Street Rats

Было жарко и влажно. Воздух обхватывал его со всех сторон, словно пара незнакомых рук, заставляя чувствовать себя неуютно. Кто-то наблюдал за ним с периферии его поля зрения, кто-то высокий и темный. В лучах заходящего солнца витало чувство паники, их пылающее великолепие протягивалось вдоль позднего весеннего неба. Все это было таким знакомым, как будто он уже не раз прожил этот самый момент ранее. Он попытался выкинуть эти мысли из головы и, так или иначе, шагнул вперед, на дорогу, мерцающую от мутных волн исходящего от нее жара. Он посмотрел вверх, прищуриваясь при виде пролетающего над головой самолета. На короткий миг он задумался о том, куда они летели и что эти люди, там, в самолете, надеялись увидеть, когда доберутся до цели. Быть может, это что-то счастливое, например, свадьба? Или печальное, как похороны? Он по одному разу присутствовал и на одном, и на другом, но лучше бы не бывал там никогда. Зачем нужны были такие сложные, тщательно продуманные церемонии для событий, которые должны олицетворять ничем не разбавленные, чистые чувства? Любовь, связи, семья. Он ненавидел все эти формальности, несмотря на то, что в нем с детства воспитывали уважение к ним. Он услышал удар своего скейтборда об асфальт, но он не помнит, что поставил его. Наверное, жара так подействовала на него. В его глазах образовалась мутная дымка, но он не мог заставить себя потереть их. Вокруг не было ни ветра, ни звуков, только стук колес его доски по протяженному полотну дороги. Неужели путь до Девятой Улицы был всегда таким долгим? Затем, это случилось. Горячая вспышка стремительно несущегося металла, машина на большой скорости вылетает на перекресток и врезается в старое кленовое дерево. Она сминается как фольга, стекла разлетаются на невероятно мелкие осколки. Пар поднимается с характерным шипением, и это добавляет только больше тумана в глаза Кенсу. Он остановился, его тело как будто онемело. Он не хотел двигаться, не хотел смотреть, потому что знал, как это будет выглядеть. Эту аварию он видел уже далеко не впервые. Уже несчетное количество раз – машина его родителей бросается вперед, отправляя его внутренности к ногам, заставляя прижимать грудь к коленям, а ладони к обжигающему тротуару. Сначала, это было чем-то, раскаленным добела. Затем, это казалось просто воздухом, пока нечто обжигающее не настигло его, расплавляя его кожу, заставляя ее стекать каплями. Он закричал, откинув доску в сторону, и побежал вперед. И что же он надеялся там увидеть? Картинка никогда не менялась. Шея его отца прогнулась под неестественным углом. Кровь вытекала из ушей его матери. Он истекал кровью, а она смотрела пустыми, абсолютно безжизненными глазами. Их подушки безопасности не сработали. Их тела сломались так же легко, как их машина из фольги. Череп его отца был расколот, из ран стремительно бежали потоки крови. Трещина, похожая на отпечаток ветви дерева. Кенсу застыл. Он отказывался верить в произошедшее, его глаза раскрывались все шире, слезы стекали с подбородка, чтобы с шипением испариться на тротуаре. Другая трещина, и на этот раз Кенсу смог хорошо ее увидеть. Голова его отца была вскрыта и распорота, похоже на разлом в земной поверхности. Этого не могло происходить. Этого не могло произойти. Это не произошло. Маленькие ладони прижаты к груди. Такое чувство, будто они единственные удерживали его сердце на месте и не позволяли ему разорваться на части. Он шумно выдохнул и распахнул глаза, но не увидел ничего, кроме темноты. Пот все еще стекал по его лицу, а дыхание превратилось в череду рваных вдохов и выдохов. Темнота сжигала его глаза так же сильно, как и солнце. Оу. Очередной сон. «Кенсу?» Его сердце все еще громко стучало в груди, но спустя год, как ему снился этот кошмар, он научился игнорировать это, когда просыпался. Откидываясь назад, Кенсу почувствовал сырую поверхность матраса. Знакомые контуры его собственного тела отпечатались на грубом материале. Тонкая ткань его рубашки прилипла к коже, и это составляло такой сильный холодный контраст к тому месту, где он только что был. «Я в порядке». Он сглотнул ком в горле. «Просто.. все то же самое». Бэкхен ничего не сказал, и просто притянул плечи своего соседа по комнате ближе, пока они не оказались прижатыми к его груди. Руки вокруг Кенсу почти сомкнулись под их общим одеялом, пальцы легко касались его спины. Поглаживая и осторожно успокаивая, эти пальцы выводили очертания кругов на его спине, пока, наконец, руки не замедлились и не остановились. Дыхание, слегка касавшееся его макушки, было глубоким и равномерным, и сердце Кенсу, наконец, успокоилось и вернулось к нормальному ритму. Сейчас это было его домом. Не то место, которое он знал раньше. Нет, его жизнь умерла вместе с его семьей, которая держала его там. Сейчас весь его мир ограничивался домом с одной спальней, с единственным матрасом на полу и двумя телами, разделяющими его. Его губы коснулись ладоней на его груди, зажатых, словно в ловушке, между их телами. «Я хочу быть целым». «Я знаю, что хочешь». Это был вздох. Усталый, полный сожаления вздох. «Я знаю…» Кенсу схватился за рубашку своего лучшего друга, стягивая ткань вниз, чтобы прижаться лицом к обнаженной коже, пытаясь прогнать картинки, все еще проносящиеся в его голове.