You're my home

Наблюдать за морской гладью было приятно только с берега. Полупрозрачные волны набегали на сушу, нежно лаская её своей теплой плотью, настойчиво точили камни, делая их круглыми, увлажняли песок, выбрасывая на него солоноватые водоросли. Прибой шумел, и чувствительному человеку иногда мерещилось пение сирен или голос моря. Рыбы выпрыгивали из воды, сверкая серебристой чешуей на солнце, иногда сами заплывали в сети, и тогда жители Пандьи радовались, отправляя во дворец дары моря. Изредка Зейну позволяли гулять вдоль берега в сопровождении небольшой свиты из двух человек, мечтательно смотреть вдаль, за горизонт, пока у него была такая возможность. Каждый день ему приходилось усердно заниматься саморазвитием — учить географию, языки, играть на музыкальных инструментах, кататься на лошади и даже танцевать, чтобы отправиться в путешествие полностью подготовленным. Его обучали всему, что могло понадобиться на чужбине, но Зейну всё равно казалось, что этого мало, и он ужасно переживал. В открытом море Малик никогда не был, но с нетерпением и страхом предвкушал дальнее путешествие, пытаясь выучить название узлов и крючков. Странствие казалось ему простым — принц предвкушал прекрасные морские пейзажи, пение чаек и ленивое покачивание волн. Лишь на корабле, когда они вышли в открытые воды, Зейн понял, что у него морская болезнь. Бросив последний взгляд на лазурную гладь, Малик извинился перед своими сопровождающими — будущий муж прислал за ним целую свиту — и спрятался в каюте. Возможно, Зейн просто нервничал. С тех пор, как он видел жениха в последний раз, прошло около двенадцати лет. Им не разрешали переписываться, и у Малика были лишь обрывочные воспоминания о той встрече. Тогда им не удалось поговорить или поиграть, они лишь прогулялись по саду, держась на расстоянии. Лиам сказал что-то на своем языке, Зейн ответил на своем, они посмотрели друг на друга и обменялись улыбками. Позднее вечером матушка сказала, что всё прошло как нельзя лучше. Это были очень насыщенные дни — Зейн сопровождал отца, который путешествовал вместе с гостями по королевству, показывал каменоломни, литье золотых украшений, собирание фруктов. Для маленького принца всё это тоже было в диковинку, и всё-таки он потихоньку смотрел на Лиама, который с интересом рассматривал новый край. Они снова обменялись несколькими фразами, непонятными друг для друга. Зейн назвал Лиама «Лим», потом перенервничал и поправился на «Лимам». Лиаму понравилось. Он назвал его «Зен». Потом подумал и очень четко произнес «Зейн». Принц Пандьи тогда захлопал в ладоши и, поймав суровый взгляд матери, скромно уставился под ноги. В день отъезда им разрешили попрощаться. Зейн пришел на пристань и увидел, как принц Лиам поднимается на корабль. Родители обменялись какими-то дружескими фразами, а принц Лиам дружелюбно помахал ему рукой. Зейн посмотрел по сторонам, пытаясь понять, кому будущий муж так дружественно машет и с удивлением понял, что это ему. Тогда он помахал в ответ, испытывая страшный стыд, потому что оставил платок жениха дома. Платок был с ним до сих пор. Зейн часто рассматривал красиво вышитый вензель. Переплетенные между собой «LJP», обвитые изящными завитушками. Сверху была красиво вышита корона, точно повторяющая настоящий венец Дома Лиама. Зейн догадывался, что буквы обозначают имя Лиама, но не мог их сопоставить со звуком. Сложный звук «иа» был одной буквой или двумя? Наверное, одной. На платке было всего три знака. Зейн думал об этом слишком часто. От страха болел живот, и Зейн держал его одной рукой. Всё было так, как он себе представлял, но иначе. С ним действительно были ценные грузы: драгоценности, золото, пряности, но не на одном корабле, а на трех, и они всё время держали друг друга на виду, чтобы не отстать. Зейн должен был прибыть вместе с подарками, а не затеряться в морской пустыне. С ним была свита, но на корабле не находилось никого из родных — только поданные принца Пейна, чутко справляющиеся о его здоровье на ломанном пандийском. И... Зейн должен был прибыть раньше положенного срока, потому что Джефф IV скончался, и Лиаму нужно было взойти на престол как можно скорее. Брак обещал быть спокойным, но Зейну всё равно было боязно. Он не знал, как теперь выглядит Лиам, не мог даже представить его себе, не говоря уже о голосе или мимике. Ему понравился мальчик-Лиам, но принц не знал, кого встретит сейчас. Он страшился, что не впечатлит Лиама, и будущий король отошлет его обратно, попутно разорвав помолвку, что поставит его небольшое королевство под удар. Ему хотелось большой любви. Пылкой, пламенной, чтобы страстью спалила его дотла, но принц знал, что это его долг. Его родители поженились, потому что так было нужно. Их родители поженились по той же причине. И их родители тоже. Кем он, в сущности, был таким, чтобы попирать вековые законы, выведенные рукой мудрых предков. Между тем, Лиам был хорошей партией. Про него говорили, что он мудрый, бесстрашный и красивый, так чего же Зейну еще желать? По крайней мере, Лиам должен будет его уважать. Они станут соправителями, будут вместе принимать решение на благо теперь уже общего народа. Зейна готовили к этому с самого детства. Он учился принимать сложные решения, помогать жителям разного достатка вне зависимости от их проблем и решать всё по справедливости. Так же его учили держаться достойно, сохраняя гордость великих кровей. Малик старался. Он всё еще считал себя пандийцем и гордился этим. Корабль качнулся еще раз, и Зейн сильнее скрючился на койке. Она была чуть мягче, чем у других членов экипажа. И еще его каюту попытались украсить, за что принц Пандьи был даже благодарен. Ему хотелось пить, но это было чревато последствиями. Скорее бы суша! Принцу уже не важно было, теплая или холодная, хотелось только ступить ногами на твердую землю и пройтись, вдохнуть свежий воздух, лесной или тропический, но не морской. В каюту постучались, и Зейн услышал голос советника, мужчины в летах, но еще достаточно крепкого. Он говорил на языке Пандьи хорошо, из чего Малик мог сделать вывод, что и принц Лиам сможет изъясняться. Советник был добр, и у него была такая же светлая кожа, как и у всех жителей Дехейбарта. – Ваше Высочество, Вы в порядке? – спросил он приятным низким голосом. – Со мной всё хорошо, благодарю Вас за заботу, – проговорил Зейн, покосившись на дверь. Советник не решался войти, и принц Пандьи был за это благодарен. Сейчас он выглядел совсем нецарственно, будучи застигнутым врасплох, и ему не хотелось, чтобы его потом описали принцу Лиаму в таком виде. – Мы... мы уже близко, да? – Это не совсем так, Ваше Высочество. Вам нужно выйти на палубу и подышать свежим воздухом, – продолжил советник. Зейн глубоко вздохнул — каждый выход на палубу был для него непростым испытанием. – Я принес Вам меховой полушубок. Если Вы позволите мне войти, я передам его Вам и сопровожу наверх. Отказать было бы невежливо. В конце-концов, его приставил принц Лиам, и советник делал всё, чтобы довести будущего супруга наследного принца целым и невредимым. Зейн моментально сел, опустив ноги на качающийся пол, и выпрямил спину. У него не было зеркала, чтобы взглянуть на себя, но он надеялся, что выглядит хорошо, как подобает принцу из прекрасной южной страны. – Да, прошу Вас, – проговорил он. Советник отворил дверь и почтительно вошел внутрь. Он был достаточно осведомлен в традициях его страны, поэтому не поднимал голову, пока не заметил разрешающего жеста. Зейну была приятна такая учтивость, как и то, что советник не рассматривал его, словно диковинку, в отличие от других сопровождающих. Разумеется, скажи Зейн хоть слово об их непочтительности, моряков и свиту тут же бы казнили, а тела сбросили в открытое море, но принц Пандьи хорошо знал рабочий люд. Подданные в каменоломнях тоже с интересом рассматривали королевскую семью из Дехейбарта, правда, незаметно. – Вы очень бледны, Ваше Высочество, – сказал мужчина, держа полушубок перед собой, чтобы Зейн мог просунуть руки в рукава. – Наденьте это, чтобы не заболеть. Его шил лучший портной — здесь два слоя меха, внутри и снаружи, чтобы сохранять тепло. Сам он был одет в утепленный камзол, почти не испытывая никакого дискомфорта из-за ветра и холодных волн, разбивающихся о борт судна. Моряки тоже были одеты в простые рубахи, едва утепленные штаны и высоки сапоги, и Зейн чувствовал себя изнеженным и капризным, пока ему не объяснили, чем чревато обморожение. Заметно похолодало три дня назад. Когда они отплыли из Пандьи, Зейн убрал одеяло, лежащее на койке в сундук, но три дня назад вытащил его снова, плотно закутываясь на ночь. На палубе гулял холодный ветер, и Малик чувствовал озноб, когда выбирался наружу. Иногда у него чесалось в горле и в глазах, это было похоже на лихорадку в Пандье, но ощущалось немного иначе. – Какой он, сэр У-инстон? – спросил Зейн, надевая полушубок. Тело оказалось в приятном тепле, и принц подумал, что ему стоит найти одеяние потеплее. В каюте было уже не так уютно, как раньше. – Дехейбарт, – уточнил наследник, на всякий случай. – Холодный, – улыбнулся советник, с нежностью вспоминая родной дом. Он явно гордился своим краем, его ветрами, переменами времен года. – Ваша южная красота никого не оставит там равнодушным, – почтительно проговорил он. – Вы принесете с собой тепло и благоухание цветов. Благоухание цветов. Наверное, от него также, как и от матушки, будет пахнуть родным краем даже десятки лет спустя, когда на коже не останется ни единого напоминания о доме. Хорошо это или плохо? Может, это значит, что он навсегда останется в Дехейбарте чужим? Принц попытался представить себе, на что это может быть похоже, но ему стало не по себе. Он готовился к этому дню почти всю свою жизнь. Всё должно было пройти идеально. – Да будет так, – величественно кивнул Зейн, отрываясь от своих мыслей. – А принц Лиам..? – Сожалеет, что не смог приехать за Вами, – уже привычно ответил Уинстон, раскрывая перед наследником дверь. Зейн задавал этот вопрос не в первый раз, и в другой ситуации это могло бы вызвать у советника раздражение, но перед ним был не просто принц — юноша, который покидал родную страну, чтобы выйти замуж за человека, которого он даже не знает. – После смерти короля Джеффа IV, да упокой господь его душу, на нашего принца свалилось немало обязанностей. Поэтому так важно заключить брак сейчас, – повторил советник заученную фразу. Несмотря на то, что корабль раскачивался, принц Пандьи шел по лестнице высоко подняв голову, и советник невольно отметил его выдержку. – И поэтому его Высочество послал меня, своего преданного помощника. Я доставлю Вас в целости и сохранности. Ветер ударил в лицо, стоило им появиться на палубе. Не совсем холодный, но всё-таки неприятный, и Малик направился поближе к левому борту, чтобы посмотреть на гладь воды. Здесь она была темно-синей, не похожей на воды Пандьи, и от этого стало немного тоскливо. Он точно не был дома, точно не мог повернуть назад и спрятаться во дворце, как перепуганный птенец. – Это так любезно с Вашей стороны, – спокойным голосом ответил Зейн, продолжая рассматривать воду. Советник казался ему надежным человеком, и Малик всё-таки рискнул повернуться к нему. – Скажите... только между нами, – наследник глубоко вздохнул. Его всё еще терзали сомнения, но у мужчины было располагающее лицо. Зейн уважал старших, они казались ему мудрее, и он всё-таки решился. – Каковы шансы, что принц Лиам разорвет помолвку? Советник посмотрел принцу в глаза. Глаза наследника Пандьи были удивительного орехового цвета, удивленные, широко раскрытые от природы. Если он что-то понимал в молодых людях, этот обещал стать настоящей проблемой. В хорошем смысле этого слова, разумеется. С ним во дворце наверняка появятся новые, непривычные порядки, перемены, которых так не хватало при правлении Джеффа IV. – Совершенно никаких, Ваше Высочество, – честно ответил Уинстон. – Наш принц готовился к этому с тех пор, как помолвка была объявлена. Многим вещам — языку, например — я обучал его сам, – он говорил это на чистейшем пандийском, и Зейн слабо улыбнулся. – Вы — лучшая партия. А славная Пандья станет прекрасной провинцией нашего Дехейбарта. Вы получите защиту, покровительство и преданного супруга. Ему казалось, что это должно успокоить молодого принца. – Насколько... насколько преданного супруга? – спросил Зейн. – Прошу меня простить, Ваше Высочество, – Уинстон склонил голову в полупоклоне. Он старался звучать учтиво, чтобы не задеть будущего правителя. – Есть вещи, которые я не могу обсуждать с Вами. Малик снова уставился на воду, чтобы скрыть свое смущение. Принц не хотел задавать такой вопрос, но он сорвался с губ сам. Его волновали многие вещи, ведь они с принцем Лиамом должны были стать не просто соправителями, но мужьями, и это накладывало многие обязательства. Зейн очень боялся, что супруг может потребовать выполнения долга, а Малик... Малик не хотел заниматься любовью с тем, к кому не испытывает никаких чувств. По крайней мере, до этого момента было далеко. Они же не собирались жениться сразу после приезда наследника Пандьи. Принц Лиам должен был оставить ему некоторое время на примерку костюма и выбор церемониальных украшений. К тому же, он наверняка даст ему возможность свыкнуться с новой обстановкой. И еще они ожидали гостей из соседних королевств. Пока можно было не волноваться. – Разумеется, – кивнул Зейн, стараясь звучать ровно. Он не собирался допускать подобных промашек и говорить с кем-то о будущем супруге. Дома, в Пандье, можно было позволить себе такие вольности, но в Дехейбарте были другие обычаи. – Простите, что ставлю Вас в неловкое положение. Я нахожусь в приятном волнении, – объяснил принц и, повернувшись к советнику, светло улыбнулся. – Все-таки я ждал этого дня с пяти лет. Мне не терпится увидеть Ваши края. Советник ошеломленно моргнул. Принц совершенно преобразился, и даже такой опытный и возрастной человек, как он, не мог заметить его волнение. Зейн всё еще беспокоился, даже ладони дрожали, но он держал их за спиной, и Уинстон не мог разглядеть ни одного страха за прекрасной улыбкой. – Поэтому я и посоветовал Вам выйти на воздух, Ваше Высочество, – Уинстон всё еще не мог понять, что именно поменялось в принце, но он весь засиял. – Постарайтесь потихоньку привыкнуть к прохладному климату. Летом в Дехейбарте тепло, но сейчас весна, и поэтому наш воздух, и наши воды еще прохладные. – У Вас, должно быть, водятся дикие звери, – непринужденно сказал Зейн. Он улыбался так мягко, словно собирался напевать колыбельную. – Мне рассказывали про волков и лис. И еще про медведей, – принц очаровательно округлил глаза. – Вероятно, они очень большие? Уинстон попался на крючок. – Есть даже белые, Ваше Величество, – охотно сказал Уинстон. О фауне родных краев он мог говорить очень долго, в красках расписывая даже самых маленьких зверей. – Если хотите, наш принц собственноручно застрелит Вам медведя, – горделиво добавил советник. – Он отлично стреляет из лука, наш наследник. – О, нет, ни в кого стрелять не нужно, – ответил Зейн быстро. – Для меня это большая честь, но, думаю, это... немного опасно? – Наш принц — величайший охотник Дехейбарта, а то и всего мира. Для него это не составит труда. – Да, о его силе и отваге ходят легенды, – сказал Зейн. Его мысли снова потекли в привычное русло. Сможет ли он быть равным такому человеку, как принц Лиам? Как он будет жить в таком странном месте, как Дехейбарт. Другие цветы, другие запахи, другие люди. Зейну придется носить иную одежду, изъясняться на чужом языке... советник проявляет тактичность, но на самом деле им стоило бы начать разговаривать на Дехейбартском. – Вам понравится у нас, Ваше Высочество, – продолжил Уинстон. – Ваши покои уже давно готовы. Повара учатся готовить привычные Вам блюда. Наш принц лично отбирал для Вас слуг. Зейн опустил глаза, разглядывая синюю воду. Под толщей воды плавали рыбы, цвели соленые водоросли. Такие же, как в Пандье, но другие. У него будет иной вензель. Совершенно точно, они поменяют ему вензель, и у него появится своя печать с символом нового дома... – Я... благодарен за заботу принцу Лиаму, – почтительно проговорил он, в который раз пытаясь представить повзрослевшего жениха. Безуспешно. Образ никак не хотел складываться. – Скоро сможете поблагодарить лично, – сказал Уинстон, указывая куда-то вдаль. – Через несколько часов покажутся зеленые верхушки. Это наш Дехейбарт. Зейн прикрыл глаза, на мгновение представив теплое дуновение пандийского ветерка, аромат фруктов и цветов. Теперь это в прошлом. Его новый дом — прекрасное королевство с высокими деревьями, где зимой холодно, а летом тепло. В Пандье было жарко в каждый сезон, но это теперь было лишь приятным воспоминанием. Зелёные верхушки показались уже через несколько часов, как и обещал советник. Зейн рассматривал их с любопытством, позабыв про волнения и морскую болезнь. Принц пытался понять, какие это деревья. Он учил названия, но не знал, какое из них какое, а издалека нельзя было сказать точно. Один из моряков объяснил ему, что остороконечные — это ели, хвойные деревья, с которых никогда не сходит зелень. Изредка пандиец слышал, как моряки говорят о нем, не зная, насколько хорошо принц понимает их язык. Никаких скверных слов Малик о себе не услышал. Моряки отзывались о нем пристойно, а один из них даже сказал, что за таким милым принцем можно отправиться и на край света. Зейн очень надеялся, что эти сведения донесут до принца Лиама, чтобы он не думал, будто в его внешности есть что-то диковинное. Земля быстро приближалась, и Зейн поспешил в свою каюту, чтобы облачиться в нарядные одежды. У него был всего один костюм из плотной ткани, но зато расшитый золотыми нитками, и наследник выглядел превосходно. Об этом ему сообщил Уинстон, появившийся в дверях, когда корабль причалил. Зейн услышал крики на пристани. Народ Дехейбарта ждал его с самого утра. – Не извольте беспокоиться о вещах, Ваше Высочество, – почтительно сказал советник. — Их доставят сразу за Вами. – Надеюсь, они прибудут вовремя. В целости и сохранности, – сказал Зейн ровным голосом, но советник не был дураком, и различил за спокойными интонациями лёгкое... предупреждение. – Я ручаюсь, Ваше Высочество. Наследник Пандьи милостиво кивнул и, дождавшись пока советник отворит дверь, вышел из каюты. На земле он чувствовал себя намного увереннее, чем в море. По крайней мере, ничего не качалось под ногами. На причале всё ещё пахло морем. А ещё солёной рыбой и тавернами. Их было много, чтобы моряки могли отдохнуть после долгого плавания. Когда Зейн вышел на палубу в сопровождении советника, зеваки притихли, изумленно рассматривая нового принца. Несколько мгновений Зейн терпеливо ждал, пока не послышались крики и хлопки, приветствующие принца Пандьи. Дураков среди горожан было мало, и они живо смекнули, что загар у наследника южной страны не простецкий, а благородный. А когда Зейн помахал им рукой, они и вовсе стали выкрикивать его имя. Советник почтительно помог ему спуститься, и толпа ринулась к принцу, чтобы рассмотреть его получше или сказать хоть словечко, однако стражники, присланные будущим королём для защиты будущего супруга, окружили принца кольцом, не давая народу приблизиться. – Расступитесь перед принцем Пандьи, оборванцы, – кричали стражники, разгоняя зевак. Им доставляло удовольствие называть его имя, ведь так все в городе могли узнать, какое важное дело поручил им будущий король. Шутка ли, охранять будущего мужа принца Лиама? – Ваше Высочество! –кричали люди наперебой, пока Зейн шёл к карете под охраной стражи. – Ваше Высочество, посмотрите на нас! – Попробуйте наш сыр! – предлагали торговки. – Попробуйте масло! – Заходите в таверну! – Сам принц ни за что не зайдёт в твою вонючую таверну, олух. Она смердит тухлой рыбой... Голоса прерывались, заглушали друг друга. Люди пытались прорваться к наследнику южной страны, но стража держала их на расстоянии. Принц вместе с советником оказались в карете, и дверь за ними захлопнулась. У Зейна не было времени, чтобы рассмотреть её, как следует, но она отличалась от паланкина, на котором его возили обычно. У неё были колеса, и её вела лошадь, это он рассмотрел. – Милые люди, – сказал Зейн на дехейбартском. Советник посмотрел на него со смесью уважения и почтения. У принца хорошо получалось. – Однако, что значит «олух», сэр У-инстон? – То же, что и «дурак», Ваше Высочество, – сказал Уинстон, не изменившись в лице. – Просторечное выражение. – Как интересно, – искреннее проговорил Зейн, слегка отодвигая ткань, чтобы выглянуть наружу. Он почти ничего не мог рассмотреть из-за толпы зевак, кричащих его имя. Они бежали за каретой, как верные собаки, толпились на улицах, и страже приходилось их разгонять. Ему удалось разглядеть лавчонки, крепкие каменные дома, крикливых лавочников и странствующих торговцев. Все бросали свои дела, чтобы посмотреть на карету, шептались и кричали. Карета въехала в королевский парк, и шум, наконец, смолк. Теперь Зейн мог рассмотреть красивые кусты и деревья. Кусты ещё не цвели, но были уже зелёными. Маленькие листики качались на ветру. Скоро должны были появиться цветы. Зейн задвинул ткань и посмотрел вперёд себя, где сидел советник. Наследник Пандьи не замечал его, размышляя о своем. Сейчас он увидит принца Лиама. – Наследный принц славного южного королевства Пандья, Зейн Малик, – услышал наследник и сразу же приосанился. Дверь отворилась, он увидел крепкую руку форейтора. Слуга помог ему спуститься, и Малик, наконец, ступил на землю будущего дома, вдыхая воздух полной грудью. В дворцовом парке было не так прохладно, как в открытом море. Даже ветра не чувствовалось. Зейн с любопытством осмотрелся. Сердце билось в предвкушении. Перед ним стояли лорды и советники, собравшиеся, чтобы поприветствовать его, а также весь внутренний двор, включая нарядных дам и совсем простых служек. Но Зейн не видел главной фигуры, лишь услышал шаги, доносящиеся из открытого коридора. Малик едва мог дышать, тепло прилило к щекам. Вот сейчас. Сейчас он его увидит. – Наследный принц великого и могущественного государства Дехейбарт, Лиам Пейн, – крикнул глашатай. Лорды и советники расступились, слуги затоптались сзади, пропуская высокого молодого человека. Его статная и сильная фигура выделялась на фоне других людей, волевое лицо светилось умом. Красивые, но мужественные черты, гибкая, но сильная фигура. Принц Лиам был хорош во всем, и Зейн невольно вздохнул. Принц смотрел ровно вперёд себя и сразу увидел Зейна, как и он его. У Малика пересохло во рту. Сердце стучало очень быстро. Ему было страшно, как никогда. Принц подошёл к нему. До Зейна донеслись лёгкие нотки его сильного мужского запаха. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Они у Лиама тоже были карие, но не ореховые, а древесные. Глубокие и внимательные. – Добро пожаловать в Дехейбарт, – вежливо проговорил Лиам. Он держался учтиво, но всё-таки был немного отстранен, и Зейн, столько раз представляющий себе эту встречу, почувствовал, что онемел. – Надеюсь, Вы добрались хорошо.