You're my home

В первую очередь Зейн отправил начальника стражи с докладом о произошедшем принцу Лиаму, предупредив его о секретности происходящего. Малик понимал, что ситуация серьезная, но не мог просто так ворваться и потревожить принца Дехейбарта, когда он был занят важными переговорами. Ему не хотелось, чтобы подданные поднимали панику из-за произошедшего, тем самым донося до разбойника слухи, что его угрозы подействовали. В глубине души Зейн рассчитывал, что он снова попытается с ним поговорить, и тогда стражники будут поблизости, чтобы его поймать. Придя в себя у фонтана, Зейн некоторое время изучал свое ребристое отражение в холодной воде. Выглядел он недурно, пусть глаза и лихорадочно бегали по поверхности воды, поэтому принц Пандьи решил поскорее покончить с делами, пока тревожные мысли совсем не выбили его из колеи. Возможно, ему следовало просить аудиенции, но Лиам, кажется, ясно дал понять, что у него нет времени с ним возиться. Государственные дела не могли ждать, да и у пандийского принца были свои обязанности, которые он так и не выполнил. Зейн решил поменять местами знакомство с лордами, королевскими министрами и другими важными людьми с осмотром дворца, поэтому велел верному Беркли направлять всех прибывших в его покои. Слуги явно знали какие-то тайные ходы в замке, потому что когда принц Пандьи оказался в своих покоях, его ложе уже было скрыто от посторонних глаз широкими и высокими ширмами изумрудного оттенка, столик переставлен поближе к камину, в котором весело полыхал огонь. Пока Малик царственно устраивался в излюбленном кресле, которое он уже планировал перенести в королевскую спальню, служанки принесли вкусные медовые напитки и всевозможные лакомства, приготовленные королевским поваром. Они устроились в уголке, чтобы по первому зову откликаться на зов своего господина, и будто бы занялись вышиванием. Конечно, служанки подслушивали, но Зейн всё равно не стал их прогонять. Первым делом принц Пандьи познакомился с маршалом, сэром Райаном, который никак не показывал, что очень спешит. Зейну он показался приятным и весьма деловым человеком. Он говорил серьезно и вдумчиво, и его решительный, твердый голос подходил темным волосам и пронзительно-серым глазам, напоминающим лед. Вместе с ним пришли несколько военных министров, которые также пришлись Зейну по душе. Они служили верой и правдой королю Джеффу и, насколько принц Пандьи мог судить, собирались прислуживать и его сыну. Затем появились послы, успешно ведущие переговоры с разными странами. Зейн даже узнал ветхого старичка, часто навещающего Пандью по поручению покойного короля. Его звали сэр Рональд, и он весьма исхудал на старости лет. Принц осторожно поинтересовался, не пора ли ему на покой, но получил весьма бодрый и красноречивый ответ, обозначающий, что сэр Рональд не собирается бросать свои обязанности и планирует навещать его родину с важными поручениями по первому зову. Он показался Зейну слишком симпатичным старцем, чтобы ограничивать его жалованием на старости лет. Потом к нему пожаловал друид, который должен был провести обряд и сделать принца Лиама и принца Зейна мужьями. Это был низенький, но очень крепкий человек в темном, не очень вычурном одеянии. Он удивил Зейна приятным знанием пандийского и даже немного успокоил его от пережитых волнений умными речами. Малик не сдержался и пригласил его отобедать на грядущей неделе, и друид с радостью согласился, предупредив, что предпочитает не видеть на столе животной пищи. После визита друида появился королевский казначей. По его словам дела шли неплохо, и Зейн спокойно отпустил его, предварительно уточнив, говорил ли он с сэром Уинстоном о состоянии Пандийской казны. Сэр Филипп покачал головой, и Зейн вздохнул с облегчением, потому что Пандья должна была существенно приумножить Дехейбартское богатство. С начальником стражи Зейн уже успел познакомиться, поэтому они быстро обменялись приветствиями, и принц Пандьи отпустил его с миром. Следом пришли главный лекарь, главный конюх, главный повар, придворный портной, придворный сапожник, придворный музыкант, и всех их Зейн приветствовал, хвалил и утешал, если они вдруг думали жаловаться. Последним к Малику заглянул сенешаль, подробно описавший принцу грядущий пир и попросивший аудиенции на грядущей неделе, когда они с главным поваром должны будут задуматься о свадебном обеде. – А где хранитель покоев принца Лиама? – спросил Зейн, когда старший слуга сообщил ему, что сенешаль был последним. – Он должен был появиться еще вчера. – Слег с болезнью, Ваше Высочество, – без особого сочувствия ответил Беркли, из чего принц Пандьи заключил, что у его старшего слуги с хранителем королевских покоев давняя вражда. – Мучает жар. Сейчас его место занимает младший помощник, Уильям, но он не решился назваться именем своего патрона. – Надеюсь, Вы отвели ему специальные покои? – спросил Зейн. Принцу не хотелось, чтобы по замку внезапно распространилась неведомая болезнь. Конечно, вряд ли это могло быть что-то серьезное, ни о каких эпидемиях давно не было слышно. В противном случае его поставили в известность, но всё-таки следовало обезопасить себя, особенно перед свадьбой. Мысли о свадьбе заставляли Зейна тревожно метаться и предвкушать, но принц старался держать себя в руках. Его слишком долго готовили к этому знаменательному дню, чтобы он вдруг взял и всё испортил. Зейн учился многим вещам, но самое главное умение — управлять чужой страной. И ему не хотелось подводить Лиама, который нуждался в умном и сильном супруге. – Да, Ваше Высочество, – ответил Беркли. – Лекарь сказал, ничего серьезного. Отвары быстро поставят его на ноги. – Хорошо, – Зейн посмотрел в потолок, причудливо украшенный золотистой росписью. – А мне еще приветствовать местных феодалов... Прошла всего половина дня, а он уже чувствовал себя ужасно усталым. Сказывалась перемена климата, долгие разговоры на чужом языке, незнакомая еда... Зейну всё нравилось, обычаи нового дома казались интересными, но всё-таки он не мог так быстро привыкнуть. Ему казалось, все оценивают его, даже главный конюх, склонившийся перед ним почти до пола. – Ваше Высочество? – чутко вмешался Беркли. – Сказать, что Вы не можете их принять и попросить прийти завтра? – Нет, нет... это мой долг, – сказал Зейн, ласково взглянув на слугу. Он вспомнил свою старую кормилицу, давно распрощавшуюся с жизнью. Перед отъездом Зейн виделся с её сыном, и они мельком вспомнили детство, проведенное в пандийском саду. – Это мои новые поданные, они ждут меня с самого утра. Проси. И всё началось заново. Зейн дружелюбно улыбался, обменивался приветствиями, задавал уместные вопросы, запоминал имена, объявляемые услужливым слугой. Лорды вели себя учтиво, почтительно кланялись, однако улыбались без заискивания. Почти каждый принес Зейну ощутимый подарок — в углу комнаты уже образовалась небольшая горка, и она продолжала расти. Служанки только и успевали принимать дары и складывать их друг на друга. Из всех феодалов Зейну больше всего понравились лорд Генри, владелец небольшой лавандовой долины и поставщик самых лучших лекарственных трав для королевского лекаря; лорд Фрэнсис, хозяин одного из самых больших и плодородных доменов, но при этом исправно платящий налоги и преданно служащий предыдущему королю и его сыну; лорд Эндрю, балансирующий на грани разорения, и леди Эриу, являющаяся единственной наследницей своего покойного отца и пока не вышедшая замуж. Домены последних лорда и леди были довольно скромными, но лорд Эндрю оказался удивительно образован и часто помогал королю Джеффу в принятии важных государственных решений, а леди Эриу держала лучших гончих во всем Дехейбарте. Несколько лордов также вызвали у Зейна стойкое чувство отторжения. Лорд Идвиг, страстно обожающий почившего короля и относящийся к принцу Лиаму с подозрением и неодобрением, лорд Гордон, всё время пытающийся увильнуть от налогов и тайно собрать свою армию (об этом Зейну намекнули сразу несколько лордов), а также лорд Доран, мерзкий старикашка с одним из самых больших наделов, который очень сердился из-за того, что ему не удалось пропихнуть в королевскую семью свою старшую дочь Морну. Леди Морна тоже явилась поприветствовать будущего короля и сияла ослепительным изумрудным колье, выгодно играющем на свету. Зейн, источая убийственное обаяние, клятвенно пообещал противному старику найти для Морны самую лучшую партию, чтобы как-то загладить свою вину. – Лорд Каолин недавно потерял жену, – продолжая прелестно улыбаться, проговорил Зейн и сделал маленький глоточек медового напитка. – Надел у него, к сожалению, мал, да и слухи про него ходят нелестные, но, я уверяю Вас, с таким супругом леди Морна не пропадет. Вы ведь любите детишек, правда? – Леди Морна неуверенно кивнула, быстро взглянув на отца. – У лорда Каолина их пять, и все остались без матери, бедняжки. Конечно, Ваши собственные дети по праву наследования вряд ли получат хотя бы часть вашего общего состояния, но ведь нет ничего важнее семьи, верно? Прекрасно слыша, как вышивающие служанки тихонько заливаются смехом в углу комнаты и даже его собственный слуга еле слышно кашляет, пряча хихикание, старик позеленел от злости. – Вижу Вы не жалуете лорда Эндрю, очень жаль, – Зейн притворно цокнул языком. – Как Вам лорд Мерфи? – снова обратился он к разодетой в пух и прах леди. – Пьяница, конечно, но такой весельчак... – Нам уже пора в наш феод, спасибо за гостеприимство, Ваше Высочество, – внезапно засобирался старик, и они с дочерью спешно покинули покои принца Зейна. Старый Доран здраво рассудил, что иностранный принц может выдать его дочь и за королевского стряпчего, потому решил не рисковать. Малик, ухмыльнувшись, откинулся в кресле и вытянул ноги. После общения с вредным стариком у него немного поднялось настроение. В начале он правда немного опешил от того, как старый брюзга посмел к нему обратиться, однако Зейн быстро сообразил, как можно поставить его на место. У него было очевидное слабое место в шикарном колье, и Малик не упустил возможность выпустить пару ядовитых стрел несостоявшейся королеве. – Извольте заметить, Ваше Высочество, но даже почивший король, да упокой господь его грешную душу, никогда так не разговаривал с лордом Дораном, – проговорил Беркли, подливая Зейну медовый напиток. – Об этом случае сложат балладу. – Настали новые времена, – улыбнулся Зейн, с удовольствием принимая подслащенную воду. После нее совсем не хотелось есть. – Старик должен уважать королевскую семью. Ему следовало явиться в числе первых, но опоздал и пришел последним, демонстрируя дурной тон, – объяснил пандиец. Беркли подобострастно кивнул — насчет старого лорда у него были не самые приятные мысли, и ему нравилось, что новый господин сразу же осадил его. – Принц Лиюм закончил с делами? – Еще нет, Ваше Высочество, – сказал Беркли. Зейн подобрал ноги под себя и посмотрел в окно. В комнате было светло, но слуги уже начали зажигать свечи, как и вчера. День был длинным, обилие гостей утомило птичку, так что она дремала, распушив крошечные перышки. Ей явно не нравилось, когда покои хозяина посещали незнакомцы, потому что малиновка ни единожды не чирикнула, пока в комнате находились посторонние. Ширмы сложили. Несколько крепких слуг и Стю вынесли их из покоев, оставляя пространство приятно свободным. Зейн снова подумал, что мог бы кататься на лошади прямо в замке, если бы захотел, но мысли сразу покинули голову, когда он заметил в королевском парке какое-то движение. Принц быстро поднялся с кресла, подошел к окну, но никого не увидел. Должно быть, это была птица или другой проворный зверь. Или человек, желающий убить принца Лиама. В горле принца Пандьи образовался ощутимый ком. Вряд ли незнакомцу нужно его согласие — он попытается добраться до принца Дехейбарта, хочет Зейн этого или нет. Но как он только мог подумать, что Зейн желал бы смерти будущему супругу? Наверное, другой на его месте страстно жаждал бы расправиться с ненавистным женихом, чтобы воссоединиться со своим возлюбленным или жениться по любви, но у Зейна не было никакого возлюбленного, и он готовился к браку с принцем Лиамом искренне, питая самые честные надежды на процветание обеих стран и взаимоуважение, перерастающее в дружбу. Принц Лиам оказался приятным человеком, очень красивым и благородным. Желать ему зло было бы кощунством. – Мне как-то тревожно, – неуверенно проговорил Зейн, рассматривая темнеющее небо. – Он всегда так задерживается. – Да, Ваше Высочество, – согласился Беркли и рискнул напомнить о делах. Зейн глубоко вздохнул. Он прекрасно видел, что небо потихоньку становится сизым — это значило, что скоро тьма опустится на Дехейбарт. Выезжать в такое время было бы опрометчиво, особенно когда некто бродит по округе с неизвестными целями. Все лавки уже закрывались: нельзя поговорить с торговцами, крестьянами, увидеть красоты незнакомого государства. – Я... пожалуй, осмотрю дворец перед ужином, – принял решение Малик. – Но выезжать уже не буду. Слишком поздно, да и мне хочется поговорить с принцем скорее, – он добавил последнее предложение уже тише, надеясь, что слуги его не услышат. По дворцу его также вел старший слуга, к которому Зейн начал постепенно привыкать. Беркли провел его по всем коридорам, подробно рассказывая, где можно срезать путь, и показал самые интересные покои, в которых когда-то жили знаменитые принцы и принцессы, а также некоторые удостоенные лорды и леди. Принцу Пандьи было безумно интересно слушать про предшественников Лиама, каждый из которых отличался особым умом и находчивостью. Лишь тронный зал и королевская спальня оказались закрыты, и принцу Пандьи пришлось смириться с тем, что будущие покои ему доведется увидеть лишь после свадьбы. Старший слуга объяснил, что принц Лиам хочет, чтобы над ними поработал художник. После смерти отца он захотел немного привести замок в порядок. Зейн побывал на летней кухне, снова поговорил с главным поваром, который так испугался внезапного визита и настолько сильно удивился, что принцу пришлось его успокаивать. Его восхитили печи и широкие столы для приготовления всевозможных блюд. Повар даже позволил ему нарезать овощи и рассказал, как будет тушить их для ужина. Чудесные внутренние дворы понравились Малику, вот только заходить в дворцовый парк с фонтаном ему не хотелось. Будущий правитель Дехейбарта опасался, что снова встретит там незнакомца, и он будет пророчить что-то плохое. Плохое для Лиама, его будущего супруга и соправителя. Настало время ужина, и Беркли показал ему несколько путей, по которым можно было вернуться в покои, не встретив никого по пути. Зейн вполне ловко переоделся без помощи слуг и поспешил в обеденный зал в сопровождении немногочисленной свиты. Это был один из небольших залов, довольно уютный и красочный. Беркли показал его Зейну мельком, объяснив, что слуги приводят его в порядок для ужина, так что принц едва-едва заглянул за двери. Когда Зейн вошел в зал, стол уже был накрыт. На нем были всевозможные яства, овощные рагу, супы, мясо и рыба, хлеба и сласти, приготовленная целиком птица. Всё это источало такой изумительный аромат, от которого у любого потекли бы слюнки. Но Зейну совсем не хотелось есть в такой момент. Он увидел Лиама, стоящего в центре зала и рассматривающего свечную люстру. – Как хорошо, что Вы в порядке, – выдохнул Зейн, направляясь к Лиаму. Его сердце радостно билось, то ли потому что он видел своего будущего супруга, то ли от того, что жених был цел и невредим. Малик посмел надеяться, что радует его именно безопасность Дехейбартского принца. – Не стоило волноваться, я в полном здравии, – учтиво ответил Лиам, едва улыбнувшись, но это слабо успокоило будущего супруга. – Мне доложили о том, что Вы повстречали в парке незнакомца. По лицу принца сложно было сказать, как он к этому относится, но одно Зейн Малик, принц Пандийский, мог сказать точно — его это явно не пугает. Лиам выглядел серьезным, привычно задумчивым, но не более того. Словно его всё еще волновали только государственные дела, и никакого таинственного незнакомца, исчезнувшего в кустах, не было и в помине. – Он угрожал Вам, – сказал Зейн, пытаясь сдержать дрожь в голосе. – И Вас это напугало? – спросил Лиам. – Вы дрожите. Зейн неопределенно покачал головой — ему совсем не хотелось выглядеть пугливым идиотом при будущем супруге, но он действительно боялся незнакомца. Точнее, боялся, что он может навредить принцу Дехейбарта. – Я весь день говорил с... с поданными и боялся, что это кто-то из них, – наконец, проговорил он. Никто из слуг не посмел им напомнить, что ужин стынет, хотя они могли бы рискнуть своей головой, чтобы прервать их общение. Зейну не хотелось думать о вкуснейшем супе, о жирных перепелках и о сладких прошлогодних фруктах. Вот только и о незнакомце, который собирался накинуть на шею его будущего мужа удавку или вылить немного яда в его напиток, принц тоже думать не хотел. – Вы думаете, это кто-то из местных? – Лиам задумчиво потер подбородок. Зейн только сейчас заметил, что у будущего короля невероятно красивые руки, и от этого по жилам заструилось что-то теплое. – У этого человека был акцент? Дыхание Зейна стало прохладным, и сердце болезненно замедлило ритм. Его глаза стали почти влажными, и он нерешительно взглянул на Дехейбартского принца. – Простите меня, Лиюм. Я пока не могу отличить, говорит ли человек с акцентом или на вашем наречии, – через силу проговорил принц. Щеки постепенно теплели, хотя в зале было довольно прохладно, и Зейну было как-то не по себе. – Мне только показалось, что он говорит, прикрыв рот рукой или тканью. Сам не зная зачем, он вдруг схватился за руку будущего супруга. Она была теплой, и это казалось единственно важным в это мгновение. Прохладный зал отступил, таинственный незнакомец сделал несколько шагов назад. Зейн вдруг испугался, что будущий супруг отстранит его, но он лишь накрыл его руку своей и несильно сжал. – Вам не за что извиняться, – ответил Лиам примирительно. – Этого уже достаточно. Вы так за меня испугались? – поинтересовался он, чуть-чуть встряхнув их руки. – Конечно, испугался, – кивнул Зейн. – Вы же мой жених. – А мне показалось, я Вам немножко небезразличен, – сказал принц Дехейбарта, знакомо улыбнувшись. Поспешно выдернув свои прохладные руки, Зейн качнул подбородком, чтобы не смотреть в сторону будущего супруга. Он и так знал, что теперь эту улыбку ни за что не стереть с лица принца Лиама. – Какая ерунда, – медленно сказал Зейн, зачем-то дернув плечом. – Мы просто должны заботиться друг о друге. Что Вы будете делать? – уточнил он, бегло взглянув на Лиама. – Ждать, – ответил Лиам. Он совсем не выглядел задумчивым, словно для него не произошло ничего страшного или пугающего, а это почему-то устрашало Малика лишь сильнее. – Кем бы ни был этот человек, он себя еще проявит. А до того момента нам его не найти. – Он будет следить за Вами, – сказал Зейн, и его голос сильно упал в конце. Лиам взял его дрожащие руки в свои и невесомо погладил тыльную сторону ладони Зейна, распространяя что-то мягкое и приятное, словно нежнейшее масло. Принц Пандьи никогда еще такого не чувствовал, и ему было сложно дышать, особенно когда он посмотрел принцу Дехейбарта в глаза. Что-то непонятное происходило с его сердцем. – Он будет следить и за Вами тоже, – ответил Лиам, задерживаясь рукой рядом с его запястьем. По телу Зейна разлилось приятное тепло, но он все равно был напуган. – Всё будет хорошо, я Вам обещаю, – сказал принц, чуть-чуть сжимая его пальцы. – Кем бы ни был этот разбойник, он просто пытается нас напугать. Во дворце много стражи, и я смогу Вас защитить, – у Зейна задрожали губы. Руки Лиама вдруг скользнули к его лицу, чуть грубоватая нежность коснулась теплых щек. Горячим дыханием Зейна можно было разжигать костры. – Хэй, принцесса. Я вижу тень страха в Ваших глазах. – Никакая я Вам не принцесса, – сказал Зейн, мотнув головой, но его голос всё еще был некрепким. – Есть хочется. Лиам улыбнулся и, отстранившись, подал ему руку. По какой-то неведомой причине Зейну хотелось, чтобы они с принцем постояли так еще немного, но им и правда следовало поужинать. День был слишком длинным и насыщенным, чтобы пропускать вечернюю трапезу и расходиться. – И так Вы познакомились с нашей знатью, – проговорил принц Лиам, усаживая Зейна за стол. Им накрыли не друг напротив друга, а во главе стола и слева, и принца Пандьи это вполне устраивало. Он не желал перекрикиваться через весь зал, и ему нравилось, что принцу Дехейбарта не нужно переглядываться с ним через ведущую руку. Это было бы ужасно неудобно. И вот принц Лиам завел разговор, будто они уже женаты. Представить это было слишком легко — Зейн уже переселился в чужой дворец, сел за стол, к чему, если честно, был не приучен, и пользовался малознакомыми приборами. Даже еда была другой, и посуда была расписана иначе. Они почти женаты. – Мне понравились лорд Генри, лорд Фрэнсис, лорд Эндрю и леди Эриу, – сказал Зейн, придвинув себе тарелку с рагу. Голод, наконец, дал о себе знать, но принц не стал набрасываться на еду. Краем глаза он смотрел на принца Лиама, и в его голове вдруг ярко вспыхнуло воспоминание, перепачканные пальцы и мягкий носовой платок с изящным вензелем чужого дома. Тогда он, кажется, робко улыбнулся будущему супругу, а жених был настолько мил, что не стал острить и улыбнулся в ответ. Еще бы, подумал Зейн, пытаясь наколоть на маленький трезубец овощи, ему тогда было всего пять лет. – Милые люди, – согласился принц Лиам, более проворно обращающийся со столовыми приборами. – Я встречался с ними после смерти отца, и мне они тоже понравились. Есть кто-то, кто Вам не понравился? – Лорд Идвиг, лорд Гордон и лорд Доран, – ответил Зейн. Принц Лиам выглядел удивленным. – Лорд Идвиг? – переспросил он. – Преданный поклонник Вашего отца, – кивнул принц Пандьи и, наконец, справился с маленьким трезубцем. – Но не Ваш. Он ужасно произносит Ваше имя, – добавил Зейн с некоторой неприязнью. Если бы это не был первый визит лорда Идвига за долгое время, Зейн уже приказал бы построить для него виселицу. В его стране всё решалось намного проще — преступника сажали в мешок и бросали на дно моря вместе с грудой камней, но Зейн готов был принять правила новой страны. – Но Вы-то знаете, как его нужно произносить, – улыбнулся Лиам. И снова эта странная улыбка, которую Зейн никак не мог понять. Будто жених и смеется над ним, и не смеется одновременно. – Вы невыносимый человек, – сказал Зейн, позволив себе сделать недовольное лицо. – Он растягивает гласные и при этом закатывает глаза вот так, – Малик попытался повторить, и его глаз сильно скосился в сторону. Веселый раскатистый гром наполнил обеденный зал, напоминая Зейну о том, как весело может смеяться его будущий супруг. Если бы он смеялся не над ним, принцу Пандьи это даже понравилось бы. Хотя он не мог понять, почему ему стало так тепло в груди, когда он услышал смех принца Лиама. – Если с Вами за ужином так приятно, представляю, каково будет в постели. Зейн закашлялся, и слуга поспешно протянул ему кубок с подслащенной водой, которую принц Пандьи выпил чуть ли не залпом. – Вы так остро реагируете на невинные шутки, – сказал Лиам, с интересом рассматривая будущего мужа. – Я Вас ненавижу! – жалобно проговорил Зейн. – Мне кажется, Вы обманываете, – ответил Лиам, и в его голосе снова можно было различить вкрадчивые нотки, от которых у Зейна приятно покалывало кожу и кончики пальцев. – Вы ведь за меня так переживаете. Может, я Вам немножко небезразличен? – невинно поинтересовался принц. Зейн внимательно посмотрел на Лиама. – Вам нравится надо мной смеяться, Лиюм, – недовольно заключил он, и это открытие заставило его залиться краской. – Мне больше нравится, как Вы произносите мое имя. Вы так стараетесь, – Лиам широко улыбнулся, и Зейну снова захотелось подслащенной воды. Грудь поднималась слишком тяжело, и принц это прекрасно видел. – Расслабьтесь. Наслаждайтесь ужином. Очень скоро мы отправим этого подонка на виселицу, волноваться не о чем. Подумайте лучше о свадебном платье. Несколько секунд Зейн пытался понять, зачем ему платье, пока не понял, что Лиам снова над ним смеется. – Интересно, есть ли на свете дурак, которому нравится с Вами ужинать? – гневно поинтересовался он, ожидая, что это собьет спесь с будущего супруга. – Вы, например. – Я не дурак, – ответил Зейн. Лиам многозначительно улыбнулся, и принц снова запылал, словно его подожгли сразу с двух сторон. – И мне не нравится! Хотя кажется, ему всё-таки нравилось, потому что против воли хотелось смеяться. – А почему Вы улыбаетесь? – невинно спросил Лиам. Зейн взглянул на него с видимым недовольством. – О, я снова задел Ваше королевское Высочество, – принц будто бы покачал головой. – Когда надумаете сознаться, что я Вам хотя бы чуточку нравлюсь, я буду у себя. – Ни в чем я признаваться не буду, – сказал Зейн, демонстративно уткнувшись в ужин. Краем глаза он видел, что Лиам улыбается.