Вторую жизнь не выбирают.

После смерти Добби и осознания, что я всё так запорола, что уже никак не исправишь, меня поочередно шатало от меланхолии к нервному перевозбуждению. Думаю, это чувство вины. Тот факт, что в каноне Добби через шесть лет все равно бы погиб, слабо утешал. К тому же, когда он перестал пытаться убить Гарри, то стал ему настоящим другом. Да, нелепо звучит… Я пыталась скрыть от всех свое состояние лишней движухой. У Гарри до Хогвартса жизнь была не особо богатой на впечатления, поэтому сейчас он добирал свое. Ребенок радовался, и к счастью, ему было не до тонкостей моего настроения. А вот родители явно видели, что со мной что-то не то. Через несколько дней мистер Уизли приехал на своем усовершенствованном фордике забрать нас в Нору. Нам таки довелось увидеть представление: «Вы магглы! Ну надо же, настоящие магглы!» Папа, наивная душа, сначала пытался объяснить мистеру Уизли принцип работы телевизора, потом принцип работы электростанции… потом понял, что либо нужно начинать с физики для самых маленьких, либо забить. А мы с мамой просто смотрели круглыми глазами, как мистер Уизли беспардонно сует свой нос во все углы: «а это что тут у вас такое?» Нора... Неоднозначное место. Если бы детям подарили для игр такой экстремальный аналог домика на дереве, дети были бы счастливы. Но потом дети наиграются и пойдут домой к родителям, где под ногами надежный пол, а на стену не страшно облокотиться. Я поздоровалась с миссис Уизли, вручила ей пирог от мамы, а затем Рон утянул нас летать на метлах. Точнее, тянул он Гарри, а я увязалась следом. Ну наконец-то! Нормальный полет. Даже вина за смерть Добби притупилась. В прошлой жизни я очень любила быструю езду, когда в лицо ветер, впереди простор, и сердце замирает от чувства свободы. Так вот, на метле все чувства в десять раз острее! Потому что простора еще больше. И скорости больше, и ветра. И степеней свободы. В такие моменты кажется, что все будет хорошо. Гарри с Роном пошли в комнату последнего, я осталась помогать миссис Уизли и Джинни готовить обед. С Джинни хотелось бы подружиться, чтоб иметь в дальнейшем доступ к дневнику. Пока она вела себя не совсем адекватно. Следила из укрытия за Гарри, а когда он ее замечал, пунцовела и убегала прочь, чем очень его нервировала. Я ненавязчиво расспросила о ее жизни, немного рассказала про Хогвартс… Посетовала, что соседки по комнате научили меня заклинанию расчесывания волос, и я весь год им пользовалась, а теперь приходится опять вручную. Ну и прочий забивающий эфир треп… Джинни потихоньку начала отвечать. Вечером я уехала к родителям на Ночном рыцаре. Хоть поужинаю дома нормально, а то в доме Уизли паранойя брала верх и за столом приходилось есть, как анорексик [1]. Забегая вперед скажу, Гарри через несколько дней пожаловался, что пару раз кольцо реагировало, но он сделал вид, что ничего не заметил, и просто не стал есть. Молли или близнецы — мы никогда не узнаем. Я приезжала далеко не каждый день, мне еще с родителями время провести хочется. В Норе я летала на метле, играла с Роном в шахматы — и проигрывала два раза из трех, старалась подружиться с Джинни. Купила ей в подарок красивый ежедневник с яркой девчачьей обложкой и набор цветных ручек: «Ты ведь идешь в Хогвартс, будешь записывать заклинания или рецепты…» Пусть лучше тут пишет, а не в подозрительной черной тетради. *** Если бы мне сказали заранее, что однажды я буду спасать Питера Петтигрю, я бы не поверила. Близнецы решили использовать крысу в качестве крысы. Лабораторной. А их опыты, в отличие от опытов фармацевтических компаний, явно не идут на благо человечеству. Короста сидела в ведре и истошно пищала. Шкурка у нее была вся в проплешинах и с характерными следами химических ожогов. Тем не менее, Питер упорно оставался крысой. Совсем мазохист, что ли? Наверное, это уже дело привычки. Мне стало его жалко. Отобрав крысюка у братьев и обозвав их живодерами, потопала к Молли за мазью от ожогов. Молли, увидев, что случилось с Коростой, чуть не оторвала близнецам по одному уху, на второе чуть не оглушила и отправила разгномливать сад. Теперь они зовут меня не иначе как наша маленькая ябеда. А я их — живодерами. Высокие отношения. Чуть позднее я несколько раскаялась в своем благородном порыве. Питер проникся ко мне теплыми чувствами и каждый раз, когда я приезжала, держался поблизости и так и норовил залезть на колени. Если б это была обычная домашняя крыска, я бы не возражала (если не за едой, конечно), но осознание, что у меня на коленях сейчас сидит жирный потрепанный жизнью мужик, который является убийцей как минимум двенадцати человек, меня как-то угнетало. *** Когда нам пришли письма из Хогвартса, и мы начали собираться, выяснилась удивительная вещь. Оказывается, раньше ключ Гарри хранился у Молли. И она полагала, что он до сих пор у нее, а он пропал. Гарри тут же сдал все явки и признался, что ключ у него. Правда, отдавать назад не захотел. Миссис Уизли негодовала, вопила, что так нельзя, что он еще слишком мал распоряжаться деньгами и все потратит на сладости. И требовала отдать ей ключ. Гарри упирался, но миссис Уизли наступала на него своей монументальной грудью и причитала на повышенных децибелах. Ой, щас рванет! — Гарри, — пытаюсь мимикой передать, мол, соглашайся, потом поговорим, — ты вполне можешь отдать ключ миссис Уизли, чтобы она не переживала. Ты вроде говорил, что у тебя осталось немного на учебники. Ну же, Гарри, вспомни, что говорил гоблин. Ключ зачарован, никто им не воспользуется. И ты всегда можешь позвать его назад. Кажется, вспомнил, лицо просветлело, и он полез в карман доставать ключ. Получив ключ, Молли тут же успокоилась. Облизала бедного деточку-сиротиночку, о котором-то никто, кроме нее, не позаботится, пустила фальшивую слезу над его судьбой и погнала всех собираться. Вот коза. Но тем не менее, это все же не повод однозначно определять ее в стан врагов. Есть такие люди, они всегда знают, как лучше, и даже если жертва сопротивляется, пытаются насадить счастье насильно. От них стоит держаться подальше, но считать их злом наверное несправедливо… это при условии, что зелья Гарри подлили близнецы. *** Сегодня презентация у Локхарта, и миссис Уизли при полном параде: накрутила кудри, ярко накрасила губы. С больших плакатов, развешенных по всему Косому переулку, мне игриво подмигивает красавчик. Серьезно — однозначно красивый мужчина, не то, что в фильме. На лице написано: любитель женщин и приключений. Если б еще не манеры карикатурного трансвестита и привычка стирать память всем подряд, цены б ему не было. В маггловском мире мог бы стать моделью. Миссис Уизли его манеры не смущают, она с горящими глазами тащит свой выводок в книжный. Мы с Гарри идем последними. — Что, Поттер, опять якшаешься с магглолюбцами? — Малфою возле Поттера прямо медом намазано. Гарри презрительно тряхнул головой и пошел в магазин, где уже скрылись все Уизли. — Ага, и с грязнокровками еще, — дополняю я его наблюдения, — А с чего ты вообще решил, Малфой, что Уизли магглолюбцы? — интересуюсь я. — Не считая того, что они кричат об этом на каждом углу? — Малфой снисходительно на меня смотрит, мол, как можно не знать такие простые вещи? — Ну и что? Я могу кричать, что я королева Англии. Но королевой-то я от этого не стану. Недавно мне посчастливилось наблюдать, как мистер Уизли, захлебываясь от восторга, вопил: «Магглы! Вы самые настоящие магглы! Ну надо же!» — как будто редких животных в клетке углядел. Я здесь любви не вижу, разве что любопытство и беспардонность. К тому же, мистер Уизли работает в отделе, связанном с зачарованием маггловских предметов, и должен по долгу службы с ними пересекаться. Однако он совершенно ничего о них не знает. Просто это сейчас модно, признаваться в любви к магглам. А сколько там реально той любви — один Мерлин знает. Да уж, оказывается, та сцена задела меня куда больше, чем я думала. — А младшему поколению магглы вообще неинтересны, поэтому они просто поверили родителям на слово, не вникая. С чего бы им родителям не верить? Сказали родители, что любят магглов, значит, так и есть. За спиной послышался холодный голос. — Интересная точка зрения, мисс … — Грейнджер, — я повернулась и обозначила реверанс, — Добрый день, лорд Малфой, — «о боже, какой мужчина!» Очень сдержанная, холодная, аристократическая красота. Так, держи себя в руках, не пялься. — Грейнджер… Дагворт-Грейнджеры Вам не родственники? — хм… видимо, он подошел позже моего замечания про грязнокровок. — Увы, нет, — пропела я, — но зельеварение я тоже люблю. — Это точно! — оживился Малфой-младший, — видел бы ты, отец, как она приставала к Снейпу с дополнительными уроками. — Хэй, это же было всего один раз! По крайней мере, при тебе, — возмутилась я такому предательству. — А на каком Вы факультете, мисс Грейнджер, — Малфой почему-то заинтересовался, даже голос стал на полтона теплее. — Хаффлпафф. — Хм… не очень-то Вы похожи… Шляпа выбрала за Вас? — Вообще-то нет, я сама попросила. — И чем же Вы руководствовались, позвольте спросить? — Ну, во-первых, программа везде одинаковая. В этом отношении все факультеты равны, — неторопливо начинаю я, подстраиваясь под стиль общения, — Во-вторых, Слизерин с Гриффиндором сразу отпадали, открытое противостояние сильно отвлекает от нормальной учебы. К тому же, дружить с отдельными людьми с факультета-противника весьма затруднительно, так как одногруппники тебя просто не поймут. Получается, это сразу ограничивает для любого гриффиндорца или слизеринца круг потенциальных знакомств. Рейвенкло тоже подходил, но на Рейвенкло учатся в основном одиночки, там сложнее, чем в Хаффлпаффе, обзавестись полезными связями. — Мисс Грейнджер, Вам точно двенадцать лет? — и улыбка у Люциуса тоже красивая. Только надменное выражение лица его портит. — У меня день рождения осенью, так что я почти на год старше многих своих однокурсников, — заметила, как Гарри отчаянно машет мне руками в окно магазина, — Прошу прощения, лорд Малфой, но меня зовут, — прощаюсь я. Захожу в магазин, а Гарри уже успел вляпаться и стоит рядом с Локхартом под вспышками камер. Я расплачиваюсь за комплект учебников и вижу, как во Флориш и Блоттс заходят Малфои…. А Люциус умеет быть по-настоящему мерзким, это ж надо так умело вытирать ноги об мистера Уизли. С другой стороны, если бы ко мне в дом вломились с обыском… Вот и драка! И где тот блистательный высокомерный лорд? Не верю, что за дела? Мистер Уизли — тот да, открыт и непосредственен до грубости, все эмоции на лице и на языке тоже. После драки Малфой-старший, будто отработав обязательную программу, принимает прежний высокомерный вид и удаляется вместе с Драко. Наверное, дневник уже у Джинни. Смотрю на мистера Уизли — дааа, эти люди неистово друг друга ненавидят. И такой дневничок подкинуть дочери врага — это однозначно военные действия. А на войне ради победы сыграть плебея — меньшая из жертв. — Предлагаю заесть эту неприятную сцену мороженым, — обращаюсь я к Джинни, Гарри и Рону, — я плачу. Джинни, давай закинем в мою сумку твои учебники, чтоб с такой тяжестью не таскаться? — так, теперь главное, чтобы дневник оказался именно среди книжек, а не где-то еще.