Вторую жизнь не выбирают.

Старый маг с раскрашенным лицом привел Гарри и Блэков в большую пещеру с высоким потолком. Пещера была слабо освещена факелами, в центре находился массивный каменный стол, по всей его поверхности вырезаны какие-то письмена. Сильно пахло какими-то травами. Шаман указал Гарри на стол и жестами объяснил, что нужно лечь. Сириус дернулся в сторону Гарри, но шаман уперся рукой ему в грудь и посохом прочертил перед ним и Ритой линию на полу. «Дальше нельзя», — сказал он с чудовищным акцентом. Отнес свой посох в сторону и вернулся к столу с широкими ремнями, исписанными неизвестными символами. Он начал основательно привязывать Гарри: руки и ноги в нескольких местах, поперек живота и подмышками, затем голову. «Для безопасности», — буркнул шаман. Во время работы множество амулетов на его шее и запястьях звенели и стучали друг об друга. Шаман отошел к стене и вернулся с какой-то странной кривоватой конструкцией из веточек в форме конуса. Сооружение было высотой в человеческий рост — то ли декоративный шалашик, то ли клетка. [1] «Ловушка для духа», — последовало еще одно неохотное пояснение. Это — ловушка для духа? Выглядит не очень надежно. С двух сторон от головы Гарри были установлены курительницы, из них шел густой дым желто-зеленого цвета. Шаман вернулся за своим посохом, который не имел ничего общего с посохами студентов Дурмстранга. Он был неровный, украшенный пучками волос, перьями, клыками хищников и вырезанными из дерева фигурками, венчал посох человеческий череп. [2] В последний раз шаман склонился над Гарри, заглянул ему в глаза и, уперев палец с черным ногтем в лоб, сказал: «Помнить, все неправда. Правда — только ты!» Затем он принялся ходить вокруг Гарри, ритмично стучал посохом и монотонно напевал что-то на неизвестном языке. Глаза Гарри начали слипаться и скоро закрылись окончательно. Гарри внезапно оказался на лужайке рядом с Хогвартсом. Замок наполовину разрушен, где-то полыхают пожары и все в дыму. Как будто здесь обычные люди воюют, а не маги с палочками. Впрочем, сейчас уже никто не воюет. Ни одной живой души, кроме Гарри. На земле трупы студентов и преподавателей, некоторые жутко растерзаны. Гарри медленно идет вперед и натыкается на Молли Уизли, которая сидит на земле перед трупами своих детей. Мертвые глаза рыжиков смотрят в небо, Молли воет и раздирает себе щеки ногтями. В какой-то момент она замечает Гарри и кричит: «Это все ты! Все из-за тебя! Ты мог не допустить этого!». Кровь льется из-под ее ногтей. Гарри в ужасе шарахается и убегает. Он бежит, не глядя под ноги, спотыкается обо что-то и падает. Оборачивается и видит, что споткнулся о половину чьего-то тела. Эта девочка училась в Хогвартсе на младших курсах. Картинка меняется. Он снова на лужайке рядом с замком. Но замок цел и никого нет, кроме Гарри. — Здравствуй, Гарри. Парень подпрыгивает от неожиданности и резко оборачивается. Директор приветливо улыбается ему. — Я вижу, ты все еще колеблешься. Даже после всего, что ты видел. — Зачем Вы мне это показываете, директор?! Этого не случится, Волдеморт мертв! — в отчаянии кричит национальный герой. — В 1981 году все тоже думали, что Волдеморт погиб. Но ты же знаешь, мальчик мой, он вернулся. И вернется снова. — Что Вы от меня хотите?! — Помоги мне, Гарри. Без тебя я не справлюсь. Ты достаточно силен, но слишком юн, мой мальчик. Тебе не победить Волдеморта своими силами и не убежать от него. После всех разговорах о крестражах даже Гарри, доверявший директору больше, чем самому себе, сделал какие-то выводы. — Я все знаю о крестражах, директор! Я знаю, чего Вы от меня хотите! Но как же я? Я же умру тогда! — Прости, мальчик мой, у меня не было другого выбора. Когда я нашел тебя, плачущего в кроватке, рядом с телом твоей матери, я понял, что именно ты тот ребенок из пророчества. И что Волдеморт вернется за тобой. Мне очень жаль, но он еще в тот вечер отнял у тебя шанс прожить долгую и счастливую жизнь. Ты лишь получил отсрочку. — Почему же Вы мне сразу не сказали? Разве я не заслуживал знать?! — Прости, я не смог. Ты был таким юным. Спешил жить. Разве я мог отобрать у тебя радость и надежду? Отравить твою душу знанием, что твоя гибель неизбежна? Я просто хотел, чтобы ты был счастлив. Столько, сколько сможешь. Дамблдор говорил долго, и казалось, мог объяснить благими намерениями вообще любую чушь и гнусность. Гарри прервал директора криком. Он спорил, обвинял, доказывал… — Ты так цепляешься за жизнь, что готов ради этого дать погибнуть сотням магов. Но ради кого ты не хочешь пойти дальше? Ради семьи, друзей? — ласково спросил Дамблдор, — а как же твои родители? Вокруг директора стали возникать знакомые люди. Сириус, Рон, Джинни… Гермиона. Господи, ну и мерзкие же у всех рожи! Точнее, выражение лиц. Вот оно как: «Смотреть, как на говно». На лицах написано презрение или даже откровенная ненависть. — Ну здравствуй, дорогой крестничек, — со злой усмешкой говорит Сириус, — и тут от тебя покоя нет. Когда ж ты уже поймешь, что всем осточертело с тобой носиться? Вечно с тобой одни проблемы. Я с женой наедине побыть не могу, даже в медовый месяц тебя брать пришлось. Когда же до тебя, наконец, дойдет, что тебе давно пора свалить? — Сириус, я… — начал Гарри. — А что ты? — влезла Рита, — у Сириуса свои дети есть. А он все время с тобой возится и сопли подтирает, великовозрастный неудачник. Знал бы ты, как ты всех нас достал! — Сириус… Но ненастоящий Сириус обнимает жену и враждебно смотрит на Гарри. — Что, Сириус? Ну что ты, прям как Нюниус, сопли распускаешь? Чего тебе еще? — Неужели ты еще не понял, что с тобой возятся только из жалости? — влезает лже-Гермиона, — ты же совсем никуда не годишься. Я это поняла с первого взгляда, когда увидела тебя, беспомощного и жалкого, на вокзале. Ты самостоятельно вообще ни на что не способен, вот и приходилось нам всем по очереди с тобой нянчиться. — Да не поймет он этого, Гермиона, — перебивает ее лже-Рон, — для Поттера весь мир вертится лишь вокруг него и только ждет, чтобы упасть ему в ножки в восхищении. — Рон! Ты же знаешь, я никогда этого не хотел! — в отчаянии кричит Гарри. — Ты! — с ненавистью продолжает Рон, — все в жизни получил незаслуженно! Просто так. Слава, наследство, сила — все упало к твоим ногам, а ты ради этого ничего не сделал. Да! Я завидовал. Знал бы ты, каково мне было все время жить в твоей тени. Мне всего пришлось добиваться самому, когда тебе все в руки падало! Девчонки бегали за тобой. А чем ты лучше? Думаешь, ты убил Волдеморта из своей детской кроватки? Да вранье! Тем более, он все равно жив. Слабак! — Рон, ну что же ты, помолчи, — игриво вступает Джинни, — мне за этого лопуха еще замуж выходить, а ты мне все портишь. — Джинни, ты же встречаешься с Дином? — Гарри зачем-то продолжает с ними разговаривать. — Ну конечно, встречаюсь, — смеется Джинни, — поэтому и хочу выйти за тебя замуж, какой еще муж мне позволит творить все, что я пожелаю, и встречаться с другими мужчинами? А денежки твои мы с Дином найдем куда потратить, не переживай. — Вы меня очень разочаровали, мистер Поттер, — МакГонагалл поджимает губы, — Вы совсем не похожи на своих родителей. Они были талантливыми учениками, а Вы… — Урод! Паршивец! Никчемный неблагодарный мальчишка! — визжит Петунья, — лучше бы ты подох вместе со своей беспутной мамашкой! Они обступают Гарри со всех сторон. И говорят, говорят… Гарри кружит в водовороте. Он оказывается в тесной каморке. На старом матрасе сидит мальчик, уткнувшись носом в свои разбитые колени. Он слегка раскачивается и всхлипывает. — Боженька, забери меня к маме и папе! Я урод. Я никому здесь не нужен. Я только всем мешаю. У меня не получается, не получается быть не уродом! Зачем мне жить? Никто меня не любит. Пожалуйста, забери мне к себе, я не хочу тут оставаться! Гарри замирает. Проходят минуты, а Гарри все стоит и прислушивается к маленькому мальчику. — А ведь это правда, — тихо размышляет вслух Гарри, — я всегда это знал. Я всегда чувствовал себя ненормальным. Иллюзия на матрасе замолкает и поднимает на Гарри заплаканные зеленые глаза. — Тебя кто-нибудь любит? — шепотом спрашивает иллюзия. — Я не знаю, — задумчиво отвечает Гарри, — раньше я думал, что любят… Но оказалось, в волшебном мире меня любят потому, что я мальчик-который-выжил, — грустно улыбается он, — а не потому, что я сам кому-то нужен. А Сириус меня любит, потому что я похож на отца. — Меня любят мама и папа, — говорит маленькая копия Гарри, — но они умерли. Жалко, что их нет рядом. — Да, мне тоже жаль. — Ты хочешь их увидеть? Пойдем вместе? — мальчик шмыгает носом и протягивает Гарри руку. Гарри, как сомнамбула, делает маленький шажок навстречу и тянет свою руку в ответ. Пальцы почти соприкоснулись, но за секунду до этого Гарри вдруг пугается, отдергивает руку и отшатывается назад, громко ударяясь о стенку тесного чулана. — Нет! — настоящий Гарри с криком вываливается за дверь, но оказывается не в домике тети, а в коридоре Хогвартса. Его чулан теперь на месте каморки Филча. Со всех сторон к комнате подступают ненастоящие друзья. Ненастоящий Гарри тоже в коридоре. Гарри наконец-то сообразил, что разговаривать бесполезно, и достал палочку. — Ступефай! Первое заклинание летит в лже-Поттера. Злые двойники тоже достают палочки. У Гарри, как у ловца, отличная реакция, поэтому он уворачивается от секо двойника Гермионы и бомбарды лже-Сириуса, которая случайно попадает в поверженного двойника Гарри. Кажется, двойник был сделан из глины, куски разлетаются во все стороны, но крови нет… От летучемышиного сглаза Джинни так просто не увернуться, мышек много, их надо сжигать. Гарри прыгает по коридору, отмахиваясь руками, и приземляется прямо под ноги Петунье, которая пытается огреть его сковородой по голове. Чудом защитив голову, Поттер подставляет плечо. Удар получился сильный. Лже-Рон бросается на Гарри с кулаками и разбивает ему нос. Гарри отпускает поврежденное плечо и, забыв про палочку, тоже бьет Рона по морде. Лицо ненастоящего Рона сминается под ударом, будто голова из папье-маше сделана, при этом тело продолжает двигаться и пытается ударить Гарри в ответ. Поттер немыслимым образом изворачивается и бросается бежать. — Это все ненастоящее, это все не настоящее, — сбивчиво шепчет он на ходу. Бесконечные коридоры замка, знакомый путь раз за разом ведет не туда, выученные за много лет маршруты превратились в запутанный лабиринт. Гарри задыхается от быстрого бега. За очередным поворотом он чуть не влетает в толпу злых двойников. Они как-то очутились здесь. Даже лже-Гарри и лже-Рон целы и невредимы. Сзади возвышается величественная фигура директора: — Взять его! — командует Альбус Дамблдор. Двойники наступают. Гарри оглядывается, но видит, что там, откуда он прибежал, уже глухая стена. Его загнали в угол. Выхода нет. Его лицо приобретает решительное выражение, без боя он не сдастся. — Адеско Файр! — кажется, в это заклинание вложены все силы, которые еще остались. Из палочки вырывается бушующее пламя, оно растекается по стенам, охватывает фигуры двойников, скалится мордами монстров. Черты у Гарри заострились, он побледнел и до крови прикусил губу, но упрямо поддерживает пламя. Еще чуть-чуть, и сам он тоже сгинет в огненной стихии. Но толстые каменные стены вдруг рассыпались, брызнули во все стороны тонкими стеклянными осколками и улетели в пустоту. Пламя погасло. За стенами не было ничего. Чернота. — Где я? — спросил Гарри, висящий посреди ничего. В черной пустоте появился свет. Свет стремительно приближался, настиг и ослепил. Когда зрение вернулось, Гарри снова оказался в пещере шамана. Он лежал привязанный к столу и хрипло дышал. Где-то на заднем фоне всхлипывала Рита, и матерился Сириус. «Готово», — пробурчал шаман, чье настроение, кажется, ничуть не улучшилось от успешно проведенного ритуала. Он не торопясь освобождал от ремней своего пациента. Затем махнул Блэкам рукой, что можно подходить. Сириус подбежал и стиснул Гарри в объятиях, отчего парень невольно застонал. — Все болит… — Ты так дергался, было очень больно? — бледный Сириус всматривается в лицо своего крестника. — Было страшно. Было очень страшно, Сириус. Тут Рита, которая пыталась успокаивающе погладить Гарри по голове, издает какой-то всхлип. Гарри и Сириус проследили за ее взглядом. — Альбус? — охреневший Блэк всматривается в ловушку для духов. Внутри за прутьями висит в воздухе прозрачный директор. — Какого хрена, Альбус?! — Сириус свирепеет, до него постепенно доходит. Дух директора игнорирует вопрос, он явно больше занят своей ловушкой. — Что здесь происходит? — обращается Блэк к шаману, — он может нам ответить? — Дух не хочет, — внимательно посмотрев в ловушку, отвечает шаман. — Ты можешь его заставить?! — Не было договора. — Так давай заключим новый, Мордред тебя возьми! — Год жизни, — старый маг краток. — Что? — Год жизни. Ты, — для убедительности тыкает ладонью в грудь, — стареть, я молодеть. Или он, — указывает на Гарри, — Или она. — Сириус, не надо! — пытается остановить Рита. — Хорошо, я согласен, — Блэк в своем репертуаре, даже не обдумал. Шаман кладет одну руку Сириусу на сердце, другую раскрытой ладонью держит напротив лица. И читает какой-то заговор. Сириус пошатнулся, но был пойман Ритой. — На секунду голова закружилась. Все в порядке, — говорит он. Внешних изменений не видно. У шамана тоже. Старый маг подходит к духу и направляет посох в ловушку. Прозрачный Дамблдор перестает пытаться выбраться и равнодушно зависает по центру своей клетки. — Ответить им, — приказывает шаман. — Когда я обнаружил мертвых Поттеров и останки Волдеморта, я понял, что он еще вернется, — начал директор безэмоционально, — и убьет маленького Гарри, потому что он ребенок пророчества. Мне оставалось жить немного, я боялся не успеть. Тома Реддла надо было остановить любой ценой. Но в Британии не было магов, способных на это. Гарри, к моему сожалению, был обречен, Том преследовал бы его, пока не нашел. Поэтому я поместил в ребенка свой крестраж. Это было непростое решение, но другого пути не было. Я пожертвовал своей бессмертной душой ради всеобщего блага. Крестраж должен был оставаться спящим до моей смерти. При жизни я бы не допустил, чтобы Гарри убили. После моей смерти, когда Том убьет Гарри, я должен был занять его место. — Почему Северус Снейп убил Вас? — влезает Рита, пока мужчины потеряли дар речи. — Пожиратели не смогли проникнуть в Хогвартс, и об их плане взять заложников узнал Северус. Когда он доложил, что осталось несколько дней, я отдал свою палочку Аберфорту с просьбой передать ее Гарри Поттеру, когда тот попросит. Брат ненавидел меня, но отказать в предсмертной просьбе не мог. Я не знал, где меня похоронят, и не был уверен в сохранности палочки. Несколько дней я делал вид, что колдую обычной деревяшкой. Сил на беспалочковую магию мне всегда хватало. А потом пожиратели взяли заложников, и я понял, что пора. Своей смертью от руки Северуса я укрепил его положение в рядах пожирателей. Когда пришел бы час сразиться с Волдемортом, Северус должен был рассказать Гарри правду о крестраже. Ту правду, в которую верил… Гарри должен был встретиться с Томом. Если избранный будет скрываться, Том Реддл будет творить зло, и никто его не остановит. Вы совершили чудовищную ошибку. Иногда ради блага многих приходится жертвовать благом единиц, а из-за своего эгоизма вы обрекли на гибель всю Англию, — продолжал бубнить дух все так же равнодушно. — Достаточно, — шаман сделал очередной пасс, и дух замолк. — Что теперь с ним будет? — спросил Гарри. — Дух — оплата, вы — уходить, — отрезал хозяин и повелительно махнул на выход и пещеры. Сириус явно хотел сказать что-то еще. — Уходить, — повторил шаман и покрепче сжал в руке посох. — Пойдем. Пойдем быстрее, — Рита схватила обоих и потянула к выходу. Я вынырнула из думосбора и от души выматерилась. — Это было по-русски? — спросила Рита. — Могу поспорить, это что-то жутко неприличное, — подмигнул Сириус, — я сам долго ругался после таких новостей. Гарри хихикнул. После ритуала он очень изменился. Сильно повзрослел и как будто стал выше ростом. Очки Гарри теперь не нужны. От грубого вечно воспаленного шрама осталась тоненькая светлая полосочка. В начале вечера Поттер решительно объявил, что лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, и после краткой предыстории пригласил засунуть голову в думосбор. Да уж, такое сложно передать словами! Сегодня последний день лета. Я в гостях у Блэков в их французском домике, и мы празднуем «второй день рождения» Гарри. Сириус решил назвать этот праздник именно так. В самую точку.