Финская пленница

      Шёл третий день отпуска после долгого тура «Dark Passion Play», а Туомас по-прежнему не находил себе места. Ни море выпивки, ни компания верных товарищей, включая «шведское солнышко» по имени Анетт, ни даже агрессия, выплеснутая на тексты новых песен, так и не смогли принести в его душу долгожданный покой. Несмотря на все попытки, он до сих пор не мог вычеркнуть из сердца ту, которую, казалось бы, ещё вчера выставил из группы с волчьим билетом…       «Тарья… Милая, смешная, прекрасная Тарья. Нет, ну почему, ну почему ты так и не поняла, как сильно я любил тебя и до сих пор люблю, несмотря на всю свою внутреннюю борьбу? Почему ты выбрала этого аргентинского пуделя? Подумаешь, спас он тебя в двухтысячном от какого-то фаната-идиота… Я, может, просто не успел тогда! Но чем же он лучше меня?! Я же ведь отличный композитор, а ты моя муза… разве мы не были созданы друг для друга? Ну, почему ты в итоге предпочла этого хмыря, который даже на вашей свадьбе спеть нормально не смог?..»       Ах, как было бы здорово, если бы она вернулась обратно к нему. Нет, не вокалисткой, ибо после всей этой холодной информационной войны это решение для него будет подобно признанию собственного поражения; да и Нетти что, зря старается? А вернулась просто его любимой девушкой, а ещё лучше – женой. Его женой, а не этого типа Кабули!.. Но как её вернуть?       Ещё три дня и три ночи Туомас терзался и пил, практически не просыхая. Наконец, на четвёртый день его озарило – и он, радостно и маньячно сверкая глазами, выложил свою идею товарищам по группе…       В последний раз на мужском собрании такая же гробовая тишина царила в феврале две тысячи пятого. Но сегодняшняя идея Туомаса побила все рекорды по альтернативной гениальности. Первым, едва переварив услышанное, опомнился Юкка и раздражённо прошипел:       – Холопайнен, ты вообще в своём уме?! Мы едва отмылись после этого чёртового увольнения и последовавшей за ним войны в СМИ! А теперь ты до тюрьмы решил докатиться?!       – Согласен, – подал голос Марко и как можно спокойней продолжил: – Ты же прекрасно понимаешь, что в таком случае простым судебным разбирательством дело не ограничится. Это ведь тебе не «письмо счастья» после концерта вручать!       – Пожалуйста, больше не напоминай мне об этом: я уже давно готов убить себя за то, что натворил тогда, так мне противно и тошно… А между прочим, – Туомас резко перешёл от оправданий к ответному наезду, – А между прочим, Марко, это ты мне тогда впервые предложил, что пора, как ты выразился, «проучить проблемную бабу»!       – Не отрицаю… Но ты тут нам с больной головы на здоровую не сваливай! Это ведь была твоя идея не просто уволить Тарью, а вдогонку ещё и облить её помоями. Кто тебя просил выносить сор из избы? И ведь тебя никто из нас не заставлял постоянно, даже в недавних интервью, рисовать себя и нас ангелочками, а Тарью и её хахаля – дьяволами во плоти… Ну, да ладно – нам и без неё теперь хорошо, да и сама девочка явно не жалуется на сольную карьеру и семью. Так что очень некстати ты наконец-то опомнился, «передумал» и решил её вернуть… тем более, таким способом!       – За нашу новенькую не беспокойтесь – тут я своему слову верен, в группу Тарья больше никогда не вернётся, даже если и захочет. Но…       Туомас ненадолго замолчал, судорожно сжимая стакан в кулаке и пытаясь сохранить жалкие остатки хладнокровия. Но в итоге взмолился и даже жалобно, почти в стиле кота из «Шрека», взглянул в глаза обоим товарищам:       – Но прошу, поймите, парни – я лишь хочу, чтобы она осталась именно со мной! Я слишком поздно понял, что потерял и что выбросил своими руками! Она – моя Муза, мой сладкоголосый ангел, моё истинное вдохновение…       – Ага, «вдохновение», за которое мы получим по пятнадцать лет каждый! – не унимался Юкка. – Ты вообще когда в последний раз уголовный кодекс читал, приятель? Да один только её муж за такое нас на месте убьёт – и будет в кои-то веки прав!       Но, поди ж ты, переубеди этого безумного гения! Особенно, если он не менее безумно влюблён.       – Это не преступление. Я просто хочу наверстать упущенное и вернуть себе любимую женщину. Конечно, она не святая, но только сейчас я осознал, что она всё-таки не виновата в нашем расколе. Этот чёртов аргентинец просто приворожил её, может, и в прямом смысле тоже, и она стала влюблённой марионеткой в его грязных лапах… Так помогите же мне расколдовать Тарью, умоляю!

***

      Яростное совещание троих продолжалось до самого рассвета. В конце концов, жалобный, проникновенный, даже слезливый монолог Туомаса про разбитые мечты и отчаянную жажду личного счастья (вперемешку с ещё одним ящиком выпитого алкоголя) достиг нужного эффекта. Скрепя сердца, Марко и Юкка всё же согласились помочь одержимому любовью начальнику в его нелёгкой миссии.       Как говорится, чем бы их дорогой Вишмастер не тешился – если по итогам предстоящего безобразия он действительно станет счастлив с большой буквы «Ща», то и всей группе тоже будет хорошо. Да и что, разве это огромный грех: в кои-то веки по-настоящему помочь несчастному влюблённому поэту, а заодно и, если особо повезёт, вернуть на путь истинный заблудшую душу их соотечественницы?       – И, наконец, самое главное: ни слова остальным, особенно Эмппу! – после этих слов Холопайнен невесело, даже разочарованно вздохнул. Более подробного объяснения другим заговорщикам так и не потребовалось. Хоть их милаха-гитарист и был давним другом детства для Туомаса, из-за своих по-прежнему тёплых отношений с супругами Кабули он стал отныне последним, у кого стоило просить о помощи.       О помощи в похищении Тарьи Турунен.