Рыба в ловушке

Телефон звонил настойчиво, почти зло, и его не останавливало даже то, что время давно перевалило за полночь. Телефон звонил громко — пугая ночную тишину и перекрикивая доклад Кусакабэ о недавно захватившей чёрный рынок группировке «Навахо». Нехотя отложив ноутбук, Кёя поднял трубку. Никто другой в это время, да ещё и по этому номеру, звонить не мог. Удивляться немного скрипучему, присущему всем заискивающим японцам в возрасте голосу Кёя не стал. — Кёя, — сухо сказали в трубке, — ты получил моё письмо? Курьер сказал мне, что передал все бумаги. — Да, верно. Зажав трубку плечом, Кёя потянулся к полке над письменным столом и достал оттуда бумажный конверт. Он надеялся, что сделал всё тихо, но на том конце всё равно услышали, как хрустят листы, и многозначительно хмыкнули. Кёя стащил конверт и положил бумажные папки перед собой. — Госпожа Сиракава была очень любезна: согласилась закрыть глаза на отсутствие у тебя диплома Токийского университета. Она вообще была очень любезна… хотя ты и не заслужил подобного отношения. Бумага шуршала, Кёя насчитал четыре папки и разозлился — не от оскорбления, его он пропустил мимо ушей. Наугад открыл одну, просто чтобы удостовериться, и скользнул взглядом по снимкам. На него с застывшей улыбкой на губах смотрела симпатичная девушка: светло-русые волосы до плеч, орехового цвета глаза, пухлые губы, белые зубы, идеальный прикус и почти симметричное лицо. В приложенной анкете значились её имя, возраст, образование, должность и куча других, безусловно, интересных параметров, от которых Кёя пришёл в бешенство. — Мы уже говорили об этом в прошлом месяце, — едва сдерживая гнев, сказал Кёя. Сейчас он смотрел на своё искаженное злостью отражение в потемневшем экране и сжимал кулаки. — Я не позволю, чтобы меня приравнивали к другим травоядным и устраивали за моей спиной «свидания представителей», — выплюнул он с презрением. В трубке засмеялись. — Я ведь сказал: госпожа Сиракава была очень, очень любезна. Она пошла в обход некоторых… правил. — Ничем не лучше. — Ты обещал, что докажешь. Но повел себя как все другие травоядные — какого же отношения ты к себе ждал? Приём был запрещенным — Кёя еле удержался на стуле, а не вышел из комнаты срывать злость в тренировках — давнишнем способе успокоиться: байки, что про него рассказывали, будто он колошматит всех подряд, были только байками; Кёя дрался в случае необходимости или острого желания, а неуместный пыл вымещал цивилизованным, как и все нормальные люди, путём. Но внутри, вопреки здравому смыслу, клокотало бешенство, хотя Кёя знал: это просто жалкая провокация. Скажи он сейчас, что всё не так, поставит себя в невыгодное положение. Признавать же чужое превосходство Кёя не собирался — это помогло отсечь лишние эмоции. А разговор, тем временем, продолжался без его инициативы, отец никогда не интересовался слушателями — или их отсутствием: — В твоем возрасте, — сказали на том конце, и это был явный упрёк, — у меня уже был один сын. У Юкихиро в твоем возрасте было уже двое, а сейчас он ждет третьего. У… — Меня это не волнует, — холодно возразил Кёя. К нему возвращался контроль над ситуацией и ясность мысли. Ну и про семейные ценности он слушать не собирался, только злился больше прежнего. — Не волнует! — взорвался яростью отец. — Да как ты смеешь!.. Занимаешься неизвестно чем, шатаешься неизвестно где: ни достойного образования, ни работы, ни перспектив. Ещё и меня позоришь! Тебе через полгода двадцать шесть, а на женщину в твоей жизни ни намёка! Кёя хотел сказать: «Это не твоё дело». Он хотел повесить трубку, закончить этот дурацкий разговор, разбить телефон и навсегда разорвать ненужную ему, неудобную связь с этим человеком. Но чужой гнев был похож на удар в челюсть. Кёю будто снова отправили в детство, в беспомощные, злые слезы от очередного проигрыша. Он слышал унизительную насмешку в менторском тоне: ему третий раз объясняли простейшие правила, а он всё время забывал что-то важное — и вот результат. Он будто снова играл против отца — и проигрывал. В глазах потемнело. — Это неправда, — неожиданно для себя возразил Кёя. — Это неправда. — Да что ты говоришь! — не поверил ему отец. — Месяц назад я слышал что-то похожее. Ты даже обязывался её представить. Где она? — Уехала в командировку, — соврал первое, что пришло в голову, Кёя. — Ну да. — В тишине Кёя слышал, как участились его пульс и дыхание. Ситуация была идиотской, и он уже жалел, что всё-таки не разбил трубку. Но не отступать же теперь. — Значит, я даю тебе неделю — в следующий четверг вечер у меня будет свободен, и мы устроим ужин. Туда — приведешь свою… женщину. Если она существует. — Договорились. — Тогда до встречи, Кёя. — До встречи, отец. Только повесив трубку, Кёя почувствовал, как отступает злость, а вместе с тем осознал: он позволил своему отцу снова загнать себя в безвыходную ситуацию, снова сорвался — будто ему не двадцать пять, а тринадцать, и его родители имеют над ним слишком сильную власть. А ведь он думал, что освободился. Усмехнувшись, Кёя отключил мобильник, бросил тот в сторону, разбудил ноутбук. Проблемы в Албании, Южной Африке и «Навахо» его больше не волновали. Он, конечно, собирался поехать туда за одним чудаком, который по слухам владел весьма ценной информацией о редкой двойной коробочке, но сейчас привычный ритм жизни с его насущными проблемами казался не таким уж и важным. Албания никуда не денется, да и Африка устоит. Если их не сотрут с лица земли «Навахо». Они продавали что-то совершенно дикое, нужно будет разобраться. Да даже если сотрут — Кёя найдёт каждого, с каждым… поговорит. Тонфы — путь к продуктивному диалогу. Кёя выключил ноутбук, закинул руки за голову и попытался подойти к вопросу о невесте трезво. Выхода у него было два: бежать или драться. Отец принимал его за травоядное или, может быть, даже за… Кёя поморщился, вспомнив. Когда ему было одиннадцать, он сильно увлёкся самураями. Безусловно, с подачи отца. Тогда же он нашел книгу, которая ему нравилась, хотя Кёя никогда не любил средневековую литературу и утомлялся при чтении. Но отец, заметив однажды эту книгу у него в руках, пришёл в бешенство. Это был первый раз из тысячи, когда Кёя услышал, как важно мужчине быть мужчиной и что мужчиной его делает всё мужское — хорошая, стабильная должность с возможностью дослужиться до «смотрящих из окна», свой дом и, конечно же, семья: жена, двое детей, хорошо бы мальчишек. Вначале Кёя не понимал, зачем отец пристал к нему с этим разговором, — осознание, что старик решил, будто он педик, пришло позже. Виновата была книга, наверное, и то, что Кёя не особо интересовался кем-то, кроме себя. Девчонки вызывали у него не больше интереса, чем дохлые мухи. Все его знакомые были слабачками и плаксами, говорили писклявыми голосами и хихикали над глупыми шутками. Представлять, что однажды ему придется жить с девчонкой, Кёе было противно. Читая ту книгу, Кёя не ощущал отвращения. Наверное, он бы сумел жить с кем-то вроде себя, хотя тогда ему об этом не думалось, а теперь отношение ко всем уже было нейтральным. Но Кёя мужественно слушал отца — он никогда не рисковал ему перечить в прошлом. В прошлом. И в настоящем. Кёя провел рукой по лицу. Дино был прав: все его вспышки злости только приводят к проблемам. Кёю — к проблемам. В интерпретации Дино, правда, это звучало так: «Твои вспышки злости доставляют много проблем Вонголе и тебе самому». Но на других Кёе было плевать. Собственные проблемы укололи его в бок и прямо в ухо насмешливым отцовским голосом назвали травоядным мужчиной, который позабыл свою природу. Достижения отца не волновали. Над вступлением в комитет он посмеялся, на установление контроля над Намимори будто закрыл глаза. Он и теперь не замечал ничего. Ничего и не знал. Кёя никому не рассказывал, что стал частью мафии. Знал, что не поймут: якшаться с итальянцами — тень позора на семью. Бежать или драться. Конечно же, драться. Но где он найдет такую женщину, которую можно привести в дом? Кёя встал и прошелся по номеру, посмотрел в окно, полистал контакты на телефоне. Будь у него серьёзные отношения, вопрос решился бы сам по себе. Но Кёю не интересовали серьезные отношения, не интересовали брак и семья. Случайные связи тоже мало его интересовали, и Кёя давно уже приспособился, но привести относительно близко знакомую женщину в отцовский дом попросту не мог. Оставались знакомые — но уже не слишком близко. Хотя привести в родительский дом шлюху, например, из борделя «Цветы абрикоса», который принадлежал отцовскому приятелю, было бы даже весело. Кёя усмехнулся, представив, какое лицо состроит отец. Такое же, как когда Кёя притащил домой байк, интересно? Мелочная месть. Бежать или драться. «Тогда я попробую остальных», — решил Кёя. Но час был действительно поздний, под глазами зудело, а веки наливались тяжестью. Опустив жалюзи, Кёя пошел в душ и лег спать — сон поможет скоротать время до утра. Откладывать решение проблем было не в характере Кёи — проснувшись, он сразу же займётся поиском невесты. Всего лишь один ужин. Найти кандидатку будет проще простого.

~***~

Он ошибся. Найти кандидатку оказалось невыполнимой задачей. Первым делом Кёя позвонил той из не самых близких знакомых ему женщин, которая могла бы подойти под вкус родителей — Кёко Сасагаве. Номер телефона значился в списках «В экстренной ситуации», но Кёя решил, что для него настал тот самый час и воспользоваться служебным положением он может. — Хибари-сан! — удивилась Кёко. — Что-нибудь случилось с Хром? «Точно. Хром», — вспомнил Кёя про запасной вариант, удовлетворенно кивнул и кинул в сторону мокрое полотенце. — Нет. У меня есть к тебе предложение. Видимо, Кёко задумалась. Несколько секунд он слышал, как стучат по асфальту каблуки, больше ничего. — Вам нужна помощь в чём-то? — Да. — Кёя скривился. И предпочел говорить о неприятном быстро — как ударил бы в печень врага: — Сыграешь мою невесту перед родителями? — Невесту… — растерялась Кёко, и Кёя всё понял. Она, конечно, очень извинялась, говорила, как недостойна такой просьбы и какая для неё это честь. Но разговор уже не имел смысла. Кёко наверняка вообразила, что скажет Савада, — и, естественно, отказалась. Лет десять назад Кёя не поверил бы, что Савада сможет ему перечить, но сейчас принял сторону Кёко. После объявления официальной помолвки Савада косился на всех, кто смотрел на его женщину слишком долго, а уж в таком вопросе мог бы и отказаться. А Кёко явно опасалась причинить будущему драгоценному супругу лишние страдания, памятуя, как часто он рискует шкурой ради неё и её друзей. На другой день Кёя попробовал дозвониться до Хром, но звонок так и не дошел. От Кусакабэ Кёя узнал, что Хром на задании где-то в джунглях. — Ты-то откуда знаешь? — нахмурился Кёя. Кусакабэ ответил что-то невнятное и предложил Кёе помощь — договориться с Миурой Хару. Кёя почти согласился, а потом вообразил, как Миура устроит демонстрацию своих косплей-костюмов за столом, и покачал головой. Не слишком-то ему нравилась затея. — Найди мне нормальную женщину. Но и Бьянки отказалась. У нее были планы, и в них фигурировал Реборн. Как вежливый человек, Кусакабэ не стал расспрашивать и передал только то, что сумел узнать. Неожиданно женщины из Вонголы кончились — кандидаток сразу же не осталось. — Может быть, привести шлюху была не самая глупая идея, — бросил Кёя. — Хибари-сан, вы ведь не хотели повторить ошибки себя-будущего, — напомнил Кусакабэ. И Кёе пришлось с ним согласиться. — Можно нанять… — Отец раскусит. С ним такие номера не пройдут. — Кёя сделал глоток чая и поморщился. — Горько. — Мои извинения, — пробормотал Кусакабэ. Они сидели друг напротив друга, уже на базе Вонголы в Италии, куда приехали только час назад. Кёя задумчиво поправлял пояс домашней юкаты и старался расслабиться. Календарь утверждал, что времени осталось катастрофически мало, и нужно что-то срочно предпринять, иначе только бегство — и унижение. — Может быть… попросить кого-нибудь из… ну… хранителей? — Кусакабэ мялся, словно даже произнести это ему было тяжело. Наверное, он предполагал, что Кёя разозлится: идея действительно попахивала безумием. Но Кёя, готовый расхохотаться, вдруг подумал: что-то рациональное в этом бреде есть. Мысль — попытка прикрыться от цунами соломинкой, но при таком скромном выборе вариантов… — Кого? Ямамото? — спросил Кёя так насмешливо, как только умел. Кусакабэ нервно дёрнулся. В голову пришел еще Рёхей Сасагава — Кёя чуть не засмеялся. Нарядить его в платье… Что за бред. — Возможно, хранитель Урагана подойдет? Он подходит по сложению. — И не подходит по характеру. — Савада-сан? — Нет. Он облажается. — Кёя отмахнулся. Ему так и виделось, как Савада допускает ошибку — неважно, какую, — и обман раскрывается. Да он вовек не отмоется от «травоядного» или чего похуже. — Тогда я попробую поискать кого-нибудь, кого можно нанять. Кёя провел рукой по лицу. Да, похоже, что больше вариантов у него не было. — Сочини, что она должна обо мне знать, — раздраженно сказал он. — И проследи, чтобы она была достаточно… молчаливой. Пусть говорит, только если спрашивают. Кусакабэ поднялся на ноги и поклонился, сказал: слушаюсь. Потом уточнил, нужно ли ещё что-нибудь, но Кёя отказался. — Оставь меня. Мне нужно поработать перед собранием. Послушный и верный Кусакабэ ушел, неслышно прикрыв за собой дверь. Где-то там, внутри, пенилась злоба — на самого себя. Может быть, Дино? — продолжал размышлять Кёя, воображая Дино в платье. Нет, это нелепица. Всё это нелепица. Весь разговор. Да как он вообще позволил себе даже думать о такой чуши? Бежать или драться. Кёя вздохнул, отставил в сторону недопитый чай, тоже поднялся и пошел за спортивной сумкой, где лежали его вещи. Лучше всего он приводил мысли в порядок за работой или тренировкой. Но тренировка уже была, а к завтрашнему дню он так и не подготовил необходимые распечатки. Вызов в Италию был не шуткой — происходило что-то действительно серьёзное, даже Реборн выглядел обеспокоенным. На кону стояла репутация Вонголы, Кёю попросили вмешаться. Не то чтобы что-то в его жизни изменилось: до Вонголы ему всё ещё не было никакого дела. Интереснее показались сами убийства. Вырезать союзные семьи после недавно заключённого соглашения — это устроил или гений, или идиот. Но пока подозревали двоих: Джессо и Мукуро. Очень хотелось выяснить, кто из них взялся за старое, и скорее вернуть себе возможность съездить в Южную Африку.