Самые прочные оковы

Недоумение Локи отразилось на лице Сигюн и даже на морде Фенрира. — Фригг? Она-то какое отношение к этому имеет? — Я бы и не стала идти тебя выручать, — хладнокровно заявила Ангрбода, и лишь отмахнулась от попытки Локи возмутиться, — сам прекрасно знаешь, проблем и без тебя хватало. Да и понятия не имела, как помочь. Но когда ко мне явилась Фригг с поклоном и просьбой уговорить Хель отпустить Бальдра — я долго не могла решить, отправить её саму в Хельхейм за такую наглость или всё же исполнить её просьбу, исключительно смеха ради. — Ах да, асы ведь не знают, что это ты помешала возвращению Бальдра, — усмехнулся Локи. — Как решили, что я виноват во всех их бедах, так и продолжили на меня ответственность за все проблемы валить. Ну да поделом им. — Но идея ведь была твоя, — совершенно по-девичьи засмеялась ведьма, заставив Сигюн нахмуриться. Локи говорил ей, что после брака не общался с Ангрбодой. Опять соврал? Вот же… — Главное, что ты её замечательно воплотила, хоть мы и обсуждали всё это та-а-ак давно, — мягко перевел тему бог, заметив недовольное лицо жены. Ангрбода лишь удивленно подняла бровь, но не стала комментировать и продолжила: — Так вот, эта старая мерзавка решила, что я ей бескорыстно помогу после того, что асы сделали с моими детьми! Конечно, убивать её и тем самым развязывать войну я не стала, но предложила обмен: она находит способ освободить одного из моих детей, а я договариваюсь с Хель насчет Бальдра. Разумеется, нашу дочь выпустить она не могла, а с Йормунгандом связываться побоялась (хотя я подозреваю, что просто за сына, пусть и неродного, она волнуется больше, чем за мужа — и полностью разделяю её позицию), и пообещала, что попробует найти управу на Глейпнир. Уж не знаю, как она там с цвергами договаривалась… — Хоть бы у Фрейи совета не спрашивала, — перебил её Локи, невинно ухмыляясь. — А то земли Свартальвхейма могут и не выдержать такой оргии. Ещё не хватало один из миров до Рагнарёка уничтожить! Ведьма скептически уставилась на него: — Лучше мышцы разминай, а не болтай. До такого даже я не опустилась бы. Локи благоразумно промолчал, хотя по хитринкам во взгляде Сигюн, неплохо изучившая мужа (насколько это было возможно при его переменчивой натуре) догадалась, что не будь рядом её — он бы обязательно попробовал оспорить заявление бывшей любовницы. Даже рискуя при этом быть убитым сразу после спасения. — Тогда я рад, что ты снизошла хотя бы до меня, — наконец ответил Локи, растирая пальцы друг о друга. Простейший способ добывать искру был одним из его любимых фокусов — бывало, что легкость этого трюка оборачивалась против самого мага, заставляя его воспламенять совсем не то, что хотелось бы. На памяти Сигюн пострадали несколько простыней, её любимая занавеска, и дотла сгорело два красивых платья. Солить же блюда, как и щелкать пальцами, Локи вообще было противопоказано, о других проблемах мужа Сигюн лишь догадывалась. Но бытовые трудности забывались, как только умения бога огня начинали приносить пользу. За помощь в разжигании костра или печи асы не скупились на благодарность, хоть и перешептывались за спиной у Локи, что от пламени, в котором однажды должен сгореть их мир, добра ждать не стоит. Он, разумеется, всё слышал. Но молчал — до поры. И сейчас, глядя на новорожденное пламя, Сигюн чувствовала, что пора расплаты всё ближе. Даже взгляд Локи стал другим — вместо смешинок в нём разгоралась страсть и жажда, и Сигюн знала, что этот внутренний пожар не погасить вином или близостью. Он болезненный, жестокий, и не остановится ни перед чем на своём пути. На миг ей стало по-настоящему страшно — пусть этот пожар и не собирался её опалять, но кто знает, на что способна стихия, над которой маг потерял контроль в приступе безумия? В том, что Ангрбода сможет себя защитить, она не сомневалась, но её саму видение пылающего Асгарда в воображении почти парализовало. Но тут она поймала наконец-то взгляд Локи, и его ободряющая улыбка краем губ — так, чтобы Ангрбода не заметила — сказала ей больше, чем сотни обманчивых слов. — Вам не интересно? — язвительно поинтересовалась ведьма, поглядывая на огонек с явной легкой завистью. Фенрир же, наоборот, отполз чуть дальше от пламени, вздыбив шерсть. — Тогда, быть может, пойдём уже? — Расскажи ещё про Бальдра, — увеличивая огненный шар до размеров немаленького костра и заставляя Фенрира ещё больше сжаться и зарычать, попросил Локи. — Я так понимаю, он теперь свободен? — Ещё ничто в жизни не давалось мне так легко, — фыркнула ведьма. — Всего-то одна слезинка — и условие выполнено. Одно в толк не возьму — ты тоже умудрился порыдать в его честь? — Ну как сказать… Видимо, смех до слёз тоже считается. — Огненный шар врезался в стену пещеры, выбросив сноп искр, часть из которых лишь чудом не опалили шерсть Фенрира и волосы Сигюн, и с громким шипением исчез. — Представляю, что Один сделает с женой, когда узнает, какой ценой вернули Бальдра. — Думаю, она всё же не настолько глупа, чтобы признаться. — Думаю, что это уже неважно, — резко ответил Локи, подзывая к себе Фенрира. Оперевшись на него, осторожно поднялся на ноги. — Скоро Один прочувствует эту цену на собственной шкуре. Волк довольно зарычал, заставив Сигюн зажать ладонями уши, чтобы не оглохнуть. Ангрбода в очередной раз презрительно на неё покосилась. — Ты уверен, что нам стоит брать её с собой? — тихо спросила она. — Благодарность благодарностью, но девчонка ведь совсем бесполезна… — Ей нет места среди асов. А раз уж нам всем суждено умереть, она заслуживает смерти в попытке отомстить. В этом я не могу ей отказать. — А что, если ты погибнешь из-за неё? — почти прошипела ведьма, и Сигюн вновь нервно сжалась. Она и сама осознавала, что боец из неё никакой, и боялась, что муж сейчас прислушается к словам подруги и бросит её в пещере. Но Локи лишь спокойно смотрел в глаза Ангрбоде несколько мгновений, и, убедившись, что она не отводит взгляда, отчеканил её же тоном: — Я благодарен тебе за спасение, Анджи, и обязан жизнью вам обеим. Но если бы мне позволили выбрать… Лучше умереть за неё, чем из-за тебя. Реакцию ведьмы на подобные слова Сигюн не могла предвидеть, и на всякий случай зажмурилась, мысленно сжавшись в комочек, словно Фенрир при виде огня. Но запавшую на несколько мгновений тишину нарушили лишь удаляющиеся шаги, и тихий голос Локи позвал её за собой. Она открыла глаза и увидела протянутую руку, по пальцам которой туда-сюда мельтешили искры. Замерла в последней нерешительности. — Огня бояться — в Рагнареке не драться, — мягко улыбнулся бог, и впервые за долгие века улыбка отразилась лишь на его губах, но ничуть не изменила взгляда — холодного, жестокого и жаждущего мести. И Сигюн, словно завороженная, не в силах была отвести глаз — и чувствовала, как пламя, пылающее в сердце мужа, загорается и в ней самой. — Пусть возродится, словно Феникс, добрый мир, — ответила она и решительно сжала его руку. Язычки огня лизнули ладонь, но не посмели её опалить. Больше Сигюн ничего не боялась.