Личность в стальной коробочке

      Тэн вяло плетется по тротуару, понуро засунув руки в карманы джинсов. Хочется еще и пинать камешки, попадающиеся на пути, но, как назло, ни единого предмета, валяющегося на дороге. Парень громко вздыхает, поворачивая ключ в замочной скважине, и проходит внутрь. Кто-то другой на его месте предпочел бы пролежать в постели всю оставшуюся вечность (обычно, длиной в неделю), но для Тэна в трудный период всегда на первом месте стояла работа: неважно физическая или умственная, главное – занять себя чем-нибудь. От простого лежания в постели он только еще больше себя накручивал.              Он уселся за крайний столик у окна и вдохнул запах в заведении. Пахнет пылью, отдаленно корицей и совсем чуть-чуть кофе. Подумать только, Тэна не было всего несколько дней, а в кофейне уже пропала атмосфера. Засучив рукава, парень слабо улыбается и берется за ведерко и швабру. Спустя каких-то полчаса все поверхности уже сверкают – ни пылинки, а по воздуху витает запах жарящихся кофейных зерен. Тэн протирает последний столик, тот самый крайний, за который он уселся, когда только вошел. Он покачивается под ритм музыки в наушниках и мямлит текст себе под нос, но вдруг замирает, заметив проходящего мимо витрины школьника. Того самого школьника: на нем все та же серая толстовка, все тот же черный рюкзак, то же хмурое, задумчивое лицо. Оставив тряпку на столе, Тэн бросается к двери и, открыв ее, кричит уже в спину парня:              – Это не ты потерял кольцо?              Парень останавливается и поворачивает голову.              – А вы его нашли?              – Да,– Тэн улыбается, довольный тем, что сейчас поможет человеку,– проходи сюда.              Он ладонью зазывает его внутрь и скрывается за дверью. Спустя пару секунд колокольчик над дверью звенит снова. Тэн в это время убирает тряпку, а затем моет руки, не забывая вдохнуть приятный запах лавандового мыла.              – Я его нашел еще в тот день, так и думал, что оно у тебя выпало,– непринужденно отвечает он, протирая руки полотенцем.– Только вот я его с собой не взял, но я живу очень близко, прямо через дом. Я быстро за ним сбегаю, а ты посиди пока тут.              Он получает в ответ кивок и взгляд в пол. Решив, что это особенность характера, а не беспричинная неприязнь, Тэн выходит, дружелюбно помахав разок.       Когда парень совсем пропадает из виду, Ренджун немного расслабляется и позволяет себе присесть и оглядеться.Он чувствует комфорт и спокойствие, хоть внутри из стороны в сторону бегает тревога размером с муравья, что-то выкрикивая о том, что он тут задержится и дома за это придется расплачиваться. Долго, больно и унизительно.              Но с другой стороны, он и не против задержаться – что угодно, лишь бы оттянуть возвращение в этот дом. Последняя ночь выдалась особенно тяжелой: мысль о том, что он потерял единственное и последнее, что осталось в память о матери, терзала больше всех остальных ужасов прошедшего дня, терзала так, что он и не смог сомкнуть глаз. Поэтому сейчас, окутанный запахом кофе и корицы, сидя за только протертым столиком рядом с широким окном, он опустил голову на сложенные на столе руки и заснул. Заснул быстро, легко и крепко, так, что даже звон колокольчика по возвращении Тэна его не разбудил. Тот же, увидев спящего мальчика, постарался быть максимально тихим, пока он не проснется сам. Все равно место не такое популярное и вошедшей паре посетителей он не помешает.              Когда Ренджун пролежал так уже больше часа, Тэн начал беспокоиться. Время близилось к трем часам дня. Парень снял фартук и, положив на круглый маленький поднос чашку и маленький ореховый кекс, направился к его столику. Поставив поднос перед ним, Тэн потрепал его за плечо:              – Эй, о тебе не будут волноваться дома?.. Э-эй…              Парень нехотя поднял голову и, увидев перед собой чашку и сладость, растерялся.              – У меня нет денег,– быстро ответил он, отодвигая поднос от себя.              От такой реакции сам Тэн растерялся еще больше.              – Это за счет заведения,– он улыбнулся и, достав из кармана тонкое колечко, положил на стол рядом с чашкой.– Кажется, это твое.              – Мамино, если точнее,– Ренджун слабо растянул губы в улыбке,– спасибо.              – Может, будешь носить его на пальце, чтобы снова не потерять?– предложил Тэн, как бы невзначай подталкивая кекс под руку парня.              – Оно мне великовато, но когда я накоплю деньги…– парень вдруг засмущался и умолк.              – Что?.. Продолжай, пожалуйста… Как мне тебя звать?              – Ренджун.              – Очень приятно, меня зовут Тэн. Ну, так на что ты копишь деньги, Ренджун?– спросил он, снова толкая кекс.              Смущенный парень все-таки взял его в руку и откусил.              – На цепочку. Если повешу его на цепочку и буду носить на шее, оно не потеряется,– ответил парень, старательно пытаясь не чавкать.              – Хорошая идея,– бодро ответил Тэн,– значит, ты где-то подрабатываешь?              Парень засмущался еще больше.              – На самом деле, нет…              Тэн молчит пару минут, пока Ренджун тихо отхлебывает из чашки невероятно разбавленный молоком кофе.              – Тебе тут нравится? Ну, в кофейне…              – Мне нравится, что тут нет музыки.              Тэн самодовольно улыбнулся.              – Это была полностью моя идея,– восторженно ответил он,– сюда иногда приходят люди с книгами или скетчбуками, я подумал, что слушать шум дождя или прибоя им будет приятнее, чем какую-либо музыку.              – А еще под это хорошо спится,– улыбнулся Ренджун уже более расслабленно. Тэн заулыбался в ответ.              – Хочешь работать тут?              Парень перед ним округлил глаза, сжимая теплую чашку худыми пальцами.              – Можешь приходить во второй половине дня или примерно в это время и проработать, скажем, до шести вечера, установим тебе почасовую оплату…              – А можно до девяти?– неожиданно бодро спросил парень.              – Я буду платить достаточно хорошо, не надо перетруждаться, только чтобы поскорее заработать,– возразил Тэн.              – Да, но… Мне и дома-то нечем заняться, а посидеть тут… Я… Я был бы рад посидеть тут, чем дома.              – Если это не отразится пагубно на твоих школьных оценках, я только «за»,– улыбнулся Тэн,– я тебя всему научу, посетителей много никогда не бывает, так что будет не очень трудно, а по вечерам будет заходить Ёнхо и…– Тэн осекся.              Надо же, а ведь все так хорошо шло. Он настолько хорошо забылся в работе, что забыл даже то, что Ёнхо больше не будет заходить по вечерам. Потому что Ёнхо больше нет.              Внимательно слушающий его Ренджун заметил неожиданно появившуюся грусть на лице парня:              – Твой друг?..              – Да… Да, мой друг,– Тэн попытался улыбнуться, даже фальшиво похохотал.– Давай закончим на сегодня, я буду ждать тебя завтра после обеда.              – Да, хорошо.              Парень быстро начал собираться. Он не умел утешать людей – его самого-то не утешали последние лет пять. Ренджун совсем забыл, как это делается: что нужно спросить, а потом сказать или наоборот – сначала сказать, затем спросить?              И тем более, он не хотел каким-то словом, вопросом обидеть Тэна. Он ему нравился, казался хорошим человеком.              Кинув грустный взгляд на недоеденный кекс, парень зашагал к двери. Но прежде чем выйти, обернулся, чтобы спросить:              – Тэн, ты в порядке?              Тот улыбнулся, заверил его, что все отлично, и, как только захлопнулась дверь, поставил локти на стол и, зарывшись пальцами в свои темные волосы, один раз громко всхлипнул, и зарыдал.              

***

      – Джонни, прошу тебя, перестань так озираться по сторонам, люди считают это странным,– шипит Тэён, пихая парня в бок.– Держись рядом, нам нужно перейти дорогу.              Тот на это почти не реагирует, восторженно рассматривая каждую мелочь, которую только способен заметить своим человеческим зрением. На светофоре загорается зеленый человечек, и Тэён шагает вперед, хватая Джонни за ткань кремового свитера. Он нацепил на него еще и смешную шапку-ушанку с новогодним принтом, хотя до нового года еще далеко – все для того, чтобы рюкзаки на плечах каждого стали чуточку легче.              – Мир такой красивый… И люди очень красивые,– вдруг заявляет он, не отрывая взгляда от проходящей мимо девушки. Та в свою очередь кокетливо подмигивает парню, вызывая у Джонни еще больший восторг.              – Она мне улыбнулась, Тэён! Улыбнулась!.. У нее небольшая щель между зубами, это так мило выглядит!– не перестает восклицать парень, заставляя смущенную девушку моментально испариться в толпе.              – Джонни, некоторые вещи людям лучше не знать, не думаешь?– говорит на это Тэ.              – И что же мне делать?– всерьез спрашивает парень.              – Урок первый, дитя мое – притворя-яйся. Кто бы тебе что ни говорил, все люди притворяются. У каждого своя ситуация, конечно, но… Когда не можешь держать чувства в себе и ты готов их выложить любому, кто с тобой заговорит, притворись, Джонни. Многим эти чувства просто не сдались, так что, когда ты на грани, притворись, что ты занят чем-то, чтобы не говорить об этом. Притворись, что спишь, если хочешь, это здорово помогает.              Тэён говорит немного раздраженно – тело уже устало и не слушается, ноет, просит отдыха. Он чувствует себя слабым, чувствует огромный груз ответственности и предстоящий разговор с братом. Это удручает, заставляет огрызаться на окружающих, тем более, когда эти окружающие ходят рядом с ним и делают глупые вещи.              – Ты ведь говоришь, основываясь на собственном опыте, да? Значит, есть что-то, чем тебе хочется поделиться с миром, но ты держишь это в себе? Несчастен ты или счастлив?– продолжает в слух рассуждать Джонни.              Тэён вздыхает и закатывает глаза. Он не думал, что будет так сложно, даже не предполагал, что возиться с Джонни придется как с ребенком. Он представлял, как Джонни усердно учится по книгам и специальным программам, сидя в комнате Ёнхо за его компьютерным столом, изрекая какие-нибудь остроты о том, что он сам когда-то был этим самым компьютером. Но Джонни не компьютер, не машина, не программа.              «Джонни – личность»,– думает Тэён, но, вырвавшись из раздумий, спохватывается – куда делась вышеупомянутая «личность». Вокруг – люди, они повсюду и Тэён уже теряется, а внутри уже нарастает паника, когда он вдруг замечает красный бубенчик на шапке, возвышающийся над толпой. Он осторожно пробирается сквозь толпу, рвется «против течения» потока людей, пытаясь отследить где теперь маячит бубенчик на шапке-ушанке очень высокого взрослого ребенка. Когда он наконец выбирается из толпы, видит, что Джонни стоит над подозрительно знакомым парнем, сидящим на лавочке,и виновато смотрит на носки своих кед, подавая ему свою руку.              – Джонни?!.. Сказал же рядом держаться!– он подлетает к ним.              – Извини, я просто…              – Хватит его ругать, никто не умер, просто порезался,– парень встает с лавочки и складывает бинт, какой-то пузырек и вату в свою сумку.              – А ты что тут забыл, пикачу?– ворчит Тэён, рассматривая перевязанную белым бинтом ладонь Джонни.              – Я просто…              Тэён замечает чемодан рядом и удивленно поднимает на него глаза.              – Я начинаю новую жизнь, вот и все,– заявляет Доён, немного нахмурив брови.              – И где ты, позволь спросить, собираешься начать эту свою новую жизнь?– с хитрым прищуром спрашивает Тэён.              – Ну, как и все, в Сеуле,– немного стушевавшись, отвечает тот.              – Оу ма-ай, так нам в один конец,– улыбается Тэён.              – Что, правда?– Доён выглядит растерянным, но все же счастливым.              «Я совершенно не понимаю этого Тэёна»,– думает он, смотря в чужие глаза,– «я уже думал, что он грубо попрощается и уйдет». Доён был готов к неловкости и даже враждебности, но Тэён как будто забыл все плохое – все такой же дружелюбный.              – Опять я третий лишний, как тогда…– начал было дуться Джонни, но снова получил локтем в бок.              – Так ты будешь рад нашей компании?              – Я впервые за сознательную жизнь в одиночку выезжаю из города и почти ничего и никого не знаю в Сеуле, так что мне бы понадобилась успокоительная бригада, которая не первый раз в городе,– улыбается Ким.              Тэён лучезарно улыбается в ответ и кивает в сторону дороги, мол, пошли, а Доён и рад, послушно хватает свой чемоданчик на колесиках за ручку и встает между Джонни и ним.              Они садятся в междугородний автобус. Джонни просится сесть у окна в самом конце автобуса, чтобы наблюдать за пейзажами, так что Доён и Тэён садятся рядом друг с другом.              – Ну, давно ты вынашивал этот план начать новую жизнь и все такое?– непринужденно начинает Тэён, копаясь в своем рюкзаке, покоящемся теперь на его коленях.              – Может, с рождения младшего брата, может, спустя года два-три после этого, я не уверен,– пожимает плечами парень.              – Я так понимаю, спрашивать о том, что не устраивало в старой жизни, смысла нет?– смеется Тэён. Он наконец достает из сумки сложенную в несколько раз толстовку и подкладывает себе под шею, уже более спокойно откидываясь на спинку кресла. На посмеивающийся взгляд своего соседа он отвечает:              – Чтоб лёж сидя был удобнее.              Доён хохочет, запрокидывая голову и наконец выдает тихо, почти неслышно:              – И почему ты такой добродушный?              Тэён удивленно поворачивает к нему голову:              – Кажется, ты первый, кто заметил во мне это качество. Я сам порой не уверен, есть во мне добродушие или нет.              – Ну, колючести в тебе в разы больше, конечно…– смеется Доён.              – А ты, конечно, совсем не колючий, белый и пушистый крольчонок… Минутку, вот оно! Ты крольчонок!– смеется Тэён.              – Какой я тебе кролик, Ли Тэён,– Доён пусть и пытается говорить рассерженно, на сам смеется наравне с парнем.              – Ну правда, один в один, ты только взгляни, Джонни,– Тэён оборачивается с телефоном в руках к Джонни, дабы он тоже оценил сходство их нового друга с ушастым пушистым клубочком. Но Джонни спит. Блаженно спит, отвернувшись к окну.              «Если бы Тэн увидел его таким, точно подумал бы, что это Ёнхо»,– зачем-то думает Тэён, от чего на душе моментально становится паршиво. Будто заживающую рану распороли по новой. Когда он поворачивается обратно к Доёну, ладонь Джонни поднимается и вытирает мокрые дорожки с лица рукавом мягкого кремового свитера.              «Притворяйся, дорогой».