***
Джемин больше не может глотать всхлипы, паника нарастает с бешеной силой, а что еще больше душит жгутом на шее: весь мир вокруг как будто игнорирует его – за окном солнце и счастливые люди, внизу мама печет курочку с овощами в духовке, у всех все хорошо. Он ненавидит это, потому что не может нарушить этот покой. Парень хватает полупустой рюкзак, запихивает в него все со стола и пулей вылетает из дома, крикнув: «Хорошо!» на материнское: «Курочка через полчаса, милый!». Он натягивает капюшон темно-красного худи как можно ниже и застегивает молнию, смотря себе под ноги. Слезы продолжают скатываться по щекам, и парень срывается на бег. Он бежит, потряхивая сумкой на своем плече. Все о чем он может думать: каким он был дураком – перед глазами пелена слез, но это не мешает появляющимся в голове воспоминаниям, он почти слышит голос Джено, вспоминает все его слова, такие громкие, но сказанные так тихо. При первых же сложностях Джено просто решил умыть руки, выйти сухим из воды – как ни скажи, больно одинаково. Джемин останавливается в узкой безлюдной улочке между двумя домами. Ширина всего полтора метра, стены увешаны счетчиками с облупившейся желтой и синей краской, посеревшей от времени, с каждой стороны стоят широкие мусорные баки. «Отлично»,– думает Джемин,– падая на грязную поверхность рядом с баком,– «тут мне самое место». Он достает телефон и смотрит на не перестающие сыпаться уведомления, пестрящие самыми разными, даже креативными оскорблениями. Он бросает его обратно в сумку и смотрит на серую стену перед собой. И никого, чтобы утешить и сказать что-нибудь хорошее. Джемин был общительным, душой компании, все, кого он встречал хоть раз, становились его друзьями. Джемин это ценил, ему это нравилось. Но сейчас откуда ни возьмись по разные стороны всех этих друзей появились огромные жирные кавычки. Он закрыл лицо рукой и, не стесняясь ничего, коротко всхлипнул. Новые слезы брызнули из глаз. Спустя полминуты парень громко рыдал, закрыв лицо ладонями, пока на дрожащие плечи совершенно неожиданно не легла чья-то широкая ладонь. Джемин испуганно дернулся и поднял глаза на стоящего над собой парня. – Т-ты в-в п-порядке? Парень, кажется, дрожал не меньше самого Джемина, так, что даже младшему его стало жаль. Он быстро кивнул, шмыгая носом. – Т-ты плачешь… Я могу п-помочь? Джемин качает головой. «Никто не может мне помочь»,– проскакивает в голове и от этого снова хочется плакать. Бровки непроизвольно надламываются, Джемин кусает губу и снова начинает выплакивать глаза, тихо скуля. Незнакомец тут же закутывает его в свои объятья, похлопывая по спине, шепчет: «Все будет хорошо…», а парень даже не против и не считает это странным, потому что прямо сейчас он остро нуждался в этом. Он сжимает в своей руке ткань чужого персикового свитера под курткой и, крепко зажмурившись, плачет навзрыд. Когда слезы заканчиваются, и остается только икота и чувство стыда перед незнакомцем, Джемин смущенно смотрит в пол, редко поднимая взгляд на парня рядом. – Как тебя зовут?– спрашивает тот. Джемин не хочет отвечать. – Я Джонни,– сам отвечает парень, протягивая руку. – Д-джемин,– все еще икая, отвечает парень. – Кажется, ты очень расстроен, Джемин. Я могу тебя выслушать, если хочешь,– лучезарно улыбается Джонни. – Это довольно сложно, я не уверен, что смогу,– хрипло отвечает Джемин и отворачивается лицом. Ему очень неловко. – Я тоже хочу плакать. Я заблудился. И если я не найду дом до того, как Тэён вернется, он сильно во мне разочаруется,– зачем-то рассказывает Джонни. – Я уже разочаровал весь мир,– шепчет Джемин, снова шмыгая носом. – Почему это? Ну давай же, попробуй объяснить. – Я тайно встречался с одним человеком… Это был парень,– На жмурится, ругая себя за смелость, но украдкой смотрит на реакцию собеседника. Его лицо все еще выражает участие и заинтересованность, так что он продолжает,– Сегодня мы…целовались,– он краснеет до кончиков ушей, но продолжает,– кто-то сделал фото, там отчетливо виден я, но Джен… того парня не видно. И теперь все знают, что я гей,– голос становится тоньше и переходит во всхлип. – Не так уж и сложно, видишь,– улыбается ему парень, придвигаясь ближе, тоже сидя на грязном полу. – Сложно, если учитывать, что тот парень заблокировал меня и, скорее всего, будет избегать. Джонни дует губы и поднимает голову. В отличие от Джемина, он смотрит не на серую стену, а на полоску голубого неба между домами. – Он поступил плохо,– подтверждает парень, кивая,– но, может быть, он просто испугался. Если он целовал тебя, значит, он что-то чувствовал к тебе, я уверен. Если вы поговорите, все будет хорошо. – Думаешь, он захочет говорить со мной?– Джемин поднимает на него заплаканные глаза. – Я уверен, что он хочет, главное, при разговоре смотреть в глаза,– Джонни лукаво улыбается, будто выдал ему никому не известную хитрость,– и…не стесняйся быть собой, Джемин, пусть люди привыкают к тому, какой ты и меньше бесятся,– Джонни кладет ему руку на плечо и подмигивает. – Я почти уверен, что мне завтра придется не сладко в школе,– парень шмыгает носом, но уже не отворачивается. – В школе?– глаза парня напротив загораются,– Возможно, я буду учителем литературы в школе. – В моей?– удивленно спрашивает Джемин. – А их тут много?– слышит в ответ и хихикает. – Ты и правда мало знаешь о городе,– Джемин встает и похлопывает одежду в попытках почистить ее,– Давай попытаемся найти твой дом, пока… – Пока Тэён не вернулся,– напоминает Джонни, и тоже поднимается вслед за ним.***
На улице не многолюдно, как и любит Ренджун. Но сейчас ему совершенно не до окружающих. Кун решил подождать до конца его смены, но Тэн все равно отпустил пораньше, увидев, что он ждет. Без пятнадцати шесть на часах, солнце клонится к закату. Кун идет рядом с парнем, с широкой улыбкой наблюдая за его жестами и живой мимикой, но парень не замечает даже этого – он слишком увлечен рассказом о черных дырах. – …еще Хокинг считал, что заглотнув тебя в одной точке пространства и времени, она может выплюнуть тебя в другой точке этой прямой, и я так долго думал об этом, а теория о «белых дырах», если они правда существуют, очень даже подтверждает «кроличьи норы», а еще… – Ренджун, не забывай дышать,– смеется Кун,– это все здорово, но приблизившись к горизонту событий черной дыры, любое тело вытянется и расплющится под ее гравитацией, способной искривлять пространство и время, так что… – Даже если она меня выплюнет в век динозавров, я об этом не узнаю,– грустно подытоживает Ренджун. – Я и не знал, что ты так любишь астрофизику,– Кун смеется, непроизвольно тянет руку, чтобы взъерошить его волосы, но как обычно натянутый капюшон мешает.– И убери этот капюшон, у тебя очень красивые волосы, мягкие,– он стягивает его и все-таки осуществляет задуманное, заставляя Ренджуна смущенно выдохнуть. – Мягкие?– спрашивает он, и сам проводит по волосам рукой, чтобы удостовериться.– М-м, я и не замечал. – Ты слишком уходишь в себя и многое не замечаешь,– говорит Кун, опуская глаза. – Многое? Что, например?– Ренджун поворачивается к нему и идет спиной к улице. – Расскажу в другой раз,– отвечает парень, но вдруг меняется в лице, резко поддается вперед, хватая младшего за плечи, притягивая к себе. Ренджун пяткой чувствует пустоту за собой, поворачивает голову и мысленно сокрушается – как он мог забыть про этот выступ, если уже столько лет ходит в школу по этой дороге. – Извините,– лепечет парень, кладет свои ладони на руки на своих плечах и медленно их опускает,– я заигрался, обычно я более внимательный. – Все в порядке, пока ты со мной, я не дам тебе упасть,– звучит уж очень драматично, но оба парня не придают этим словам такую окраску, воспринимая буквально,– но не делай так, когда один, идет? Ренджун встает рядом с парнем и кивает с улыбкой, но она тут же сползает с его лица, когда он видит дом впереди. Шаги становятся все медленнее, так не хочется туда, ведь здесь, с Куном он может говорить о космосе, знает, что у него красивые мягкие волосы и может идти задом наперед. Здесь все идеально. Когда, чтобы дойти до дома, остается всего лишь перейти улицу, Ренджун останавливается. – Мне сюда, спасибо что проводили,– говорит он, рассматривая носки своих старых кед. – Сюда?– Кун переводит взгляд через улицу.– У тебя такой милый домик, а еще, кажется, за нами наблюдает твой отец, из окна в гостиной. Наверное, я с ним поздороваюсь. Ренджун испуганно поднимает глаза и встречается взглядом с наблюдающим за ними своим мучителем. Этот взгляд не предвещает ничего хорошего, он это знает. Кун уже кладет ему руку на плечо, чтобы, как только на дороге станет меньше машин, перейти по нерегулируемой зебре вместе с ним. – Нет!– вопит Ренджун и скидывает руку со своего плеча. – Я сам… Я… Это дядя, не отец. Мне лучше поспешить, спасибо за сегодня, правда,– он бросает на парня извиняющийся взгляд, прежде чем перескочить улицу. Кун замечает, что парень напуган, но только машет рукой вслед и одаривает полупоклоном сверлящего его взглядом человека в окне. – Я пришел,– говорит Ренджун, разуваясь, и сразу идет в свою комнату по длинному коридору. Но мужской голос окликает его и парню приходиться развернуться. Он делает глубокий вдох, стараясь заставить слезы не собираться в глазах. Но получается как всегда дерьмово. – Да, дядя,– он встает в широкой арке в гостиной и смотрит на пол. – Ренджун, мой малыш Ренджун,– говорит мужчина, развалившись на кресле,– я звонил сегодня в школу, чтобы узнать, почему моего малыша там так задерживают. Знаешь, что мне ответили? Ренджун молчит. – Что твой класс свободен после двух часов,– он выпрямляется и пинает стол перед собой,– в числе наказанных тебя нет,– он снова пинает стол,– а дежуришь ты только на следующей неделе.– И снова удар по несчастной мебели. Ренджун дергается от каждого удара, уже ненавидя то, кем он снова становится – тем самым слабым, беспомощным. Слезы уже давно мокрыми дорожками стекают по щекам и собираются на подбородке, щекоча его, но мальчик не издает ни всхлипа, боясь привлечь к себе внимание. – Я сижу тут, жду тебя, чтобы получить объяснения и извинения, но вижу тебя с этим хреном!– он поднимается с места и пинает столик так, что тот с грохотом переворачивается. Мальчик испуганно вздрагивает и зажимает рот рукой, но остановить первый всхлип не получается. Он пятится назад, заметив, что мужчина смотрит на него. – Это мой учитель…– пищит Ренджун, вытирая подрагивающий подбородок. – И чему он тебя учит, а?– мужчина двигается на него. – Астрономии,– шепчет мальчик, зажмуривая глаза. Первая звонкая пощечина раздается в комнате. – А мне кажется, он портит моего мальчика,– говорит мужчина и замахивается снова. Щека горит от тяжелой руки. – Он касался тебя? Ренджун всхлипывает и трясет головой, быстро повторяя «нет». – Врешь,– шипит мужчина и бьет по губам,– почему этот ротик лжет мне? Он ведь касался тебя вот тут,– рука ложится на хрупкое плечо,– я видел, малыш. Вторая его рука ложится на горло мальчика. – А сколько его касаний я не видел, а?– яростно шипит мужчина, и начинает душить парня, вжимая в стену за ним.– Где он тебя еще касался, шлюха?– вопит он, поднимая его над полом. Ренджун бьется, как рыба на суше, вцепившись в руку на своей шее, давится всхлипам и все продолжает выдыхать удушливое: «Нет, нигде, честно, нигде…» Он отпускает его и мальчик с грохотом падет на пол. Из кармана толстовки выпадает пара купюр, врученных в конце смены Тэном. Увидев это, мужчина звереет еще больше. – Так ты и правда шлюха? Берешь за это деньги, сволочь?– он замахивается ногой и бьет парня в живот. Ренджун скрючивается, лежа на полу, пытаясь избежать ударов в живот, но его мучитель не собирается останавливаться: он поднимает его с пола, держа за шкирку одежды. Он смотрит в лицо парня, прижимает к стене и трясет, все так же держась за шиворот одежды. Голова с каждым потряхиванием больно бьется об твердую поверхность стены, но мальчик терпит, не издавая лишнего шума. Он привык, иначе будет хуже. – Посмотри на меня!– властно рявкает мужчина, и когда мальчик открывает глаза, рычит,– Грязная сука! Он плюет ему в лицо и, бросив его на пол, наконец, уходит на свое кресло. Ренджун лежит на полу в коридоре и слушает шум телевизора и периодический смех своего дяди. Дрожащими руками он приподнимается, хватает свой рюкзак и деньги и осторожно, стараясь не издавать шум, ползет в свою комнату. Разбитая губа пульсирует, на каждой части своего тела он чувствует новые синяки. Прикрыв дверь, Ренджун забирается на постель и тянется к прикроватной тумбочке. Два самых обыкновенных лезвия для бритвы. На одном из них засохшая коричневая кровь после прошлого раза. Мальчик нащупывает в кармане джинсов кольцо и сжимает его в кулаке. – Мне так сложно, я так не могу. Я не выдерживаю, мама… Мальчик тихо плачет, закатывая рукав толстовки по локоть, и смотрит на свое заплаканное отражение на зеркальной поверхности лезвия в руке.