Личность в стальной коробочке

      Жизнь Джемина катится по наклонной.              Парень сидит на холодном кафельном полу в ванной и, громко всхлипывая, вытирает горькие слезы. За один день он вдруг стал как заразный: его сторонились, все пялились, шептались за спиной, но никто не хотел говорить с ним. Омерзительные гадкие подшучивания вдруг стали нормой, так же, как и периодические избиения толпой. Это даже как-то поднимало его обидчиков в их собственных глазах: они чувствовали себя карающими зло и несущими справедливость.              «Но все, что они несут – хуйню».       Самое страшное было даже не в том, что парню некому было пожаловаться, а в том, что на его стороне не было никого, ни единой души. Раздается короткий стук в дверь и слышится материнский голос:              – Джемин-а, выключи воду, если не пользуешься ею. Ты же знаешь о ценности пресной воды.              Парень делает судорожный вдох, стараясь совладать голосом и отвечает короткое:              – Да, мам.               Он умывается ставшей за это время ледяной водой и выходит из ванной в коридор, соединяющий комнаты. В конце коридора лестница, ведущая на второй этаж, где располагаются спальни: детская, родительская и его комната. Он уже направляется к ней, как его замечают в дверном проеме в зал.              – Джемин-а, ты мне поможешь?              Девочка сидит за широким обеденным столом на высоком стуле, а ее миниатюрные ножки свисают с него, не доставая до пола. Две косички, на концах которых красуются маленькие белые бантики, большие черные глаза, обрамленные длинными, как у самого Джемина, ресницами. Перед ней лежит раскрытая книга и тетрадка, маленькая пухлая ладошка сжимает шариковую ручку, хоть и держит ее немного неправильно. Ей всего пять, но она обожает математику и мечтает, наконец, пойти в школу, чтобы блеснуть своими знаниями там.              – Конечно, Сынхи-я,– парень ярко улыбается и идет к ней. Нет, он вовсе не натягивает улыбку, младшая сестра успешно справляется с тем, чтобы это случилось непроизвольно. Он наклоняется, чтобы достать слетевший с ее ножки ярко-желтый носок и, надев его обратно, присаживается рядом.              – Я вот тут не понимаю,– своим маленьким пальчиком девочка показывает на задачу в книге.              – Так, давай посмотрим,– он треплет ее по волосам, приглядывается к тексту и сразу фыркает,– неудивительно, она решается через деление, тебе еще рано сюда соваться,– он перелистывает книжку на пару десятков страниц назад.              – А когда ты научишь меня делению,– грустно отзывается девочка.              – Как только освоишь умножение – таблица все еще висит на стене в твоей комнате,– напоминает старший брат.              – Дурацкая таблица умножения,– дуется малышка,– ты говорил, что математика крута тем, что ее не нужно зубрить, а сейчас что заставляешь меня делать, а?              – Сынхи, не выучишь ее, не сможешь учить математику дальше, понимаешь? Тут все взаимосвязано,– пытается объяснить парень.              В комнату заходит мама с тарелкой, полной нарезанных фруктов, на руках. Она кладет ее на стол вместе с двумя вилками и присаживается напротив, ласковым взглядом наблюдая за своими детьми. Она очень миловидная на лицо женщина, из тех, что не выглядят на свой возраст; домохозяйка, решившая пожертвовать карьерой ради семьи.              Джемин смущается под ее взглядом, полным любви. Он думает, что ему очень сильно повезло с семьей: отец, пусть и был всегда спокойным и немногословным и из-за работы мало участвовал в повседневной жизни сына, всегда поддерживал его во всех начинаниях, умел вставать на его место. Забота мамы преследовала его в каждой мелочи, а сестра… Джемин уже и не представлял своей жизни без нее, а если и представлял, то очень скучной и одинокой.              Лицо матери медленно потухает, когда она видит под задравшимся рукавом сына огромный яркий синяк.              – Джемин-а, это откуда?– стихшим голосом спрашивает она, пытаясь через широкий стол дотянуться до его руки.              Джемин быстро прикрывает яркое пятно ладонью и старается сделать голос как можно более непринужденным:              – Да я просто на «физре», когда бежал…там не заметил, ударился… Всего лишь синяк, мам, не переживай так, – он неловко улыбается, пытаясь вернуться к задаче про яблоки и сливы, но малышка Сынхи теперь тоже заинтересовалась в его синяке.              – А когда тыкают на него, больно ведь?– спрашивает она, поднимая свои большие детские глаза на брата.              – Да,– кивает Джемин, улыбаясь.              – …А можно тыкнуть?              Малышка смотрит то на маму, то на брата, не понимая, чего смешного произошло, а потом долго с интересом рассматривает синяк, так и не решаясь «тыкнуть».              После еще нескольких задач про яблоки и сливы, и ужина всей семьей вместе с вернувшимся с работы отцом, Джемин поднимается к себе, пожелав смотрящим телевизор в зале родителям и спящей на коленках отца Сынхи спокойной ночи.              Нелепое чувство стыда засело в нем: он еще никогда не врал матери о таких мелочах. Он в целом не может вспомнить, когда врал родителям – необходимости не было. За окном уже поздний вечер, на небе повис полумесяц, и начали появляться первые звезды. Парень откинулся на кровать у стены и сделал обреченный выдох. Он бы и рад рассказать обо всем семье, но такая проблема…              Джемин их никогда не разочаровывал.              Они много не требовали, и Джемин прекрасно с этим справлялся: хорошо учился, был добр с младшими и вежлив со старшими, не влипал в неприятности и не нарушал закон. Даже за собственные хобби, вроде фотографии и рисования, которые приносили удовольствие ему, он получал похвалу. Ему очень не хотелось разочаровывать их в первый раз в своей и их жизни.              

***

             Джонни, беспокойно улыбаясь, стоит перед классом, который так же стоит перед ним, ожидая разрешение учителя, чтобы присесть.              – Доброе утро, я Джонни… То есть Джон Со, учитель Со,– он быстро поправляет себя,– я буду преподавать вам литературу, надеюсь, мы с вами быстро подружимся и каждый новый урок будет всем нам в радость.              Где-то я уже слышал это «Я Джонни», думает Джемин, лежа лицом на парте. Ему любопытно, но поднимать голову он не силится: хоть бы оставили в покое хотя бы таким, тихим и незаметным.              Учитель Со присаживается сам, оглядывает все еще стоящих ребят и неуверенно выдает:              – Можете сесть?..              Дети наконец опускаются на стулья, раздраженно перешептываясь.              «Я им уже не нравлюсь»,– проносится в голове и так нервничающего парня. Тэён с утра заверил его, что все будет хорошо, ведь Джонни упорно и старательно готовился к этому.              «Мы рождаемся, умея только одно – дышать», – сказал он, когда они сидели у Тэна, – «остальному все учатся. Да, можно ошибиться пару раз, но это нормально, без этого никак. Лучше попытаться научиться чему-то, пусть и через ошибки, чем ничего не уметь всю свою жизнь, кроме как дышать».              Слушающий его Ренджун восхищенно подтвердил это, еще и сказав, что Тэён говорит очень мудрые вещи.              «Хён, мы будем видеться иногда, там правда не страшно, все тебя полюбят», – заверил его и мальчик.              Джонни поверил им, воодушевился, сказав себе, что в этом ничего сложного, и он справится, но сейчас чувствовал себя обманутым потому что: «Тут совсем не легко и ни один из них меня не любит, это точно».              – Давайте начнем с переклички,– он открывает классный журнал и судорожно листает страницы. Когда он находит свой предмет, всматривается в список на бумаге, а потом на класс и вдруг выдает,– А давайте так, названный мной встает и говорит факт о себе, а потом может задать вопрос мне, и я честно отвечу. Думаю, так мы сможем ближе познакомиться.              Ох, фак.              Дети заинтересованно приглядываются, и сразу согласно кивают, чем очень поднимают Джонни настроение.              – Что ж, тогда начнем с тебя… Ли Чеён,– он поднимает глаза на класс.              – Это я,– поднимается девушка со второй парты,– факт в том, что у меня есть младшая сестра в другом классе, с которой Вы, как и все остальные, будете меня путать первое время,– сказав, она хитро прищуривается,– а сколько Вам лет, учитель Со?              – Я постараюсь удивить тебя тем, что не спутаю вас ни разу,– улыбается Джонни, делая пометку в своем блокноте,– итак, сколько мне лет: по паспорту двадцать шесть, я удовлетворил твое любопытство?– девушка кивает и присаживается,– Хорошо, тогда следующим я хочу услышать Чхве Ёнджуна,– он снова поднимает глаза на ребят.              – Я здесь,– поднимается парень.– Факт: я староста, а мой вопрос…              – Ну не-ет, это скучный факт, который я и так узнал бы в любом случае, давай поинтереснее,– перебивает его Джонни, а ребята только кивают, перешептываясь друг с другом.              Так он опрашивает больше половины класса. И ему это чертовски нравится – за эти двадцать минут он познакомился со столькими людьми, сколько в буквальном смысле не знал всю свою жизнь.              – На Джемин,– говорит Джонни, обращая внимание на класс.– Забавно, я недавно познакомился с одним Джемином.              Парень молча поднимается, опустив голову, и так же молча садится.              – Эй, а факт?– по-детски обиженно тянет учитель.              – Хотите факт про него?– раздается с задних парт.              – Спасибо, но я бы предпочел, чтобы На сам о себе рассказал. Что скажешь, На Джемин?– Джонни переводит взгляд на парня и видит его лежащим щекой на парте.              – А ему лучше не говорить,– смеется все тот же голос откуда-то сзади.              Джонни не совсем понимает, что происходит, и потому решает перейти к следующему ученику в списке. Когда имена всех учеников были названы, он сверился с учебным планом и, кивнув себе с довольной улыбкой, приступил к уроку.              – На перекличку ушло так много времени, что ж, сегодня мы поговорим о таком замечательном произведении, как «Убить пересмешника» Харпер Ли…              Когда звенит звонок, задав на дом первую треть книги – у одного класса литература всего дважды в неделю, а потому учебный план позволяет, Джонни отпускает ребят, но…              – На Джемин, надеюсь, ты не против остаться,– не поднимая глаз с блокнота, говорит Джонни.              Парень послушно встает у двери, разглядывая пол, пока мимо проходящие одноклассники провожают его ехидным взглядом, убежденные в том, что его накажут.              Когда все выходят, Джонни встает и прикрывает за ними дверь.              – Это ведь ты,– говорит он парню,– это ты тогда плакал.              Парень кивает.              – Ты сидел один, и будто сторонился других детей… Наверное, ты интроверт? Знаешь такое слово? Меня Тэиль ему научил.              – Нет,– парень начинает улыбаться,– я очень даже экстравертивная личность, просто…              – Тебе просто не нравятся люди? Или не нравлюсь я? Или не нравится говорить факты о себе?– Джонни вполне серьезно задает вопросы, но для Джемина это звучит так, будто они переполнены иронией.              – Извините за проявленное хамство,– смущенно лепечет Джемин,– это больше не повторится.              – Джемин, я не хотел тебя расстраивать, не извиняйся, все в порядке.– Обеспокоенно говорит Джонни.– Просто объясни мне, нормально ли то, как эти дети к тебе относятся, и стоит ли мне переживать,– он кладет руки на плечи парня.              Джемин сутулится под нажимом больших тяжелых ладоней учителя и смотрит в пол.              – Я не знаю с чем бороться,– честно признается он,– с ними или…с собой?              

***

             – Учитель…– говорит Ренджун, поворачиваясь к Куну.              Ренджун старается идти ровно по бордюру, пока Кун помогает ему, держа за руку. Старшеклассник теперь работает всего по два часа, чтобы дядя ничего не заподозрил, но Тэн щедро платит и за этот труд.              – Когда мы не в школе, ты вполне можешь звать меня по имени,– смеется старший.              – Тогда, Кун-гэ, – парень мнется, но все же продолжает,– не хочешь зайти со мной в ювелирный?              – Ого,– выдает старший,– ты хочешь что-то купить?              – Честно говоря, Тэн-хён взял меня к себе, только чтобы я смог купить цепочку для…этого,– он шарит в кармане и достает материнское кольцо,– я его потерял, а он нашел, и предложил сделать так, чтобы это больше не повторялось.              – Кажется, он и правда добрая душа,– улыбается Кун,– конечно, я пойду с тобой, это же такое важное событие, Джуни.              Ренджун счастливо улыбается в ответ, и, кажется, земля уходит из-под ног. В буквальном смысле, потому что бордюр заканчивается. Но, как и обещал в тот день, Кун не дал ему упасть, быстро подхватив худое тельце.              Стоя в магазине, они выбирали между предложенными им консультантом тонкими изящными цепочками.              – Думаю, эта в самый раз,– улыбнулся Кун девушке за витриной.              Та кивнула, улыбаясь глазами:              – Бархатный мешочек или коробочка? За счет магазина, молодой человек,– подмигнула она.              Кун что-то ответил, но Ренджун не расслышал: еле ощутимый укол ревности заставил его выпасть из реальности. Даже не задумываясь о том, что он делает, парень начал сравнивать себя с этой девушкой, отмечая про себя, что проигрывает в любом пункте из всех им самим выдвинутых.              – Ренджун, повернись-ка,– Кун повернул его спиной к себе и спокойно полез в карман чужих черных джинсов. Достав оттуда кольцо, он продел сквозь него нить серебряной цепочки и застегнул ее на шее парня.              Смущенный таким жестом Ренджун не смог даже скрыть румянец на щеках и начал заикаться:              – С-спасибо,– он прикоснулся к кольцу, которое теперь всегда будет у самого сердца,– сколько?              – Джуни, это подарок,– улыбнулся Кун и, вежливо кивнув девушке, вывел мальчика из магазина.              – У меня есть деньги,– пробормотал парень,– зачем ты это сделал? Теперь я в долгу перед тобой?              – Ты меня не слушал? Это подарок, никакого долга, не глупи,– Кун растрепал волосы парня.              – Все еще мягкие?– зачем-то спросил Ренджун, подняв на него глаза, и сразу получил ответ:              – Как обычно, мягкие.              

***

             Тэён приходит домой глубокой ночью, вялый, но счастливый. Джонни встречает его с зубной щеткой во рту и телефоном в руках.              – Ты-ы в порядке?– спрашивает Джонни, оглядев парня с ног до головы.              – Я могу написать статью о своей работе, и ее опубликуют в моем любимом научном журнале,– сонно закрывая глаза, отвечает Тэён,– я не просто в порядке, я счастлив.              – Это же очень здорово! О чем будет твоя статья? Расскажи мне о проделанной работе!              Глядя на этих двоих, может сложиться впечатление, что, счастлив, конечно, Тэён, но выражает все его счастье Джонни, неугомонной ланью прыгающий вокруг парня.              – Я смог полностью регенерировать глаз вместе со склерой, хрусталиком и сетчаткой с помощью стволовых клеток,– Тэён потягивается и продолжает сквозь зевок,– с этой технологией можно возвращать зрение ослепшим и даже тем, кто не видел с рождения.              Джонни восторженно хлопает в ладоши:              – Это невероятно, Тэён! Ты столько счастья можешь подарить людям!              – Пока технология довольно дорогостоящая, но, надеюсь, через пару лет она станет более доступной,– парень снова зевает,– как прошел твой первый день?              Джонни притихает, словно взвешивая про себя, рассказать или нет.              – Да ничего особенного, спи, Тэёни,– он машет рукой, мол, не парься, и укладывает ноги Тэёна на диван, на котором он и так сидит.              – Я спю на полу, забыл что ли?– спохватывается Тэён и как только видит лицо Джонни, заподазривает что-то неладное.              – Что сегодня случилось, Джонни? Ты хочешь что-то узнать?              – Тэён, я кое-что не понимаю…– признается парень, неуклюже присаживаясь на подлокотник дивана,– почему люди не принимают в свое общество тех, кто любит человека своего пола?              – Это считается неэтичным в нашем обществе,– отвечает Тэён.              – Неэтично, да?..– спрашивает Джонни, а его щеки горят от возмущения.– А избивать их, унижать, оскорблять только из-за этого этично?.. Я-я чувствую какую-то опустошенность,– он опускает голову.              – Это разочарование, малыш,– Тэён гладит его по спине.– Но мы движемся к тому, чтобы общество приняло таких людей, просто нужно набраться терпения.              – Просто… Этот мальчик…он такой яркий, общительный, он так любит весь мир и всех людей… Он не как Тэиль, он нуждается в общении, но его вынуждают быть как Тэиль, понимаешь о чем я?              Тэён кивает. Конечно, он понимает, что значит «вынужденность быть другим человеком». Прекрасно понимает. Сон как рукой сняло – как бы он ни устал, он бы не смог заснуть, пока Джонни плачет.              – Давай так, закажем много еды и позовем к нам Тэна, как тебе такая идея?– утешающе поглаживая парня по волосам, предлагает Тэён.              – И Доёна,– капризничает Джонни, совсем как маленький ребенок.              – Они придут, только если у них есть желание и возможность, ты же это понимаешь, верно? Нет смысла обижаться, если они не согласятся,– предупреждает парень. Он помнит, что, несмотря на свое тело, Джонни самый настоящий ребенок, который многого не понимает, поэтому старательно объясняет ему детали даже таких мелочей. Тэён не хочет называть это воспитанием, но подозрительно его действия и слова похожи на родительские наставления и поучения.              – Тогда нам больше достанется,– кивает Джонни, вытирая заплаканное лицо, и растягивает губы в улыбке.