Научите меня, Яков Петрович

— Алов... Это ведь Вы, да? — спрашивает прямо в лицо уже давно обо всём догадавшаяся Лиза, а Гоголь лишь опускает глаза, смутившись, и кивает. Меньше всего он хотел, чтобы Данишевская читала его сочинения. — Пообещайте мне, что никогда больше не будете жечь свои книги. Пообещайте, ну же, — девушка с неким вызовом в глазах смотрит на писаря и тот вновь кивает. — Ваши сочинения прекрасны, Николай Васильевич. — Спасибо... — только и может выдавить из себя юноша. В голосе Елизаветы чувствуется неподдельное восхищение писательским талантом Николая, да и самим Николаем тоже. Гоголь не привык к этому. Не привык к вниманию к себе, как от читателей, так и от особей противоположного пола. И совершенно не знает, как вести себя в сложившейся ситуации. — Послушайте, Николай Васильевич, — вновь обращается к писарю графиня, останавливая качели, на которых она восседала во время разговора, — мой муж завтра на неделю уезжает в Петербург, и... И может быть, мы с Вами... — было видно, что девушка колеблется и не может подобрать нужные слова, — Вы придёте ко мне и мы, может, попьём чаю, — эта фраза прозвучала очень уж двусмысленно, — или почитаем Ваши прекраснейшие произведения... — Елизавета залилась краской, но под слоем белой пудры, которая плотно покрывала всё её лицо, этого не было видно. — Я совсем не против составить Вам компанию, Лиза, — отозвался Гоголь, взглянув ей в глаза, но тут же снова отводя взгляд в сторону. — Сейчас мне уже пора идти... Вы ведь не забудете, да? Завтра вечером я жду вас, Николай Васильевич, — графиня улыбнулась на прощание и растворилась в тумане, окутывающем Диканьку белесой пеленой.

***

Услышав стук в дверь, Гуро вздрогнул от неожиданности. В такое позднее время местные жители уже спят. Если только Бинх опять не заявился с очередным "делом крайней важности". Следователь медленно сел на кровати, пытаясь нашарить рукой подсвечник. В дверь постучали ещё раз. — Имейте терпение, в конце-концов! — Яков наконец зажёг свечу и направился к двери. Перед столичным дознавателем предстало лицо Гоголя. Тот был в ночной рубахе и отчего-то сильно взволнован. — Николай Васильевич? Что это Вам не спится в столь поздний час? — Гуро усмехнулся в своей привычной манере, хоть в его голосе и слышалась некая усталость. — Я хотел Вас попросить об одном одолжении... — писарь замялся. — Да Вы проходите, что же Вы стоите на пороге, как лошадь бесхозная? — сравнение у следователя вышло не очень остроумным, но юноша не обратил на это внимания. Он зашёл внутрь и сел на стул, стоявший неподалёку от камина. — Яков Петрович, я хотел бы попросить Вас о помощи, — начал Гоголь, чуть раскачиваясь вперёд-назад. Гуро мягко положил руку на спинку стула, дабы избежать потери мебели и перелома чужого позвоночника, если вдруг Николай упадёт. — Лиза позвала меня завтра к себе домой, под предлогом попить чай, — Николай сделал акцент на двух последних словах, чтобы Якову сразу стало понятно, о каком чае идёт речь, — но я совсем не знаю, как себя вести. Скажите, чего она захочет? — Что? — спрашивает мужчина, не веря тому, что Данишевская собралась изменять мужу, так же как и факту того, что у него прямо из-под носа уводят Гоголя, его любимого Гоголя, который так понравился Гуро ещё во время их первой встречи. — После того, как мы останемся совсем одни, я не знаю. Я ведь совсем не умею целоваться, у меня никогда не было интимной близости... Научите меня, Яков Петрович, прошу, — в глазах юноши читалась безысходность. Многолетний опыт столичного дознавателя показывал тому, что такой шанс упускать было нельзя. — Хорошо, Николай Васильевич, я научу Вас целоваться, — щёки Якова совсем немного покрываются румянцем, будто он влюблённый поуши парубок, которому только что подарила поцелуй та самая первая красавица на селе. Только вот Гуро давно уже перерос все эти высокие чувства и искренне считал, что ему не суждено уже полюбить кого-то. Да, искренне верил в это. До встречи с молодым писарем. К счастью, Гоголь не заметил румянца, который тут же сошёл на нет – прекрасное самообладание, Яков Петрович – и поднялся со стула. Следователь указал рукой на кровать, намекая юноше, что сейчас им лучше присесть туда. Николай идёт медленно, хоть и нужно пройти всего два шага, будто специально время тянет, но в то же время хочет побыстрее научиться. Наконец садится на кровать, и Яков тут же присаживается рядом. Одной рукой он ласково приобнимает писаря за плечо. — Вы, главное, не стесняйтесь, Николай Васильевич. Представьте, что перед Вами Елизавета, — Гуро самому противно произносить эти слова, но по-другому никак, ведь Гоголь любит до смерти графиню. В следующую секунду губы дознавателя накрывают чужие, сминая их поочерёдно, целуя медленно, растягивая удовольствие. С плеч Гуро переместил руку на талию юноши, а свободной зарылся в его тёмные, слегка вьющиеся волосы. А Гоголь отвечает, сперва несмело, но с каждой секундой проявляет всё больше и больше энтузиазма. Вот уже их языки сплетаются, исследуя поочерёдно чужой рот, и Николай ловит себя на мысли, что представлять вместо Якова никого не хочется. Не нужна ему уже никакая Лиза. Лишь бы следователь столичный был рядом. Он обвивает руками шею мужчины, садится к нему на колени, не разрывая поцелуя. — Какой Вы шустрый, Коленька, — Яков Петрович отстраняется, а писарь плавится от одного лишь этого ласкового обращения. Удивительно, что может сделать с человеком один лишь поцелуй. — Извините, Яков Петрович, я что-то увлёкся процессом, — юноша стыдливо отвёл взгляд в сторону. — Это всё, что Вы хотели получить от меня? Гоголь робко кивает. Он встаёт с кровати и собирается было уходить, но слышит тихое "постойте." Он оборачивается, глядя с какой-то надеждой на следователя. — Я люблю Вас, Николай Васильевич. Уже давно люблю, и всё никак не мог признаться в своих чувствах Вам. Как ребёнок, ей-богу, — последнюю фразу Гуро произнёс тихим шёпотом, с укором в голосе, будто злясь на самого себя, и виновато посмотрел на Николая. — Яков Петрович... Я Вас тоже... Люблю... — Гоголь заливается краской до кончиков ушей, а дознаватель лишь усмехается и призывно хлопает ладонью по кровати рядом с собой. — Тогда уж заночуйте у меня, Коленька. Я знаю ещё несколько способов времяпрепровождения в постели, которым я вполне могу Вас научить.