Прошло два года с того дня, когда шел характерный для осени ливень, с того дня, когда Чуе сказали встретить некого музыканта, который оказался не только человеком, которым рыжик восхищался с детства, но и человеком, который в итоге стал для Накахары своим… родным… любимым… единственным…
Уже прошло два года с их первой встречи и почти столько же с последней, а парень все так и не смог выбросить шатена из головы. Хотя, наверное, если бы прошло даже 10 лет, он все равно продолжал бы о нем помнить, несмотря на то, что он не только любил его, но и…
— Он лишь человек, которого я ненавижу! Если бы вы вечно не напоминали, то я бы уже давно о нем забыл!
Да, разумеется, это была та самая ложь, которую говоришь и не краснеешь — наглая ложь.
— Но. Накахара-сан, прошло уже два года… В конце концов вы же не можете вечно избегать наших предложений сходить в парк. Это же был Ваш напарник…
— И? Вот именно, что он
был им. Сейчас, как видишь, Ацуши, его тут нет. Нас уже ничего не связывает. К тому же, он не умер, чтобы ходить и навещать в честь него парк каждый год или полугодие! Вон он, поет себе, выпускает клипы и молодец. Пусть дальше существует подальше отсюда со своей девушкой.
— Что? Девушкой? Чуя, ты что связывался с ним? Или почему ты думаешь, что у него есть девушка?
— Не задавай глупых вопросов, Акутагава. Разумеется я с ним не связывался, ведь того не может даже босс. А знаю об этом лишь потому, что это очевидно. Вот скажи, о чем он поет в своих последних песнях?
— Я… Честно говоря, я не знаю… Я слушал их, но не переводил.
— Ты не знаешь английский?
— М? Конечно знаю, но на любительском уровне составления предложений. До Уровня Дазая мне еще далеко, так что понимать о чём он поёт в своих песнях — для меня почти невозможно. А Вы, неужели, знаете о чем он поет?
— Разумеется.
— Но Вы же ненавидели английский язык, не говоря уже о том, чтобы говорить на нем или свободно понимать речь?
— Да, ненавидел, но жизнь заставила меня работать с этим идиотом Дазаем, так что… Не хочется признавать, но преподавательские навыки и навыки объяснения у этого придурка на высоте.
— Понятно. Но о чем же все-таки его песни?
— А сам предположить не хочешь попробовать? — после небольшой паузы, не дождавшись ответа, рыжик продолжил фразу, оглашая ответ. — Про любовь.
Последовала небольшая пауза, во время которой Рюноскэ и Накаджима переглянулись, после чего последний решил подать голос:
— Чуя-сан, это и есть причина Ваших предположений? Это же всего лишь направленность песен и всего-то.
— Не совсем, Ацуши. Каждая песня такого направления посвящена кому-то, так что может я и не прав, но догадки, по крайней мере, имеют место быть. А сейчас прошу извинить, но мне пора на выступление. Я и так уже опаздываю.
— Выступление? Опаздываешь? Куда это ты собрался сразу после репетиции выступать?
— Интересный вопрос на который я обязательно отвечу, но в следующий раз. До скорого!
Сказав это, рыжик, быстро развернувшись, чуть ли не бегом пошел в сторону выхода, на ходу надевая куртку и выходя из здания, игнорируя крики напарников. После этого короткого разговора вновь,
как и каждый раз, становится не по себе. Ведь, несмотря на его слова, в ответе была ложь — сколько бы ни прошло времени, сколько бы раз у него ни спрашивали о шатене, сколько бы раз не напоминали о нем, рыжик не мог его забыть, да и вряд ли когда-нибудь сможет. И парень это прекрасно понимал, но не хотел признавать этого и того, что скучает.
В конце концов, после того, как «Двойной Черный» дисквалифицировали два года назад, Накахара уже мысленно собирал вещи, понимая, что основной работодатель не захочет продлевать с ним контракт, ведь еще до конкурса было ясно и понятно сказано: «Либо он выигрывает этот чертов конкурс, либо я разрываю с ним контракт, ибо у него нет ни таланта, ни популярности, то есть и прибыли от него мало. Одни убытки.».
Однако, несмотря на то, что он занял лишь второе место, контракт был продлен, ведь работодатель и сам прекрасно понимал, что занять хоть какое-то место в том конкурсе — уже большое достижение даже для популярных и профессиональных групп, не говоря уже о таких серых мышках, каковым был до этого рыжик.
Сейчас же у Чуи было много фанатов и поклонников. Он стал популярным, о чем до этого мог только мечтать. Но все это впустую, если вдохновением для новых песен являются ненависть, грусть и скука. Это было заметно, ведь в отличии от песен, которые он пел в начале карьеры, таких как «Gasoline», сейчас певец ушел в совершенно другой жанр, а песни стали похожими на одну из его самых популярных — «It has begun».
— Уже прошел год, а о нем так ничего и неизвестно. Куда он мог пропасть, Одасаку? Акутагава с Ацуши все упорнее пытаются затащить меня в тот треклятый парк. А мне вновь приходится отвечать им одно и то же… Мне кажется, что даже я уже эти диалоги наизусть выучил, в отличие от них.
Уже прошло чуть больше года с того момента, когда Дазай бесследно пропал, а хоть каких-то вестей раздобыть так и не вышло. Уже прошло чуть более месяца с того момента, как рыжик стал появляться в кафе, где работал Сакуноскэ.
— Прошел год, а хоть малейшей информации, кроме песен добыть не удалось? Какая это уже была попытка за последние три месяца?
— Двенадцатая… Я не понимаю. Зачем ему все так усердно скрывать?
— Если бы я мог тебе ответить… Слушай, Чуя, думаю, от меня пользы в этом плане будет маловато, но вот одно я определенно могу посоветовать — отвлечься. Ты уже месяц приходишь сюда, но безрезультатно. Так может ты будешь выступать здесь? Публика, конечно, небольшая, всего около ста человек, но ведь дополнительные репетиции, да и заработок, пусть и не такой большой, не помешают верно?
Было видно, что Одасаку всеми силами пытается хоть как-то отвлечь Накахару от грустных раздумий, причем, это не первая попытка, но сейчас… Повисла тишина. Тишина, полная раздумий об услышанном, но спустя несколько секунд, ее прервал голос рыжика, который, видимо, уже все обдумал:
— Хм, а знаешь, это ведь неплохая идея, но как…
— Как все устроить? Предоставь это мне. Я все организую.
И вот, уже год, как парень выступал в этом кафе, в единственном месте, где он не шарахался от людей и не избегал из, а наоборот, пытался поладить с ними.
Мотоцикл уже был припаркован (правда довольно далеко от кафе, ведь время позднее, а припарковаться поближе к заведению хотят многие), и рыжик уже подходил к зданию. Зайдя через служебный вход, как и обычно, он поприветствовал весь персонал и «коллег музыкантов», включая Наоми и Джуничиро.
У Сакуноскэ же сегодня был выходной, так что ожидать его появления — бессмысленно. Поэтому, Накахара решил не задерживаться и направился в комнату, которая была специальная отведена для таких как он, чтобы можно было подготовиться к выступление — подобие гримерной.
Быстро переодевшись и проверив готовность его «ассистентов», которые год назад так уместно предложили певцу свою помощь в роли аккомпанементеров, парень направился к кулисам, ожидая конца песни выступающего перед ним. И вот, наконец, обменявшись рукопожатием с коллегой, будто бы перенял эстафету и вышел на сцену под бурные аплодисменты и монолог объявляющего:
— А сейчас поприветствуем всеми нами любимого Накахару Чую с песнями «Darkness my sorrow» и «It has begun»!
— Благодарю, Эйс. Ну что ж… И снова добрый вечер друзья! Не хочется заострять много внимания на моем очередном присутствии, но сегодня вечер разбавиться одной новой песней, написанной как раз для сегодняшнего выступления. Но сначала позвольте спеть уже известную вам всем — «It has begun».
И он запел. Запел под звуки перешептываний толпы, которая, видимо, решили обсудить услышанную новость. Но это не имело значения, ведь Чуя предвидел это и именно поэтому решил сначала спеть ту песню, которую все знали и смогли спокойно прослушать ее вновь, не отвлекаясь от обсуждений. Честно говоря эта песня очень сильно отличалась от тех, что были написаны два и более года назад… Но это до жути подходило к его состоянию после того чертового конкурса. И рыжик это прекрасно понимал, но ничего не мог поделать, ведь вдохновение, если то можно так назвать, работало лишь в одном направлении, отказываясь меняться.
Песня была многим уже хорошо знакома, поэтому некоторые даже подпевали. Как правило это были девушки, но и среди парней находились знатоки.
«Хах, если бы только репортеры и папарацци знали о том, что я здесь выступаю за просто так, они бы скандал устроили, прихватив с собой фанатов.», — Накахара не раз усмехался этим мыслям, про себя благодаря Бога за то, что Одасаку постарался и никто из толпы посетителей кафе (количество людей которой уже давно превысило 100) не разглашает данную информацию.
Допев, парень немного промолчал, поправляя микрофон и жестами показывая музыкантам то, ноты какой песни им сейчас играть. Да, это была та самая новая песня — «Darkness my sorrow». Идея написать ее пришла в очередную бессонную ночь перед этим выступлением. Вдохновителем стала пара записок-заметок, которые Чуя писал во время того конкурса 2 года назад. Он любил все записывать, считая то что в будущем это послужит неплохим «сувениром» на память, однако, в большинстве случаев, все листы с записями бесследно пропадали, когда их горе-летописец вспоминал что-то важное и отходил, оставляя заметки там, куда потом вообще ни разу заглянет. Короче говоря, он просто не помнил куда их складывал, так что, если устроить в квартире генеральную уборку по самым укромным местам, то можно было бы наскрести огромную кипу, наверняка помятых, бумажек, где была записана вся хронология тех событий, которые рыжик считал для себя важными. И вот ему посчастливилось решить заглянуть в рюкзак, с которым тогда ездил, и найти там те самые записи, где он записывал их поездку и… разговоры с Дазаем… Многих из них здесь даже не описывалось, однако для парня они были важными, потому и решил записать их,
в отличие от ленивого автора.
Ну да не о том речь. Получив молчаливое согласие музыкантов, Накахара кивнул, скорее самому себе, нежели «ассистентам», после чего выпрямился и вновь запел:
— Donna chinpuna genmo, saigo made yatteyaru kedo.
— Как бы ни была шаблонна эта игра, я доиграю в неё до конца.
— Sanryu sakka no tsukutta shinario ja manzoku shinee ze.
Но я не буду удовлетворён сценарием третьесортного писателя.
***
— Kendai no uchi ni shi o yumemu to… yutta no wa da?
«Уставший от жизни, мечтает о смерти»… кто же это сказал?
***
— WOW OH «saiko no keikan, hyaku oku no meiga ni masaru…»
— Вау, ох, «Наилучший пейзаж превосходит десять миллиардов шедевров…»
— Konna fuzake oshu iikagen owaraseyou ze
Довольно уже, давайте остановим эту наигранную ответную благодарность.
Вновь закончив песню, Чуя поправил выбившуюся на глаза челку и в ожидании посмотрел на публику — презентация новой песни всегда очень волнительный момент, даже для профессионалов. В зале тишина. Однако уже через секунду послышались первые аплодисменты, которые после слились воедино и теперь весь зал заполнился громкими хлопками и даже свистом. Рыжик выдохнул — песня понравилась.
Слегка поклонившись, парень ушел за кулисы, ведь он выполнил свою маленькую программу на сегодня. Теперь можно немного отдохнуть и отправляться домой. Его выступление обычно ставят самым последним за день, ну и гораздо реже — среди последних. Директор объяснял это тем, что вишенку на торте нужно есть последней. Ну, а сам Чуя ничего против и не имел, честно говоря, это даже было для него удобно — больше времени на основные репетиции. Да-да, он наконец-то их полюбил.
Сейчас же он сошел со сцены и направился прямиком к барной стойке, по пути слушая слова тех, кто все-таки решился и подошел к певцу, дабы выразить свое восхищение. Некоторых людей парень уже знал в лицо, других же видел в первый раз — новопришедшие.
— Как обычно, Накахара-сан?
— Да, пожалуй, — рыжик сел на один из стульев перед стойков, отвечая уже знающему его требования бармену.
— Вчера поступила партия вина на основе нового сорта винограда. Не желаете попробовать?
— Нет, спасибо, Карма. Я предпочту Петрюс.
— Как пожелаете, — еще совсем молодой парень лет семнадцати, который изначально здесь только подрабатывал, а сейчас уже и работал, развернулся и скрылся за дверью за который был винный погреб.
Парнишка как и Чуя был рыжеволос и голубоглаз, почему многие думали, что это младший брат певца, хотя, как легко догадаться, правдой это не являлось. Не прошло и минуты, как Топаз уже протягивал певцу бокал, в которое успел налить вина.
— Благодарю.
Парень не так уже и часто сидел за барной стойкой, ведь он за рулем. Но в дни, когда репетиции выдавались особенно трудными, он плевал на это и все же выпивал бокал любимого вина. Сегодня был один из тех самых дней. Слава Богу, что умные люди придумали такси, за что рыжик просто не может быть не благодарен.
Бокал уже был поднят и поднесен к губам, когда вдруг раздался голос ведущего, от чего Чуя убрал вино от лица и посмотрел на сцену в ожидании объявления.
— Дамы и господа, у нас намечается еще одно выступление! Давайте же поприветствуем еще одного добровольца! С песней «Mad World».
— Ха? Доброволец? Карма, у нас что, новенький?
— М? Нет, господин Эйс ничего о новеньких не говорил.
— Тогда кого сейчас объявили?
— Не знаю, честное слово.
Первые аккорды песни уже давно прозвучали, а после «новенький» начал петь. Тут и нашелся ответ на только заданный Чуей вопрос… Накахара как раз сделал глоток вина, когда услышал до боли знакомый голос и вновь обратил взгляд к сцене.
— ХА?! Что?! Какого черта?! Этого быть не может! Невозможно! Что
он здесь делает?!
Парень в миг вскочил с места, не веря своим глазам — на сцене был
он. Наспех расплатившись и игнорируя вопросы Кармы, он чуть ли не бегом направился к выходу, не оборачиваясь. Люди как будто сговорились и встали непроходимой стеной на пути. Преодолев сей препятствие, рыжик оказался на улице и только тогда оглянулся, проверяя нет ли хвоста.
«Вот черт! И, конечно же, именно сегодня я оставил мотоцикл далеко от кафе! И почему он решил явиться именно сегодня?!»
Проклиная в мыслях все, что только можно, Чуя, ускорив шаг, свернул на улицу, в конце которой припарковал транспорт.
«Успокойся, успокойся! Все песни длятся как минимум две минуты, у тебя еще есть время. Он не видел куда я свернул. Надеюсь…»
И будто бы в ответ на его мысли, за спиной послышались чьи-то ускоренные торопливые шаги. У певца не было ни времени, ни желания оборачиваться и проверять свои догадки об их владельце, да и к тому же ответ вновь нагрянул тогда, когда его не ожидали — голос:
— Чуя! Чуя, подожди! Не Убегай! Умоляю, остановись! Чуя!
«Вот черт! Слава Богу, вот и мотоцикл! Ключи, где ключи? У меня еще есть шанс, и я не собираюсь его терять.»
Быстрый шаг, резким рывком сменился на бег, когда его схватили за руку, потянув назад, заставляя не только остановиться, но и повернуться к преследователю лицом. Отводя взгляд куда только можно, лишь бы не на
это лицо, рыжик пытался вырвать свою руку из чужой и предпринять еще одну попытку бегства. Но у схватившего были явно другие планы — Накахару нет, не грубо, наоборот, даже как-то заботливо, будто остерегаясь того, что о мог удариться, толкнули и прижали к стене, поставив руки с двух сторон, исключая попытки побега.
Все еще пытаясь не смотреть в лицо, парень опустил глаза в пол, рассматривая собственные кеды. Возможно, так бы и продолжалось, если бы его лицо не взяли за подбородок и не подняли, уже
заставляя посмотреть в глаза.
— Почему ты убегал, Чу?
— Не называй меня так! Как?! Как ты смог меня догнать?! Песня же должна длиться не менее двух минут. Да и к тому же, если бы и она была и короче, то как ты смог увидеть куда я свернул?! Нет. не тот вопрос… Какого хрена ты вообще вернулся?! Где ты пропадал, идиот Дазай?!
Осень, вечереть начинало гораздо раньше, чем летом, поэтому народу на улице,
СЛАВА БОГУ, было мало. Шатен прижал рыжика к стене, и не посчастливится кому-то, кто решит прогуляться сейчас по этой улице и увидеть этих двух — Накахара их потом самолично найдет и язык отрежет, чтобы не рассказал тому, кому не нужно.
Ответом на заданные вопросы послужило молчание.
— Тц. Отпусти меня и не прикасайся ко мне. Ты мне противен. Я тебя видеть не хочу!
— Так не смотри на меня.
— О, сейчас ты заговорил, значит. Если хочешь остроумничать своими фразочками, тогда опусти меня и не нужно было заставлять меня смотреть тебе в глаза, поднимая мое лицо! Отпусти, я сказал! А то руки сломаю!
— Хах, если бы я не был готов к этому, то не вернулся бы… И да… Прости, я виноват… Я...
— Ты виноват?! Ха, да ладно? Правда? А я не знал. Думал злая ведьма пролетела на своей метелке и похитила тебя. Я угадал? Нет? Странно. Ты для этого приперся — чтобы сказать то что я и так знаю?!
— Чуя, прошу, выслушай… Я…
— Я еще как слушаю тебя! Разве не видно? Давай, я готов слушать твои оправдания! Давай, я готов выслушивать твои сказки! Давай! Я готов слушать твои отговорки и объяснения насчет того поцелуя и последнего сообщения, после которого ты пропал на два года и не подавал признаков жизни! Давай, я…
— Чуя! Выслушай меня! — резко повышенный до крика, до этого спокойный, голос Дазая, заставил замолчать. — Думаешь я просто так пропадал? Думаешь я все эти два года просто сидел дома лофу гонял? Думаешь я не скучал? Думаешь меня не терзала совесть? Думаешь ты один страдал? Нет, Чуя, это не так. Я умереть был готов, лишь бы знать, что с тобой все хорошо, лишь бы не чувствовать эту чертову боль от того, что бросил тебя! Лишь бы ты был жив… Как же был рад, когда в новостях объявили о твоем возвращении. Прости, хотя я прекрасно понимаю, что ты никогда не сможешь этого сделать, ведь я и сам понимаю то, насколько ужасно поступил, но… У меня не было выбора…
— Что?.. Не было выбора? Не было выбора перед чем, Осаму?! Почему ты не можешь просто сказать, что боялся, что из-за меня мы тогда проиграли бы и ты боялся опозориться? Почему? Скажи почему ты не можешь этого приз… Что ты делаешь?!
Вдруг, неожиданно, Накахаре не дали договорить, резко заключив в объятия, зарывшись лицом в рыжие кудри и крепко прижимая к себе.
— Как же я скучал по тому, как ты злишься…
