Увидеть тебя

       Шокированы были все. Судья Вагнер, на лице которой удивление переплелось с каким-то детским восторгом; улыбающийся Николас и почему-то явно довольная всем происходящим Астория. Гермиона медленно разложила перед собой исписанные бисерным почерком листы пергамента.        – Ваше появление, мисс Грейнджер, – начала судья Вагнер, – было весьма эффектным.        Гермиона, пожав плечами, улыбнулась женщине и перевела взгляд на Драко, который все еще не мог до конца осознать то, что она сидит рядом с ним. Что она вернулась для того, чтобы помочь.        – Я приложила все усилия для того, чтобы успеть вовремя. – Девушка едва заметно ухмыльнулась. – Может, начнем?        Судья кивнула и, откашлявшись, обратилась к Астории:        – Миссис Малфой, вы, кажется, собирались что-то сказать суду, прежде чем вас прервала мисс Грейнджер?        – Надо же, как интересно, – прошептала Гермиона так, что ее услышал только Драко.        Астория, медленно поднявшись со своего места, бросила мимолетный взгляд на Николаса, а потом – на почти уже бывшего мужа. Грустно улыбнувшись, она тихо произнесла:       – Я поняла, что люблю своего мужа, когда была студенткой тогда еще четвертого курса. В Хогвартсе мы проводили слишком много времени рядом, да и за пределами школы не переставали общаться. Драко был повсюду, и в какой-то момент я осознала, что не могу представить свою жизнь без него. – Астория перевела взгляд, смотря Драко прямо в глаза. – Но Драко выбрал не меня, и все, что мне оставалось – просто быть рядом, но только в качестве хорошего друга. Время шло, тучи за окном волшебного мира все больше сгущались, и вместе с этим менялись все мы.        Гермиона, нахмурившись, пыталась понять, куда клонит Гринграсс; Николас выглядел совершенно спокойным, потому что явно знал, что значат слова Астории. Лицо Малфоя же ничего не выражало, но Грейнджер догадывалась, что он вспоминал то, о чем говорила его жена.        – Вернувшись в Хогвартс, Драко словно слетел с катушек – продолжила она, перескочив огромный временной промежуток. – Такое уже было, когда он носил Метку, и на помощь всегда приходила Пэнси, но теперь она была объектом его ненависти, а значит, помочь Драко был должен кто-то другой. – Астория горько усмехнулась. – И я решила, что пришло мое время. Когда он ответил взаимностью, я, казалось, была самой счастливой девушкой на свете. Мы поженились, потом я узнала, что беременна. Родился Скорпиус, и все было бы хорошо, если бы не одно «но».        И Драко, и Гермиона, и уже даже Николас знали, что Астория скажет дальше.        – Драко так и не полюбил меня. – Она часто-часто заморгала, словно пытаясь прогнать слезы. – И чем больше я об этом думала, тем сильнее начала его ненавидеть. Потом я изменила собственному мужу, а еще позже уехала из Малфой-Мэнора, пытаясь что-то доказать, прежде всего, самой себе.        «Но ничего не вышло», – про себя подумала Астория.        – Я ждала, что Драко пожалеет, возненавидит, проявит хоть какие-нибудь эмоции, но он перенес мое предательство совершенно спокойно, и вот тогда я решила, что ударю его в самое больное место – заберу Скорпиуса себе.        Перо, которое Гермиона сжимала пальцами, с хрустом переломилось пополам, и этот звук показался всем присутствующим оглушающей трелью. Грейнджер, взмахнув палочкой, прошептала «Репаро», возвращая письменной принадлежности былой облик и подумала о том, что, к сожалению, нет в арсенале волшебников заклинания, способного соединить воедино разбитое сердце.        – А недавно я поняла, что все самые страшные события в нашей жизни произошли из-за того, что кто-то кого-то ненавидел. Да, я могу сделать так, что Драко никогда больше не увидит Скорпиуса, но разве станет хоть кто-нибудь счастливее из-за этого? – Астория опустилась на стул. – Поэтому, госпожа судья, я прошу вас развести нас с Драко, но за опеку над сыном я сражаться не стану.        – Что вы хотите этим сказать? – спросила женщина.        Гринграсс, улыбнувшись, прошептала:        – Скорпиус должен остаться с Драко.

***

       Постановление о разводе, аккуратно свернутое, лежало во внутреннем кармане пиджака, и Драко не знал, радоваться тому, что все получилось так, как они с Гермионой хотели, или нет. Астория, едва получив на руки все документы, трансгрессировала вместе с Николасом, не сказав ни слова.       – Ну, теперь тебя можно поздравить, – сказала Гермиона, выйдя из зала суда. – Судья Вагнер, конечно, шокирована этим процессом. Она сказала, что он больше похож на сцену из магловского любовного романа.        Драко кивнул, не зная, что сказать. Грейнджер стояла перед ним, мягко улыбаясь, совершенно спокойная, совсем, как раньше – когда она еще не знала, что ее клиент подписал ей смертный приговор. Казалось, она совсем не злится и вообще не думает о том, что ее жизнь подходит к концу.        – Гермиона. – Все остальные слова застряли где-то в горле, образовав колючий комок. – Я…        Она подняла ладонь вверх, останавливая Драко. Гермионе не хотелось ничего говорить ему, потому что не видела в каких-либо словах смысла. Ничего исправить уже было нельзя, а потому и говорить об этом было незачем.        – У тебя теперь все будет хорошо, Драко. Это – самое главное. Знаешь, мне нужно идти, ведь мистер Тони так и не выписал меня – пришлось сбежать.        Она хихикнула и, нервно махнув рукой, развернулась на каблуках, но Драко успел поймать ее ладонь.        – Мы должны поговорить! – громко произнес он, развернув девушку лицом к себе. – Неужели ты думаешь, что у меня все будет хорошо, когда ты умрешь? Я убил тебя. Или ты думаешь, что мне плевать?              – Ты научишься с этим жить, тем более, тебе нужно заботиться о сыне. – Гермиона вырвалась. – Мне казалось, Драко, что ты изменился, но когда я услышала, как ты рассказываешь Пэнси о том, что сделал, поняла, что нет, не кажется. – Она искренне улыбнулась. – Ты стал действительно другим человеком – добрым, отзывчивым, любящим. Такой человек никогда бы не заключил сделку с джинном, но сделал бы все, чтобы помочь сыну. Я не виню тебя, Драко. Мне не за что прощать тебя, потому что ты – тот Малфой, с которым я провела последние дни, не сделал мне ничего плохого. А тот злой, заносчивый мальчишка со Слизерина давным-давно исчез из этого мира.        – Ты совсем, как Пэнси, – пробормотал Драко. – Она тоже оставила обиды в прошлом.        – Ну, – пожала плечами Грейнджер, – мы ведь лучшие подруги. – Она невесомо коснулась лацкана его пиджака. – Прощай, Драко.        Он должен был остановить ее, пообещать, что постарается все исправить, но вместо этого Малфой сделал то, о чем молчаливо умоляла его Гермиона – позволил ей уйти.        Хлопок трансгрессии прозвучал как выстрел, и Драко вдруг осознал, что невидимая пуля пронзила его сердце, а значит, он теперь мертв.        Ведь Гермиона ушла.

***

       – Договариваемся сразу! – отчеканила Гермиона, со стуком поставив бутылку вина на стол. – Мы не говорим о Драко, судебном процессе и моей смерти. – Бросив взгляд на календарь, она добавила: – Жить мне осталось девять дней, и я не собираюсь провести их, оплакивая собственную жизнь.        Пэнси, кивнув, отлевитировала к бутылке три бокала, которые, стукнувшись друг о друга, мягко опустились на столешницу. Отвернувшись, она вытерла жгучие слезы, и взглянула на Шарлиз, которая явно из последних сил сдерживала рыдания.        – Как там твои дела с Невиллом? – поинтересовалась Паркинсон, откупорив вино. Руки дрожали, и красная, густая жидкость едва не пролилась на скатерть. – Все еще водит тебя в теплицы?        Шарлиз, откашлявшись, ответила:       – Позвал меня на свидание. Через три дня.        Гермиона, пододвинул стул поближе, улыбнулась.        – О, наконец-то решительные действия! – она хлопнула в ладоши. – Шарлиз, дорогая, ты обязана потом рассказать все нам!        – А как же право на частную жизнь? – усмехнулась француженка.       – Твоя лучшая подруга – журналист! – напомнила Пэнси. – У тебя, моя милая, вообще не может быть частной жизни.        – Ну, спасибо вам, дорогие подруги! – скептически произнесла Шарлиз и сделала несколько глотков. – Откуда это вино, Гермиона? Прекрасный вкус!        – О, – начала Грейнджер, - это подарил один мой клиент…        Они говорили бесконечно долго, избегая запретных тем, обходя их десятой дорогой. Гермионе пришлось достать еще две бутылки вина, которые закончились также быстро, как и первая. Она знала, что мистер Тони устроит ей хорошую взбучку, когда она вернется в клинику, но это было уже неважным.        Пэнси опустошала бокал за бокалом, стараясь не думать о том, что Гермиона смеялась слишком громко, радовалась слишком сильно, и изо всех сил пыталась сделать вид, что все в порядке.        Хотя ничего – абсолютно ничего в порядке не было.        – … а потом Гарри и Рон стали придумывать себе все более и более страшное будущее! – хохотала пьяная Гермиона, когда время перевалило глубоко за полночь. – И чем большие беды их ждали, тем счастливее была Трелони!        – Мерлин, – прохрипела Шарлиз, схватившись за сердце, – я больше не могу смеяться, Гермиона!        Грейнджер положила руку на свою грудную клетку, словно ей тоже было тяжело веселиться, но причина была в другом.        – Гермиона! – Вмиг протрезвевшая Пэнси бросилась к подруге. – Шарлиз! Трансгрессируй в Мунго, найди там мистера Тони!        – Пэнси, – хрипло прошептала Грейнджер, чувствуя во рту вкус крови. – Это не может быть конец…        – Правильно! – Паркинсон вытерла кровь с губ подруги. – Все будет в порядке, Гермиона.        И Грейнджер не стала отрицать этого, но не потому, что была согласна со словами Пэнси.        Просто сил у нее больше не было.

***

       Дверь в поместье была распахнута, и это насторожило Драко. Войдя в дом, он окликнул Александру, столкнувшись со звенящей тишиной.        Бледная девушка сидела на последней ступеньке лестницы, качая головой из стороны в сторону.        – Что у тебя случилось, Александра? – Драко, скрестив руки на груди, встал напротив. – И где Скорпиус? Он остается со мной, все хорошо!        Няня подняла глаза, и сердце Малфоя пропустило удар.        – Мистер Малфой, – прошептала Александра. – Скорпиуса похитили.