***
Чем дольше авроры не могли найти Скорпиуса, тем мрачнее становился Гарри. Похищение Малфоя-младшего с самого начала показалось ему подозрительным, потому как было организовано слишком идеально, практически без каких-либо следов. Это навело Поттера на страшную догадку, которой, впрочем, он не собирался делиться с Драко, лицо которого превратилось в одно белое полотно, не выражавшее никаких эмоций. Они вернулись из Албании обратно в Лондон, и сейчас сидели в кабинете Гарри, пытаясь понять, что делать и куда идти дальше. В голову толком ничего не приходило, и поэтому, мысленно махнув рукой на все, Поттер спросил: – Скажи, Драко, не было ли у тебя конфликтов с кем-нибудь из… – Он сделал паузу. – В общем, не держит ли на тебя зла кто-нибудь из авроров? Малфой, чуть не поперхнувшись кофе, взглянул на Гарри, как на человека, в чьих умственных способностях он сильно сомневался. – А знаешь, Поттер, – вдруг ухмыльнулся Драко, – вообще, конфликты с одним аврором у меня все-таки были. – С кем? – настороженно поинтересовался Гарри. – С тобой, – совершенно спокойно ответил Малфой. – Понимаю, время для шуток совсем неподходящее, но мне кажется, что еще чуть-чуть, и я сойду с ума. Гарри прекрасно понимал его. Драко думал не только об исчезнувшем сыне, но и о Гермионе, которая буквально дожидалась своей смерти в больнице Святого Мунго. Малфой совершенно не знал, как найти Скорпиуса и как спасти Гермиону, и действительно находился в шаге от безумия. – Кроме меня ты не с кем не конфликтовал? – уточнил Гарри. – Если ты сейчас скажешь что-нибудь про Рона, я кину в тебя старыми перьями, которые лежат в нижнем ящике моего стола. – Ну, с Уизли у меня скандалов было раз в пять больше, чем с тобой, – ответил Драко. – Но я думаю, что он не настолько ненавидит меня, чтобы украсть Скорпиуса. И вообще, в последнее время он злился только на Гермиону, потому что… Малфой вдруг заметил, как изменился взгляд Гарри. Зрачки Поттера расширились, а губы, наоборот, сжались в тонкую линию. Вцепившись пальцами в край столешницы, Драко встал из кресла и покачал головой. – Ты же не думаешь… – Думаю, – просто ответил Гарри. – Сегодня я разговаривал с Джинни, и она сказала мне, что Рон ведет себя как-то странно. Она пыталась прийти к нему в гости, но он ее не впустил в квартиру. – Может, он прячет там свою девушку и не хочет ее знакомить с сестрой? – предположил Драко. Он сильно сомневался в том, что Уизли пойдет на похищение ради мести Гермионе, скорее, он бы украл ее саму, чем сына одного из ее клиентов. – А может, – почернев, прошептал Гарри, – он прячет там твоего сына.***
– Это твои любимые яблоки. Пэнси протянула Гермионе спелый плод, который урвала в тяжелом бою на рынке – какая-то пожилая волшебница собиралась скупить весь сорт, выложенный на прилавке. Поблагодарив подругу, Грейнджер обхватила яблоко ладонями, чувствуя кожей его приятную прохладу. На Паркинсон не было лица, а если учесть еще и тот факт, что она пришла позже обычного, можно было смело делать выводы, что что-то случилось. Гермиона знала, что подруга не терпела расспросов, и поэтому ждала, когда Пэнси расскажет о произошедшем сама. – С завтрашнего дня Шарлиз уходит в отпуск, – сообщила она. – И мы будем настаивать на том, чтобы забрать тебя домой. – Мистер Тони ни за что не сделает этого. – Гермиона поднесла яблоко к губам. – Знаешь, он с таким серьезным видом утверждает о том, что меня можно спасти, что я скоро и сама в это поверю. – Ничего еще не потеряно, – уверенно заявила Пэнси. – У нас еще целых шесть дней. Гермиона, никак это не прокомментировав, вдруг вспомнила о Драко и о пропавшем Скорпиусе. Малфой не заслужил того, что с ним происходило, даже не смотря на то, что он совершил. – Пэнси, ты не знаешь, как там продвигаются поиски Скорпиуса? – спросила Гермиона. – Мистер Тони не приносит мне газет, а я… Я не хочу, чтобы Драко страдал. Тяжело вздохнув, Паркинсон уже собиралась сообщить подруге новость, которая и обрадует и поразит ее одновременно, но вдруг увидела струйку крови, вытекшую из носа Гермионы. – Гермиона, – прошептала Пэнси, – у тебя кровь. Вытерев тыльной стороной красную, какую-то липкую жидкость, Грейнджер попыталась улыбнуться, но, почувствовав боль в грудной клетке, сползла вниз, опускаясь спиной на прохладные простыни. Каждый новый вдох давался сложнее, чем предыдущий, и Гермиона подумала о том, что джинн обманул Драко, и жить ей осталось не несколько дней, а может быть, несколько минут. – Драко, – прохрипела девушка. – Позовите… Драко… Из карих глаз выкатывались слезы, и Гермиона чувствовала, что вот-вот провалится в забытье. Она умоляла Пэнси, а затем и мистера Тони позвать в палату Малфоя. До тех пор, пока не провалилась в темноту.***
Блейз снова куда-то уехал, оставив Александру в одиночестве. Она, не прерываясь даже на чай, пыталась найти ответ на самую сложную загадку в своей жизни, который мог победить саму смерть. Пыльные страницы были похожи одна на другую, и девушке казалось, что они так и не смогут помочь Гермионе Грейнджер, которая, судя по последним новостям, снова попала в Больницу Святого Мунго. Взгляд Александры зацепился за тоненькую, неприметную книжку, которая выпала из древнего тома по деревенской магии. Пролистнув страницы, няня увидела слово «джинн» и, сев прямо на пол, стала читать. Чем дальше она делала это, тем сильнее менялось выражение ее лица. То, что они так долго искали, наконец, нашлось. Но рассказывать об этом Блейзу или кому-нибудь еще Александра не собиралась. Завернув книгу в плотную бумагу, девушка спрятала ее в своей комнате – под подушкой, надеясь, что ее никогда не найдут. Жизнь Гермионы Грейнджер, несомненно, была важна. Но жизнь Драко Малфоя для Александры была еще важнее.