Увидеть тебя

       В итоге Гарри – как всегда, оказался прав. Они с Драко действительно нашли Скорпиуса, совершенно спокойно собирающего магический конструктор, в захламленной квартирке Рона Уизли, который все эти дни, судя по его внешнему виду, пытался утопить вину за свой чудовищный поступок в литрах огневиски.        Он смотрел на своего лучшего друга, возможно уже бывшего лучшего друга, каким-то мутным, расплывчатым взглядом. Гарри, крепко сжимая волшебную палочку в руках чувствовал, будто привычный и так хорошо знакомый ему мир рушится на части – прямо на его глазах.        Крепко прижав сына к своей груди, Драко вдыхал молочный аромат его кожи, не сводя глаз с Рона, сидящего прямо на пыльном полу в обнимку с полупустой бутылкой огневиски. Он что-то бормотал про Гермиону, ненавистного Малфоя, неудачника-француза…        – Рон, – тихо пробормотал Гарри, опускаясь на корточки и забирая алкоголь из рук друга, – я вынужден задержать тебя. Ты обвиняешься в похищении Скорпиуса Малфоя.        Уизли, пьяно хмыкнув, вытянул руки вперед – однажды он видел такую сцену в маггловском кино, которое так любила смотреть Гермиона.        Гермиона… Уже много месяцев – даже лет, ее имя отдавало горечью на языке Рона, который любил Грейнджер так сильно, что иногда из-за этого было больно. Она никогда и ничего ему не обещала, но легче от этого не становилось.        – Ненавижу, – неожиданно четко проговорил Рон. – Я ее ненавижу.        Он встретился с серыми глазами Драко, который ласково гладил Скорпиуса по пшенично-светлым волосам. «Это Малфой все испортил», - вдруг подумал Рон, и его глаза тут же сузились, превратив тем самым лицо мужчины в злобную маску.        – Она уехала из-за тебя! – закричал Уизли так громко, что шестилетний Скорпиус вздрогнул в руках отца. – Ты не давал ей спокойно жить, цепляясь по пустякам, и она уехала!        – Рон, она уехала не поэтому, – жестко произнес Гарри. – И никакая злость не дает тебе права делать то, что ты сделал. Понимаешь?        – Гарри. – Рон попытался встать, но ноги не слушались. – Я любил Гермиону, неужели ты не помнишь? Я был готов умереть ради нее, и чем она мне отплатила? Заступилась за нашего с тобой врага, а потом и вовсе сбежала в Шармбатон! Я делал хорошее, только хорошее, но в итоге остался ни с чем. А вот он, – мужчина сфокусировал взгляд на Драко, – он занимался тем, что портил всем жизнь, а Гермиона бросилась ему помогать. Может быть, ей просто нравится, когда с ней обращаются именно так? – Он сделал паузу, а потом, хмыкнув, добавил: – Как с грязнокровкой?        Гарри ударил друга прежде, чем даже осознал это. Костяшки хрустнули, а из скулы Рона, куда пришелся удар, брызнула кровь. Уизли неожиданно засмеялся – громко, запрокинув голову вверх, не обращая, кажется, никакого внимания на Гарри и Драко, которые, переглянувшись друг с другом, смотрели на некогда одного из лучших авроров страны, который теперь сам был преступником.        – Мне нужно отправить Скорпиуса домой, – сказал Драко, опустив ребенка на пол. – А потом я вернусь.        – Ты можешь не приходить обратно, – голос Гарри звучал глухо и потеряно. – Я справлюсь с ним сам.        Он не знал, как рассказать об этом Джинни, миссис и мистеру Уизли. За похищение Рону грозит срок в Азкабане, причем, весьма внушительный. Гарри, опустившись прямо на грязный пол, обхватил голову руками, подумав о том, что будь здесь Гермиона, она обязательно бы нашла компромисс.        – Гарри, – позвал его Драко, – можешь сделать для меня еще одну вещь?        – Какую?        – Я не стану предъявлять обвинения, – сказал Малфой. – Давай, мы замнем это дело? Рон, несомненно, заслуживает наказания, но ты и сам знаешь, что ждет его в Азкабане.        – Он похитил твоего сына, Драко, – напомнил Гарри. – И ты так просто хочешь его отпустить?        – А из-за меня убили профессора Дамблдора. – Глаза Малфоя на мгновение потухли. – И я, кажется, почти убил Гермиону, но ты – и она тоже, все-таки встали на мою сторону много лет назад. Уизли – ваш друг, и я не хочу, чтобы ты или Гермиона извели себя из-за чувства вины. Тюрьмы заслуживаю только я, и ты это знаешь.        Он протянул руку для рукопожатия, бегло улыбнувшись. Гарри, сделав то же самое, взглянул на бывшего школьного врага каким-то обреченным взглядом.        – Все будет хорошо, Поттер, – вдруг ухмыльнулся Драко.        – Не сомневаюсь в этом, Малфой.

***

       Гермионе Грейнджер оставалось жить четыре дня.        Книги в библиотеке Малфой-Мэнора закончились: Блейз, Александра и подоспевший на помощь после возвращения сына домой Драко, просмотрели каждый том, но ничего не нашли.        Глаза Пэнси и Шарлиз опухли от слез, и, в конце концов, мистер Тони снова запретил им посещать Больницу Святого Мунго, аргументируя это тем, что рыдания над постелью Гермионы никак ей не помогают.        Рона уволили из Аврората, и теперь он жил со своими родителями, которые, как надеялся Драко, помогут сыну выбраться из той ямы, в которую он рухнул, когда обратил свою любовь к Гермионе в жгучую ненависть.        Драко хватило одного дня, чтобы подготовить все необходимые документы. Малфой-Мэнор, как и все остальное, принадлежащее семье Малфоев, он отписал в наследство Скорпиусу, о котором после заключения Драко в Азкабан пообещали позаботиться Блейз и Пэнси. Александра будет продолжать работать няней – ребенок привык к ней, да и девушка сделала для Драко очень многое.        У него осталось только одно-единственное дело: больше всего на свете Драко хотел поговорить с Гермионой.        Он сидел у ее постели, крепко сжимая холодную, маленькую ладошку, и смотрел за тем, как солнце скрывается за горизонтом, погружая Лондон во тьму. Грудная клетка девушки поднималась в такт ровному дыханию, но сама Гермиона уже несколько дней не приходила в сознание.        – Мне жаль, – вслух произнес Драко, тут же почувствовав, какими мелкими и неправильными были эти два слова. – Прости меня. – Эти тоже были не лучше.        Гермиона похудела, но ее кожа все еще оставалась такой же нежной, а на щеках проступал румянец. Длинные, высветленные волосы, были идеально расчесаны – заслуга Пэнси. Гермиона напомнила Драко принцессу из маггловской сказки, которая уколола палец веретеном и погрузилась в беспробудный сон.        Встав на ноги, Малфой склонился над прекрасным лицом Гермионы, а потом провел кончиками пальцев по ее щеке.        – Будь я кем-то другим, Гермиона, – прошептал мужчина, опаляя кожу горячим дыханием, – наша с тобой история могла бы закончиться лучше.        Он склонился еще ниже и, проклиная сам себя, прикоснулся к губам Гермионы в нежном поцелуе. А через секунду почувствовал, что девушка ответила, мягко сжав его предплечье.        – Гермиона! – воскликнул Драко, отстраняясь. – Ты очнулась!        Она улыбнулась – мягко и робко, а потом, дотронувшись пальцами до его губ, прошептала:        – Конечно. – Гермиона выдохнула. – Я ведь хотела увидеть тебя.

***

       Квартира Гермионы оказалась уютной, но небольшой.        Мистер Тони отпустил ее из больницы под ответственность Драко, дар убеждения которого с годами только возрастал. Он разглядывал корешки книг, стоящих на полках и ждал, когда Гермиона выйдет из душа.        – Кофе? – вдруг раздался ее тихий голос за спиной Драко. – Уже час ночи, нужно взбодриться.        – Да, я только «за», – ответил мужчина, оборачиваясь. – Гермиона, твои волосы… Тебе идет этот цвет, я говорил?        – Рон как-то сказал, что теперь я выгляжу, как слизеринка, – усмехнулась девушка, проходя на кухню. – А мне нравится. И я рада, что нравится тебе.        Она поставила перед ним пузатую чашку с кофе, над которой поднималось серое облачко пара. Разговаривать не хотелось, да и не было нужды – никакими словами уже ничего нельзя было исправить, оставалось только ждать конца, каким бы он не был.        – Я хочу, чтобы ты знал, Драко, – все-таки не удержалась Гермиона, – я не держу на тебя зла, никогда не держала. И, знаешь, я даже немного рада. Мне кажется, что все, что произошло – это правильно.        – Я совершил необдуманный, жестокий поступок, и теперь ты умираешь, Гермиона. Что из этого, по-твоему, правильно?        – Ты и я. – Гермиона неожиданно покраснела. – То, что произошло, помогло нам взглянуть друг на друга другими глазами.        – А может, – прошептал Драко, накрывая ладонь девушки своей рукой, – мы и раньше смотрели друг на друга правильно, так как нужно, но просто пытались убедить себя в чем-то другом?        Он медленно встал, потянув Гермиону за собой. Их разделяли какие-то жалкие сантиметры – совсем ничто, чтобы этого нельзя было не преодолеть.        – Я всегда смотрела на тебя, тогда, в школе, – прошептала девушка, заглядывая в серые, дымчатые глаза. – Но поднять глаза смогла только сейчас.        – Мне жаль, что я увидел тебя так поздно.        – Главное, что все-таки увидел.        С тихим вздохом Драко притянул Гермиону к себе и, уже не сдерживаясь, поцеловал. Она ответила, не задумываясь, обхватив его шею руками, прижавшись, как можно ближе. На их губах чувствовался слабый привкус горького кофе, но целоваться друг с другом было все же неудержимо, необъяснимо сладко.        – Что ты делаешь? – спросил Драко, когда девушка попыталась стянуть с него пиджак.        – А на что это похоже?        – А ну и к черту, – пробормотал мужчина, а потом медленно снял с Гермионы домашнюю футболку.        Она взяла его за руку и, практически не дыша, привела в свою спальню. Драко поцеловал ее снова – жарко и глубоко, а потом медленно положил Гермиону на кровать, ложась сверху.        Впереди была вся ночь – долгая и сладкая, а о последствиях Драко и Гермиона будут думать потом.        Когда Лондон озарится первыми солнечными лучами.