. Постепенно стихал шум, суета, смех. Таня стояла у стены и наблюдала за тем, как медленно пустеет гримерка, расходятся поклонники, менеджмент группы «Кипелов» и сами музыканты. Самой ей уходить не хотелось. Эти полчаса, которые были в распоряжении группы до поезда в следующий в концертном туре город, пролетели слишком быстро. Девушка вышла из гримерки последней, ощущая легкое грустное послевкусие. Она явно медлила, мялась у двери, больше всего на свете боясь снова упустить свой шанс. Наконец, из помещения вышел и сам Кипелов.
— Валерий Александрович, можно с Вами сфотографироваться на телефон? — набравшись смелости, робко выпалила Таня, пряча глаза в пол, и закусила нижнюю губу.
— Да, конечно. Только здесь темновато, — Кипелов огляделся по сторонам, на секунду замялся в нерешительности, а после подхватил девушку под руку и быстро повел назад в опустевшую гримерку, на ходу звонким тенором сообщив отставшему технику, что немного задержится.
Щелчок затвора камеры, второй контрольный — дело сделано. Кипелов подхватил свою куртку и бодро направился к двери, как вдруг заметил, что Таня, опустив голову, стоит у небольшого столика, переминается с ноги на ногу, скрестив руки на груди плотным замком, и не уходит.
— Что-то не так? — тактично поинтересовался Валерий, остановившись на пороге и внимательно осмотрев девушку с головы до ног. Он не понимал, в чем причина ее заминки, но отметил для себя, что она едва заметно дрожит.
Девушка промолчала, не шелохнувшись, лишь теснее обняв себя руками и почему-то заливаясь краской. «Наверное, от духоты. Да, точно!» — пытаясь найти рациональное объяснение происходящему — в гримерке и впрямь вдруг стало как-то жарко…
— Что не так? Может, тебе еще что-то нужно? Меня не надо бояться, я не кусаюсь, — Кипелов как-то совсем растерялся от такого странного поведения молоденькой поклонницы. Повидал разных — и в обморок падали, и на шею вешались, и робели, вот только хоть что-то говорили или делали, а эта молчит как партизан на допросе и стоит как вкопанная и даже не путается хоть что-то сделать или намекнуть хотя бы.
— Я… Я Вас… — наконец оттаяла Таня и начала смущенно заикаться, интенсивно заливаться краской. — Я… хочу вас. Я люблю вас очень… си… сильно.
Пауза, тишина, вязкая, густая как патока, растягивала время так сильно, почти останавливая совсем.
— Как тебя зовут? — Кипелов осторожно подошел к девушке, уже вовсю трепетавшей как осиновый лист на ветру и попытался заглянуть ей в глаза.
Таня вздрогнула, дернулась неопределенно, вздохнув рвано, затравленно, будто пойманный в капкан зверек, но была тут же остановлена. Кипелов как можно более мягко, но уверенно обхватил ее плечи и не дал сбежать. Девушка задышала чаще, еще ниже опустила голову и зажмурилась. Неожиданно. Это было так неожиданно для Кипелова, будто выстрел из пистолета в упор. И это странным образом привлекло его внимание. Так сильно, что захотелось посмотреть на нее внимательнее. Странный трепет и нежность вперемешку с интересом охватили его мягко, щекотливо. Обычно с такими откровенными признаниями к нему обращались куда более смелые девицы — в боевом раскрасе и с очень серьезными недвусмысленными намерениями, готовые на все. Но здесь была явно совсем другая история. Эта девчонка стояла перед ним ни жива, ни мертва и дрожала так сильно, что заметно трепетала черная шелковая блузка на ее груди…
— Та… Таня.
— Таня, — строго и вкрадчиво произнес Валерий ее имя, оторвав, наконец, взгляд от ее груди и осторожно приподняв пальцами ее голову за подбородок. — Ты же понимаешь, что я тебе гожусь в отцы для таких признаний. Даже в деды, — Кипелов усмехнулся, но тут же замолчал, неловко прочистив горло. Ее и без того большие темно-карие глаза были широко распахнуты — полны испуга от собственных только что произнесенных слов. совершенно преданные, будто перед казнью. — Я не буду ничего такого делать в любом слу…
— Я все понимаю, все знаю, но я вас очень-очень-очень сильно люблю, — быстро перебила вокалиста девушка, тараторя слова как пулемет дрожащим голосом, будто пытаясь оправдаться, — и очень хочу… Хочу секса с Вами.
Кипелов окончательно ошалел от услышанного. Ущипнул себя — нет, не снится. «Эта глупында явно не шутит», — пронеслось в голове вместе с удивлением. Ему показалось, что на вид ей не больше двадцати — молодая совсем, по-юному свежая и чистая как подснежник, наивная и даже немного смешная. Но Кипелов никак не мог отделаться от мысли, что она довольно смазлива и ладна фигуркой. Странно было осознавать прямо сейчас то, что он буквально оценивал ее как женщину. Так мало времени, так пикантна сложившаяся ситуация, такая соблазнительная девушка совсем рядом, раскрасневшаяся и едва держащаяся на ногах. Скромная… Даже слишком. И вместе с тем такая неожиданная откровенность сорвалась с этих нежных искусанных губ — раскрасневшихся и чуть припухших… Кипелов чувствовал, как его буквально затягивает в омут топкого медового желания. Пунцовые щеки девушки распаляли в нем азарт и желание коснуться их, поцеловать ее подрагивающие ресницы, а после… Так тяжело сопротивляться. Так не хочется сопротивляться. «А почему бы и нет? Хоть раз позволить себе маленькую слабость?» — будто змеи, эти мысли оплетали разум Валерия, плавно и настойчиво снимая последние запреты, заглушая голос совести и набрасывая вуаль на принципы… Спелый нежный плод прямо сейчас сам так и просился в руки — она ведь не пожалеет, быть может, это станет для нее самым счастливым моментом в жизни, останется в памяти маленьким, но самым сокровенным воспоминанием или просто ярким безбашенным приключением. Ничего ведь плохого не случится. Как может одна невинная утеха быть чем-то плохим, чем-то зазорным, причинить страдания.?
Гробовая тишина, словно кто-то нажал кнопку «пауза». Мир замер. Тане казалось, что прошла вечность. Она уже начала мысленно каяться во всем сказанном, смотря в совершенно холодные, но строгие и пронзительные серо-голубые глаза Кипелова, на его будто выточенные из гипса острые скулы, запавшие щеки, на которых так и не дрогнул ни единый мускул. Она мечтала сейчас провалиться сквозь землю и прокляла принятое вчера решение, тот миг, в который ей в голову пришла мысль попробовать рассказать кумиру о своих чувствах и желаниях. Однако уйти не представлялось возможным — она попросту оцепенела, зажатая между ним и столом за спиной.
Вдруг движение, ближе, ближе, еще ближе… Таня ощутила крепкую мужскую ладонь на своем затылке и теплое дыхание на своих губах. Неожиданно мягкие губы, требовательно проскальзывающий в рот влажный язык любимого мужчины. Девушку словно прошиб электрический разряд. Разрыв шаблона. То, что было так долго простыми девичьими грезами, в один миг стало реальностью, пахнущей изысканным мужским парфюмом…
Не разрывая поцелуй, Валерий провел рукой по шее девушки, по ключице, плавно, не спеша направляясь к вырезу блузки. Одна за другой пуговицы сдавались под натиском его умелых и уверенных пальцев. Вместе с предательски спадающей с плеч блузкой Таню все сильнее охватывала дрожь.
Что дальше будет, неизвестно.
Хотя нетрудно предсказать…
Рука вокалиста быстрым отточенным движением расстегнула на спине девушки лифчик, и у нее перед глазами все поплыла, закружилась голова, и она едва не упала, покачнулась, но мужчина ее удержал нежно, бережно.
О, нам нечего терять!
Все меньше декораций, все меньше лишнего, все меньше преград… Шершавая теплая ладонь нежно прошлась по талии, животу, оставляя за собой горячие следы на трепещущей коже, ловко проскользнула под джинсы так, что Таня не сразу это заметила, завороженная, загипнотизированная его заботливыми мягкими ласками. Она вся была будто окутана им, его теплом, нежностью и мягкими, но уверенными действиями. Низ живота девушки быстро наливался свинцом, она безвольной куклой обмякла в его руках, не в силах сопротивляться. Хотелось продолжения, хоть и пугало, так что ноги стали совсем ватными и уши закладывало от бурлившего к крови адреналина. Последняя пуговица сдалась, следом чиркнула молния.
Кипелов вдруг неожиданно отстранился. Он посмотрел на Таню в упор. Такого взгляда она никогда еще не видела. Совершенно новые бесовские огоньки играли в его прежде холодном, строгом, почти непроницаемом взгляде. Это был уже не тот герой лирических песен, в которого она влюбилась когда-то. Это был хищник, смакующий свою победу над беспомощной пойманной жертвой. Но в то же время Кипелов был настолько нежен и деликатен, насколько вообще мог сдерживать желание, чтобы не сделать ей больно. Она знала, чувствовала, как клокотала в нем с трудом сдерживаемая страсть — от его тела шел ровный уверенный жар, а дыхание стало частым и тяжелым. Она и дрогнуть не смела, полностью потеряв перед ним власть над собственным телом и сгорая от стыда и желания одновременно. Сухой ком встал в горле, так что слова, которые ей так отчаянно хотелось ему сейчас сказать, накрепко застряли в горле. Сердце в груди заходилось от смеси незнакомых чувств, она едва не плакала, не в силах справиться с собой.
Стремительным движением Валерий снял с себя майку и снова приблизился, чтобы поцеловать девушку — она это поняла по его пристальному взгляду, устремленному на ее губы.
— У меня еще никого не было до Вас… — с трудом, напряжением выдавленные тихие слова перебили поцелуй. Прежде, чем Таня услышала ответ, ей снова показалось, что прошла целая вечность.
— Я это и так понял. Ты чудо, Таня.
Это было сказано точно в самое сердце девушки — метким выстрелом на поражение. Ей вдруг показалось, что этим крепким заботливым рукам можно полностью отдаться и раствориться в их объятиях, напрочь позабыл обо всем и отдавшись на волю судьбе. будь что будет. Плевать на все. Гори огнем!
Пока Таня парила на седьмом небе под впечатлением от такого неожиданного и такого нежного комплимента, Кипелов быстрым уверенным движением развернул ее за плечи спиной к себе и медленно, аккуратно спустил с ее бедер джинсы и белье. Звякнула пряжка ремня, чиркнула молния ширинки за Таниной спиной — все будто в тумане, в замедленной съемке, но неумолимо, от чего дыхание перехватывал и заходилось сердце. Через несколько мгновений, тянувшихся страшно долго и буквально сводящих с ума, девушка ощутила, как к промежности прижалось что-то большое и горячее. Не сразу осознав происходящее, Таня тем не менее успела испугаться того, что вот сейчас, именно сейчас это произойдет. не в фантазия, а в реальности! Захотелось бежать, кричать и одновременно слиться с любимым мужчиной в единое целое — это разрывало к чертям мысли и выкручивало мозг. Все ее существо билось в истерике от столкновения противоречивых чувств и жгучей остроты реальности.
Резкий толчок и жесткое движение внутрь, громкий девичий вскрик, прерванный горячей мужской ладонью и запутавшийся между пальцами, заполненность до краев. Таня не сразу осознала острую вспышку боли… Моментально перехватило дыхание, потемнело в глазах и закружилась голова. Ноги ватные, не слушаются совсем, пальцы в столешницу ногтями вцепляются… Пауза. «Тс-с-с» у самого уха и горячее прерывистое дыхание.
— Прости, — голос чуть хрипловатый, но такой сексуальный, что девушка чуть не вскрикнула от восторга. Еще несколько коротких движений, отдающих неприятной саднящей болью и жжением — и ей показалось, что от этого бархатного голоса и правда стало чуть легче, спокойнее.
Валерий вынул член почти полностью и снова вошел глубже. Еще глубже с каждым новым движение, плавно, но настойчиво прижимая тело девушки к столу, заставляя прогибаться в пояснице и прогоняя по позвоночнику волны тепла, бьющих в голову изнутри. Он трахал ее нежно, но интенсивно, не давая опомниться ни на секунду. В ушах Тани звенело, голова совершенно не соображала. Она лишь слышала глубокое шумное дыхание за спиной, чувствовала его на своей коже, остро ощущала крепкие ладони то на плечах, то на талии и большой член внутри. Она тонула во всех этих ощущениях, едва сдерживая крик и следы — от коктейля бурливших внутри эмоций и противоречивых ощущений. Темп и амплитуда плавно нарастали, будто уверенным подъем на высокую гору, и все сильнее хотелось полностью отдаться инстинкту. Через некоторое время девушка уже сама вовсю двигалась навстречу вокалисту, удивляясь собственной смелости, насаживалась на член и сдавленно постанывала в такт движениям, кусая губы и боясь окончательно потерять контроль. Голова была пустая-пустая — как барабан, приятно легкая и монотонно гудящая. Таня сама себя боялась — так отчаянно хотелось больше, сильнее, глубже, тело будто жило собственной жизнью, вот только ощущения были слишком странными и неопределенными — больно, приятно, жарко, тяжело стоять на ногах и перед глазами искорки…
Меж тем Кипелов наклонил и подмял девушку под себя, прижав к столу всем телом, и начал рывками со всей силы трахать ее, упиваясь приближающимся оргазмом. Таня почувствовала интенсивные толчки члена внутри, отдающие приглушенной саднящей болью и разливающееся внутри странное тепло. Кипелов обмяк и навалился на хрупкую девушку всем своим весом. Он не мог отдышаться. Это было так сильно…
И только тогда, когда он вышел из нее, к Тане наконец начал возвращаться рассудок. Моментально накатил стыд и полное непонимание, как теперь вести себя с кумиром после того, что произошло между ними. Первый в жизни секс с шестидесятилетним рокером в гримерке на столе в позе раком! В мечтах все было таким красивым и романтичным… Таня, только и смогла, что рваными неловкими движениями, точно сломанная кукла, выпутаться из похожих на тяжелые львиные лапы рук совсем разомлевшего Валерия и на ватных ногах выбежать пулей из гримерки в наскоро натянутых джинсах, по пути сорвав с вешалки плащ и застегивая пуговицы блузки негнущимися на нервах пальцами, оставив позади недоумевающего мужчину в по-прежнему спущенных до колен кожаных штанах.
