Что дальше будет — неизвестно

      Золотистые лучи заката проникали через распахнутые шторы, вытесняя сумрак, царивший в небольшой спальне, и заливая теплым карамельным светом две фигуры на сбитой постели. Одна неподвижно лежала на животе маленькой поломанной куклой. Вторая склонилась над ней, словно хищник над жертвой, все еще крепко держа прядь волос в кулаке…       Валерий никак не мог оторваться от тела девушки — такого сладкого источника его экстаза. Наконец, он выпустил ее волнистые волосы из руки, наблюдая, как они легко соскользнули на подушку. Мужчина с силой впился в хрупкие девичьи плечи своими пальцами, еще крепче прижимаясь к ней тазом, вытягивая спину в струну и смакуя последние всплески наслаждения после оргазма. А затем обессиленно припал лбом к ее лопаткам, опускаясь на локти и стараясь отдышаться. Светлые волосы рассыпались веером по голой спине девушки. Все еще тяжело дыша, Кипелов скользил руками по ее бархатистой коже вниз по спине, очерчивая плавный изгиб поясницы, к главным героям этого вечера — горячим, пылающим, точно живой огонь, истерзанным ягодицам. А на полу возле постели лежал черный кожаный ремень, несколько минут назад цинично рассекший странную порочную связь любовников на «до» и «после»…       Мужчина встал с постели и, слегка пошатываясь, поплелся в душ, попутно стаскивая с обмякшего члена презерватив. Душ, срочно нужен душ! Сделал дело, вымой тело. А оно было сейчас таким разгоряченным и влажным! По спине медленно стекали капельки пота, длинные русые волосы прилипали к плечам. Кипелов с шумом ввалился в душевую кабину, повернул кран, облокотился спиной о кафельную стену и замер, прикрыв глаза. Боже, как же хорошо! Прохладные струйки воды падали на лицо, плечи, грудь, унося с собой усталость, все мысли и чувства и создавая в голове чистое пустое пространство тишины. Валера провалился в это беззвучное «ничто», теряя счет времени, ощущая, как расслабляется каждая клеточка его тела. Он наслаждался шумом мягко бьющей по нему воды, в то время как его внутренний мир остановился в безвременье и безмолвии. Блаженство, настоящее блаженство. Словно в уютном теплом лоне матери…       — Таня!!! — шальная мысль, проскользнувшая в тихий безмятежный рай в голове, острым стальным клинком внезапно пронзила сознание Кипелова. Сердце замерло на пару мгновений и ухнуло вниз. Вода вдруг показалась мужчине ледяной и колючей, голова закружилась. Он резко открыл глаза, снова возвращаясь из рая на грешную землю…       — Черт, черт, черт! — воспоминания прошедшего вечера калейдоскопом закружились в голове, перемешиваясь со страшными мыслями и накатывающей паникой. Валерий голышом как ошпаренный выскочил из душа, скользя мокрыми ногами по кафельному полу ванной комнаты, пытаясь удержать равновесие и попутно машинально наматывая на бедра полотенце. За те секунды, пока он бежал в спальню, в голове промелькнул криминальный триллер без «хэппи энда», от которого он успел насмерть перепугаться.       Таня не шевелилась! Она не шевелилась с того момента, как Кипелов впервые открыл глаза после оргазма и увидел ее голую хрупкую спинку, и вплоть до того, как он ушел в душ. Мужчина влетел в комнату и с ужасом осознал, что девушка до сих пор лежит все в той же позе, в которой он ее оставил одну на постели. Это осознание набатом прозвучало в голове. А что если… Что если она..? Нет-нет-нет! Так не должно быть! Что тогда будет? Полиция найдет труп девятнадцатилетней девочки на смятой постели со следами сексуальной связи и жестокого обращения на теле в квартире, которая была сдана в аренду известному рок-музыканту Валерию Кипелову… В глазах потемнело, в висках стучало словно отбойным молотком, а сердце срывалось с ритма. На ватных ногах мужчина подошел к кровати, присел на корточки и, умирая от леденящего страха, прильнул к лицу девушки, прислушался…       Дышит! Едва уловимо сопит даже. Так мило, словно маленький котенок! Кипелов шумно выдохнул, закрыл глаза и несколько секунд просидел неподвижно. Калейдоскоп мыслей остановился, мир замер. Только легкое дыхание невинного ангелочка рядом возвращало Кипелову покой.       — Жива! Жива! Жива! — он беспрестанно повторял про себя это короткое, но такое важное, почти волшебное слово, не веря самому себе, все еще ощущая леденящий холод в ногах и пульсирующую, перекаченную адреналином, кровь в висках. Он боялся открыть глаза и вдруг понять, что звук дыхания девушки ему всего лишь показался.       — Она спит! Она просто глубоко спит! Бедняжка… — успокаивая себя, Валерий наконец-то взглянул на Таню.       Ее нежное личико, все еще немного припухшее от пролившихся слез, казалось мужчине таким неземным. Совершенно расслабленное, безмятежное, наивное, оно излучало какое-то неуловимое ангельское сияние. По-детски приоткрытый ротик, бархатные как лепестки розы алые губы, округлые нежные щечки в обрамлении растрепавшихся темных волнистых волос, подрагивающие густые и черные как смоль ресницы, маленький чуть вздернутый курносый носик, на котором мерцала в свете луны еще не успевшая подсохнуть легкая испарина.       Непреодолимо хотелось прикоснуться губами и слизнуть эти маленькие капельки пота, покрыть поцелуями все лицо девушки. Но вдруг взгляд Кипелова непроизвольно скользнул по таниной спине вниз, к пояснице, и дальше… Он ужаснулся и вздрогнул. На ягодицах девушки не было живого места. Целая сетка ярких алых полос покрывала нежную кожу, обнажая в свете луны уродливые припухшие рубцы, кое-где покрытые ссадинами и тонкими полосками едва заметной запекшейся крови. Дрожащие пальцы тихонько коснулись истерзанной плоти. Горячая, неровная девичья кожа обожгла разум Валерия. Он отдернул руку, боясь потревожить тихий волшебный сон девушки. Не в силах больше созерцать это ужасное творение собственных рук, мужчина снова взглянул на ее лицо и только сейчас заметил маленькую слезинку в уголке глаза, на которую почему-то не приметил сразу. Кипелову нестерпимо хотелось обнять измученную им девочку и согреть ее искалеченную душу в своих крепких объятиях, но сердце рвалось на части от нестерпимой душевной боли и внезапно накатившего обжигающего стыда… Ему стало физически плохо.       Валерий на ватных ногах стремительно вышел из спальни, направляясь в кухню. Там он настежь распахнул окно и жадно вдохнул прохладный воздух, наполненный нежным ароматом цветов и предгрозовой влажности. Черные свинцовые тучи и усиливающиеся порывы ветра вторили разгорающейся буре в душе мужчины. Сердце разрывалось на части, разум раздирали противоречивые порывы. Хотелось бежать туда, в ночную темноту пустынных улиц, заблудиться среди улочек и жилых домов и сгинуть навсегда, не знать больше этой квартиры и своего искушения… Оно сводило мужчину с ума, толкая на такие поступки, от которых совесть пронзительно кричала, изо всех сил пытаясь пробудить разум от сна. Именно это безумное искушение огромной силы и привело к тому, что мужчина схватился за ремень и сотворил непоправимое. Ему нестерпимо хотелось услышать крик, увидеть своими глазами агонию маленького беззащитного пойманного им в сети существа и одновременно подарить неземное наслаждение, сводящее тело сладкой истомой… Эта жажда была сильнее его, заглушала голос разума. Это было уже не впервые. Каждый раз после близости мужчину мучила совесть, каждый раз он клялся себе, что в следующую встречу сумеет сдержаться и будет непременно нежным и внимательным. И каков результат? Жестокий БДСМ с участием его собственного кожаного ремня, сопровождаемый страстным сексом, после которого он даже не был уверен в том, что его жертва вообще дышит. Теперь этот ремень будет всегда цинично и безжалостно напоминать своему владельцу о его садистской сути… И поделом!       — Черт! Как хочется покурить! — Кипелов вспомнил, что хозяин квартиры где-то оставил пачку сигарет, когда заходил забрать арендную плату. Оставил на случай, если захочется подымить, а в кармане пусто. Валера порылся в ящиках, на полке. Нашел! Вот они! А зажигалки нет. Сто лет не курил, бросил ведь. Неловкий момент. Курение, конечно, убивает, но сейчас так дико хочется, что аж трясет. Гори оно все синим пламенем, один раз живем! Он еще вполне в голосе, песок вроде бы не сыпется, бросить снова всегда успеет.       Кипелов достал сигарету, чиркнул спичкой. Затяжка, пауза. Легкие привычно наполнились дымом, тело отреагировало моментально. Приятное расслабление прокатилось от макушки до пят. Он облокотился на подоконник, выпуская струйку дыма через распахнутое окно на улицу. Мысли растворились, глаза впились в темный едва различимый пейзаж вдали — небольшой сосновый лесок в отдалении создавал ощущение покоя и умиротворения в душе. Валерий обожал лес, любил бродить по тропинкам среди деревьев — без цели, без причины, просто так. Своего рода медитация. Он любил эту квартиру на отшибе как раз за близость к чудесному сосновому бору, за то, что в любой момент можно прогуляться на природе. Мужчина снимал ее уже пару лет. Просто чтобы было где уединиться, поразмышлять, побыть наедине с собой, вдали от суеты домашних дел и забот, от рабочей кутерьмы. Супруга относилась к его регулярным уходам в холостяцкую пещеру с пониманием и на полном доверии. Он всегда возвращался полным сил и готовым в новым свершениям. Такая натура, что поделаешь. Правда в последнее время она несколько обеспокоилась участившимися отбытиями благоверного на съемную квартиру и его усиливающейся нервозностью, которая как раз-таки обычно и лечилась в уединении. Но Кипелов всегда умел качественно вешать лапшу на уши — в этот раз он логично объяснил все стрессом, авитаминозом и еще бог весть чем, в конце концов необходимостью начинать уже потихонечку писать новые песни, а дома это категорически делать не получается, да и темы для песен прекрасно вынашиваются и рождаются в объятиях природы и в тишине. А ведь на самом деле он уже больше месяца не оставался наедине с собой и не гулял в лесу… Причина сопела сейчас в его спальне.       — Таня… Моя нежность, моя страсть, мое искушение, моя одержимость, — пронеслось в голове Валерия. Сейчас она казалась ему маленьким демоном с невинными глазами и непорочной стеснительностью. Демоном, который день за днем разрушал его изнутри. Разрушал всю его жизнь, ценности и представления о самом себе. С того самого мгновения, как девушка, смущаясь, произнесла в коридоре у гримерки несколько простых слов: «Валерий Александрович, можно с Вами сфотографироваться на телефон?» Тот момент, та встреча стали началом конца. Кипелов чувствовал, как ад дышит ему в затылок, разверзая свою голодную пасть, алчущую забрать его душу… Эта греховная сексуальная связь, разделяемая сорока годами, не могла привести ни к чему хорошему. Все это очень дурно пахнет. Но сил разорвать этот порочный круг у Валерия не оставалось.       Последняя струйка сигаретного дыма, бычок летит вниз из окна, потому как пепельницы в этом доме не обитали. Кипелов продолжает смотреть в окно, наблюдая за тем, как на горизонте зарождается буря. Вдалеке сверкает молния, гром раскатом проносится по небу, порыв ветра приносит первые капли дождя… Таня сейчас сладко спит в мягкой постели и не видит всего этого буйного великолепия природы.       Таня… Валерий вдруг подумал, что она наверняка сбежала бы от него сразу же, сверкая пятками, если бы не вымоталась так сильно, что потеряла сознание и, не возвращаясь в него, попросту заснула. А мужчине не спалось. Сложно расслабиться и отключиться в постели, когда в груди совесть гложет сердце, словно червь-паразит, причиняя нестерпимую боль, запирая душу словно в карцере наедине с удушающей жестокой истиной.       — Танечка… Счастье мое… Грех мой… — почти простонал Кипелов, роняя голову вниз к подоконнику. Предательская скупая мужская слеза упала на белый пластик подоконника. Сердце нестерпимо горит в груди в муках совести. И от себя никуда не убежишь… Он сцеплен, срощен с этой болью, и вырвать ее из себя невозможно.

Кто ты — наказанье или милость?..

      Внезапный резкий порыв ветра разметал волосы мужчины по подоконнику и ударил в затылок холодной волной мелких косых капель дождя. Это привело Валерия в чувства, он встрепенулся и поспешил закрыть окно. Помедлив немного, стирая тыльной стороной ладони непрошенную слезу, мужчина сел на диванчик и откинул голову назад на спинку. Как же он попался на удочку и влез в эту авантюру? Он мысленно вернулся в тот злополучный вечер, снова увидел перед своим внутренним взором маленькую стройную фигурку у столика, сжавшуюся от страха и дикого смущения. Она так робко, еле слышно призналась в своих недетских желаниях, что у мужчины подкосились ноги. Столь внезапная откровенность обожгла сознание Кипелова неприкрытой наготой искренности и простодушия... Каких только фанаток он ни повидал в своей жизни, особенно в лихие девяностые. Почти все они мнили себя богинями, единственными и неповторимыми, уготованными ему самой судьбой. Однако слишком уж коротки были их юбки и ярок макияж. Семафорить о своих недвусмысленных намерениях в таком виде было очень удобно, однако эта «боеготовность» никогда не вызывала в мужчине долгосрочного и стойкого всплеска эмоций и каких-либо шевелений души… Такие дамы прекрасны для краткосрочной случки на нетрезвую голову. К тому же они очень удобны — на утро ни за что, как ни старайся, не вспомнишь ни лица, ни имени. И слава богу! Меньше помнишь, крепче спишь.       И вот стоит перед ним она, перепуганная до смерти, но с горящими глазами, полными любви и обожания, молоденькая, хрупкая, нежная. Прекрасное ангельское личико, ладная фигурка, манящие изгибы… Стой, Кипелов, ты женат! Ты отец двоих детей, дедушка двух чудесных внучек, одна из которых почти ровесница той, которую ты сейчас пристально рассматриваешь и оцениваешь как женщину. Прошла лихая молодость в пьяном угаре, к счастью частично стертом из памяти. Сейчас у тебя новая степенная жизнь и стремление быть лучше, жить в ладу с совестью, подавая пример молодежи. Куда это все в миг пропало? В какой момент ты положил все это на кон и проиграл, так безрассудно выпустив на волю все свои тайные желания? Эта девчушка, сама того не ведая, чертовски взбудоражила мужчину, заинтриговала, застала врасплох, моментально пробив броню, которую он долго и отчаянно выстраивал многие годы… В то время, как совесть кричала в рупор о том, что это шаг в пропасть, что делать этого никак нельзя, Кипелов уже жадно срывал с губ девушки поцелуи и медленно расстегивал пуговицы на ее блузке. Он был уверен в том, что один невинный перепихон с юной наивной поклонницей в гримерке забудется на следующий же день вместе с криками совести… Но просчитался. Он не успел осознать это, но явственно ощутил, когда вдруг увидел ее снова на концерте прямо у самой сцены некоторое время спустя. Один необдуманный шаг и минутная слабость — к чему они привели теперь? К тому, что он совсем недавно не просто трахал, а жестоко порол ремнем безвинную девочку, которая доверила ему всю себя без остатка. А он предал ее доверие и любовь, использовал ее для удовлетворения своей необузданной похоти. Валерий не мог поверить в то, что сделал это, что вообще способен на такое… Откуда это все в нем взялось? Почему такой экстаз совсем недавно дарили ему крики таниной боли? Почему такой обжигающий стыд теперь накатывает на него горячими волнами? Как смотреть теперь ей в глаза? Как жить с этим дальше? Она еще почти ребенок, которому довелось пережить жестокость ад. Останется ли она прежней? Способна ли юная психика выдержать не просто боль, а такую интенсивность контраста между агонией и экстазом, романтикой и развратом, нежностью и жестокостью. Сейчас Кипелов буквально молил небеса о том, чтобы Таня сбежала от него навсегда. Ведь у самого духа не хватало поговорить с ней с глазу на глаз по-взрослому, остановить этот порочный бег в колесе разврата и отпустить ее в нормальную жизнь без него.       Валерий вернулся в спальню. Таня свернулась калачиком на краю кровати, мило подложив под щеку край одеяла — она всегда так делала во сне. Мужчина умилялся, глядя на эту прекрасную и уже ставшую дорогой сердцу картину. Все его существо сжалось и сдавленно взвыло от мысли, что возможно сейчас он видит ее в последний раз. Он прилег рядом, накинул на девушку мягкое одеяло и крепко прижал к себе, жадно вдыхая запах ее волос и стараясь как можно ярче запечатлеть его в памяти. Он никак не мог надышаться ею.