Пусть будет так, как есть. Гори огнем!
*** Шли дни. Кипелов обрывал телефон Тани, засыпал ее смс-сообщениями. Он хотел встречи, требовал, настаивал. А у нее началась сессия. Как могла, девушка старалась вырваться и примчаться к нему, а в ответ получала необоснованные претензии, вопросы и подозрения, а потом грубоватый десятиминутный секс, после чего приходилось убегать из-за жесткой нехватки времени. Таня была вымотана. Морально, физически. Но сказать «нет» была не в силах. С трудом, собравшись с духом, она перестала отвечать на звонки, выключала телефон, пыталась готовиться к экзаменам, в то время как все ее существо рвалось к нему. Зачем? Она и сама уже не знала. Лишь бы к нему. Девушка кусала ночами подушку, но днем упорно продолжала грызть гранит науки — позарез нужно закончить семестр и не вылететь из ВУЗа. И вот, наконец, сессия закончилась. Две недели она не выходила на связь с любовником, каленым железом воли пытаясь выжечь сильнейшее желание сорваться и сбежать к нему. Теперь она свободна! Очередной звонок не заставил себя долго ждать. Дрожа всем телом, срывающимся голосом она произнесла в трубку «Алло!» — Девочка моя! Куда же ты пропала?! — немного истерично, громко говорил Кипелов. — Я хочу тебя. — Я… приеду. Ты на квартире сейчас? — Да! Таня покраснела, предвкушая скорую встречу с любовником. Она мечтала, как бросится ему на шею и крепко-крепко поцелует, а потом… Потом сделает все, что он захочет, исполнит любое его желание. Низ живота нестерпимо ныл. Наверное, это уже был рефлекс на кипеловский голос. Ее тело жило своей жизнью, привыкнув к тому, что порывы страсти могут нахлынуть на Валерия в любой момент… Таня бежала по лестнице на второй этаж, ощущая, как пульсирует в голове кровь, гонимая адреналином. Еще немного, еще несколько ступенек, он там, совсем близко! Еще пара шагов, вот она — заветная дверь. Звонок, поворот замка, любимое лицо, шаг за порог, дверь захлопнулась и… Стальная рука хватает Таню за шею, приподнимая грубо чуть вверх, тащит на шаг в сторону. Она на мгновение успела испугаться. Кипелов припечатал девочку к стене и пристально посмотрел в глаза. Такой холодный циничный взгляд. Тане на секунду показалось, что она не узнает этого человека… — Почему Ты Не Отвечала? — отделяя каждое слово, требовательно произнес Валерий. — Я… Я же говорила… У меня сессия, — жалобно произнесла Таня, уже готовая разрыдаться. Она была перепугана, пыталась отвести взгляд, дрожала в руках мужчины как осиновый лист. — Ты Должна Отвечать На Мои Звонки! — мужчина вкрадчиво произнес слова и впился в губы девушки. Она задыхалась. Воздуха не хватало. Руки сдавлены словно в тисках, тело прижато к стене, сопротивляться бесполезно. А вот сейчас вырываться уже и не хочется… Таня сдалась. Очень быстро. Впрочем, как всегда. Тело не слушает криков разума, оно хочет лишь получать эти грубоватые мужские ласки, поцелуи и страсть. Кипелов разорвал поцелуй, освободив ее стон, дав ему наконец-то вырваться наружу. Руки девушки теперь свободны. Она обвила их вокруг шеи своего мучителя, прогнулась в пояснице, ощутив на ней его горячие ладони. Они опустились ниже, на попу, еще ниже, подхватили девушку за бедра. Он несет Таню в комнату, а у нее кружится голова и немеют ноги. То ли от страха, то ли от легкой асфиксии при поцелуе… Через несколько секунд она уже лежит на кровати, смотрит, как Валерий стягивает футболку имени себя, любуется его не по годам крепким торсом. Мгновение — она уже на животе. Раз — чиркнула молния на платье. Два — нет больше на девушке платья. Три — нет больше и белья. Мужчина подкладывает под живот девушки подушку, целует ее спину, плечи, нежно ласкает ее руками. Девушка не сдерживает стоны. Ее тело готово принять любовника, изнывает в ожидании. Что-то идет не так. Вот, кажется, Кипелов снимает джинсы, не торопясь. Какие-то непонятные движения, он медлит. Кажется, распечатывает презерватив… Девушка не видит, что происходит. Лишь слышит еще какие-то странные звуки, причину которых она не успевает понять. Она чувствует, как ее запястья крепко сжимает за спиной рука мужчины. Вдруг комнату разрывает на части громкий девичий вскрик… Острая сводящая боль мгновенно прошибает сознание Тани, словно удар молнии, белая яркая вспышка в глазах! Они моментально увлажняются. Левая ягодица горит огнем. Она не успевает осознать, что произошло… Снова яркая вспышка нестерпимой боли, крик! На краю ускользающего сознания проносится: «Это ремень…» А прямо над ухом звучит циничное: «Тс-с-с! Тише, тише, моя хорошая». Так хочется сейчас потерять сознание, провалиться во тьму, исчезнуть, быть где угодно, лишь бы не здесь, не чувствовать эту жгучую сводящую с ума боль. Таня брыкается изо все сил, но не может ничего сделать. Ее руки крепко держит садист, который сидит сейчас на ней сверху, обхватив ногами ее ноги словно стальным ободом. Кожаный ремень снова и снова прижигает нежную кожу, оставляя яркие алые следы. На девушку накатывает отчаяние, дикий страх и настоящая паника... — Перестань… А-а-а! — девушка захлебывается слезами, задыхаясь от режущей боли, кричит. — Не-ет!!! Пусти-и-и… А-а-а! Горячие слезы текут ручьем, обжигают лицо, Таня воет в голос, запрокидывая голову от каждого нового удара ремня. Кипелов сидит сверху, наотмашь порет извивающуюся под ним девочку, удар за ударом. Зрачки расширены, глаза почти не моргают. Его возбуждение предельно. Он сходит с ума от нового, неизведанного наслаждения. Боже, эти крики! М-м-м! «Кричи, кричи, кричи громче!» — Кипелов наносил удары резко, с силой, смакуя агонию своей жертвы. Это что-то невероятное, фантастическое, запредельное. Эта нестерпимая пытка кажется Тане бесконечной, ягодицы прижигает словно каленым железом. Вырываться уже нет сил, нет сил кричать, плакать. Девушка выдыхается, моля Бога лишь о том, чтобы этот ужас скорее прекратился, как вдруг ясно ощущает, что в нее входит член ее мучителя, мягко, но настойчиво вбиваясь на всю длину. С каждым движением боль постепенно притупляется, подсыхают слезы на измученном страданием личике девушки. Сладкая истома уносит ее от пережитого без предупреждения кошмара. Стремительные страстные движения заполняют ее тело медовым тягучим наслаждением, сплетающимся в тугой клубок внизу живота. — А-а-а! — крик девушки раздирает пространство комнаты. Очередной удар ремня не заставил себя долго ждать. Сводящая с ума боль сталкивается с предельным наслаждением, словно бушующие волны океана разбиваются о скалы во время шторма. Эти столь разные ощущения сливаются в водовороте чувств и эмоций, сводя с ума и кружа голову. Кипелов снова заполняет девушку внутри до предела, с чувственной страстью трахая ее обессиленное измученное жестокой поркой тело. Ему нравятся ее крики и то, как она вздрагивает всем телом, запрокидывает голову и выгибается в струну от боли, как на последнем дыхании стонет во время каждого его толчка. Тормоза больше не работают, самоконтроль был потерян еще в самом начале… Валерий пытает девушку с нескрываемым наслаждением — нежно и сладко насилует, периодически «лаская» ремнем. Таня уже не плачет, не вырывается, даже не кричит, а только тихо сладко подмурлыкивает, изредка прерываясь коротким стоном боли в ответ на встречу тела с кожаным ремнем. Последний жгучий удар и пара резких движений мужчины взрывают тело девушки острым головокружительным оргазмом. Она почти теряет сознание, смутно ощущая, как мужчина бросает ремень на пол, крепко хватает ее за волосы, резкими интенсивными движениями вбивается в ее тело как отбойный молоток и с шумным выдохом кончает. Нет сил. Больше нет сил. Таня проваливается в приятную обволакивающую темноту…7. Гори огнем
27 сентября 2018 г. в 01:38
Этот май был до краев переполнен нежностью, которая всегда в итоге вытеснялась грубым животным сексом. Дни летели с бешеной скоростью, менялись декорации, места и контекст, но суть оставалась одна — Кипелов изо всех сил пытался утопить Таню в ласке и заботе, а по итогу получался только порно-фильм — бессмысленный и беспощадный. Секс — это не только постель, но еще и стол, диван, стиральная машина, подоконник, кресло, комод и так далее по списку. А еще это дача и баня, которые пару раз стали местом изысканных оргий для двоих. Валерий привозил туда девушку тайком на выходные. Природа, пустой уютный домик, и они наедине. Вечерами Таня лежала у него на коленях, завороженно наблюдая за игрой актеров на экране телевизора, заботливо укутанная в плед руками любимого человека. Она чувствовала, как мужчина нежно гладил ее по растрепанным волосам и крепко обнимал за плечо, а спустя некоторое время девушка извивалась под ним, крича и задыхаясь, пытаясь подстроиться под бешеный ритм, с которым он вбивался в нее. А на следующий день все повторилось в бане. Усталая, изнеможденная, Таня засыпала на широкой груди любовника, проваливаясь в глубокий сон без сновидений.
Постепенно их связь становилась все более порочной, все больше напоминала насилие, хоть и по взаимному согласию. Кипелов был нежен в промежутках между постельными сценами, кормил девочку вкусняшками, носил на руках и делал комплименты. Он щедро одаривал ее заботой и головокружительной лаской. В такие моменты Таня чувствовала себя маленькой принцессой, изнеженной кошечкой. Она летала в облаках блаженства и восторга. Валерий говорил с ней так, что от одного его голоса Таня сходила с ума, готовая отдаться ему прямо здесь и сейчас, не думая ни о чем, безоглядно. Однако девушка чувствовала, как сильно бьется в нем бешеная страсть даже в такие волшебные мгновения, с каким трудом он сдерживает себя. Не всегда она была готова к очередному любовному подвигу. Порой столь резкие переходы от нежности к похоти даже шокировали ее. Таня не успевала подумать, как уже оказывалась вдавленной в постель или прижатой к стене крепким телом любовника. И вот тогда облака блаженства и восторга исчезали, и девушка падала бездну пошлости и тягучей липкой похоти, послушно раздвигая ноги, прогибая поясницу и отпуская инстинкты на волю.
Таня никогда не говорила Кипелову «нет». Она любила его, искренне, наивно, всей душой — неопытной и чистой. Девушка исполняла любую его прихоть и приезжала к нему по первому зову. Как она могла отказать любимому мужчине? Тому, о ком мечтала с 13 лет, плакала ночами в подушку и молила Бога, чтобы он приснился ей снова. Он смотрел на нее холодными голубыми глазами с десятков плакатов, развешанных на стенах ее комнаты. А она мечтала, что когда-нибудь сможет увидеть эти глаза вживую и, быть может, прикоснуться к этим тонким, волевым губам… Как могла она сейчас оттолкнуть его, когда мечта наконец-то сбылась?
Валерию льстило то, что Таня всегда отдавалась ему без возражений. Он чувствовал беспредельную власть над слабым беззащитным существом, которое можно беспрепятственно насиловать по первому импульсу желания, воплощая любые свои фантазии. Он все сильнее распоясывался, терял контроль над собой и своей похотью. Он имел девушку во всех позах, местах, а порой и прямо у входной двери не разуваясь — у стены или на полу — не имело значения. Кипелов чувствовал, как эта вседозволенность сводит его с ума, выматывает и делает рабом собственных инстинктов. Все зашло слишком далеко. А точнее глубоко… Он чувствовал, что между ними всегда оставалась какая-то недотраханность. Он никогда не оставался полностью удовлетворен. Все это срывало крышу, превращая страсть в патологию, вызывавшую в нем все больше грубости и беспричинной ревности. Она такая молодая, легкая и воздушная. Зазеваешься — улетит! Каждый раз Валерий с нетерпением ждал встречи, боясь, что на в этот раз она попросту не придет. Он хотел все время видеть и чувствовать ее рядом. Больная, ненормальная страсть вытесняла разум.
Все чаще мужчина причинял Тане физическую боль, был груб и жесток. Наверное, где-то глубоко в душе ей было обидно и унизительно, но она не хотела думать о плохом. Таня была неопытна, не знала, как это вообще могло быть иначе. Может, вот такая она и есть — мужская любовь? Быть может он ее тоже любит. А вся эта грубая страсть — это выражение его столь сильного чувства к ней? Она готова была терпеть что угодно, лишь бы быть с ним. Он ее Маэстро, ее Мастер, ее Гений, ее Любовь… Таня готова была сгореть дотла в пламени ада ради него.