Сгорю, как сухая трава. Может, мне это послано свыше?
Утро принесло покой, тишину и легкий укус в нос. — Ай! Таня!!! — Кипелов выдал очередной вокальный подвиг и схватился за кончик носа. — Ты мне его когда-нибудь точно откусишь! Черт! — Вот и хорошо! Он у тебя огроменный! Он мне не нравится. Валерий уставился на нее сощуренными спросонья и прослезившимися от укуса в нос глазами, так и не нашел, чем ответить, и просто отвернулся, завернувшись в одеяло, резким движением стянув его с Тани. — Эй!!! А ну верни одеяло! — девушка с возмущением начала дергать его, пытаясь вырвать из крепких рук любовника. Бесполезно. Тягаться с ним в силе нет никакого смысла. Надо действовать тоньше. Таня тихонько пристроилась к его спине сзади, нежно коснулась его плеч ладошками и стала их массировать. Глубокое томное дыхание волновало Валерия, легкие, но уверенные движения тонких пальчиков расслаблями и лишали воли. Он не заметил, как расслабились его руки, и одеяло с легкостью выскользнуло из его объятий. Звучный плюх на кровати за спиной и демонстративное громкое «Хр-р-р!» И в этом вся Таня. Недовольно попыхтев и побродив обреченно по комнате, Кипелов сделал ответный ход конем. Девушка не поняла, что происходит, когда очень быстро ее запястья обхватили стальными оковами Кипеловские пальцы, а спустя пару секунд ее пятая точка приземлилась на пол. Девушка кричала что-то про чью-то мать и яйца Валерия, которые она обязательно отчекрыжит и заспиртует в баночке себе на память, брыкалась, но Кипелову было все равно. Он волоком тащил ее в ванную комнату. Опять. Снова. Валерий с силой затолкал Таню в душ прямо в пижаме и окатил прохладной водой. Из кабинки в него летело все — шампунь, мыло, мочалка. Брызги разлетались вокруг. Душевая лейка с грохотом упал вниз. Короткая борьба и горячий поцелуй. Стоны, вздохи. Спустя час Таня сидела на постели, завернувшись в полотенце, нахмуренная, и смотрела, как Кипелов, напевая под нос «Сердце красавицы», суетился по номеру в поисках собственных плавок и чистых шорт. Коллеги-музыканты позвали его на пляж искупаться и позагорать. Он знал, чувствовал, что девушка неотрывно смотрит на него, и периодически бросал на нее хитрый взгляд с прищуром и хищно улыбался. — Танюш, я пойду искупаюсь, а ты давай, кушай, остывает… Тебе же нравятся оладушки с вареньем. Все, я пошел, скоро вернусь, родная. Он был доволен собой. Черт, как же это бесило Таню! А еще бесило то, что плевать хотелось на гордость и эту глупую игру в «кто кого», хотелось прыгнуть к нему в объятия. Он снова победил в этой банной битве, снова не трахнул, снова улетучивается от нее! А еще страшно бесило то, что он прекрасно знал, что вся эта ее хмурость и суровость смертной обиды и оскорбленной чести — всего лишь милая глупая детская актерская игра. Черт! Да она даже обидеться на него толком не может. Да и не на что. Чего греха таить — все это утреннее приключение ей до безумия понравилось! «Бесит! Бесит! Бесит! Р-р-р!» — Таня мысленно кричала и топала ножками. Очень хотелось продолжения игры. Но он уходит. Со своими чертовыми коллегами! Бросает ее здесь, в своей постели. Куда-то пропадают все силы и желание взять реванш, устроить ему «темную», весело отомстить ему как следует. Ни фантазии, ни задора — ничего не оставалось. Была лишь наивная, по уши влюбленная девочка, которая просто сидит на постели и не может ничего сделать, лишь сердито надувать губки. Она не придумала ничего лучше, как наброситься на еду. Кипелов одобрительно улыбнулся и захлопнул дверь. Пока Валерия не было, время тянулось нестерпимо медленно. Таня не знала, чем себя занять. Она маялась в номере, сидела на подоконнике, смотрела в даль, дремала, свернувшись калачиком в кресле или зарывшись в одеяло на кровати и уткнувшись носом в подушку Кипелова. К себе в номер идти не хотелось. Там не было его. Там не было его вещей. Там не лежала на кровати его футболка. Футболка… Девушка ухватила ее пальчиками и притянула к себе, прижала к груди изо всех сил. А потом вдруг поток горячих непрошеных слез вырвался бурным потоком на подушку. Она не могла больше сдерживать себя. Ощущение безысходности и обреченности ее отношений с любимым человеком тяжелым камнем висели на сердце вот уже месяц. То будущее, которое рисовала ей судьба, виделось ей беспросветным и лишенным смысла. Жизнь без Валерия теряла краски. Ожидание неизбежного сжимало горло, лишая сил закричать. Закричать от боли во весь голос на пределе сил. Сейчас так хотелось, чтобы он просто был с ней рядом, чтобы ни на секунду ее не покидал, чтобы каждый миг последних деньков в «Форосе» остался словно выгравирован лазером в памяти. Словно текст на могильной плите ее души… Заливаясь слезами, девушка не заметила, как задремала. На грани сна и реальности она услышала поворот ключа в дверном замке, легкие неторопливые шаги и бодрый присвист. Таня словно вынырнула из-под воды, проснулась так резко, что едва успела осознать источник шума, прервавшего ее сон. Это он! Она вздрогнула всем телом, вытерла лицо и посильнее натянула на себя одеяло, прикрыв заплаканные глаза. Так хотелось претвориться спящей, но, кажется, он увидел ее движения. — Танюш… Ты не спишь? Я тебе мороженое принес… Будешь? — Валерий говорил почти шепотом, вкрадчиво, неспешно. Он так любил смотреть на нее спящую, дремлющую или просто закутавшуюся в одеяло, что боялся ее потревожить. Именно сейчас Тане так не хотелось, чтобы он ее видел — такую растрепанную и со следами недавних слез. Девушка крепко сжимала в кулачке край одеяла, боясь дышать и смущаясь. Она так не хотела, чтобы он заметил… Но он заметил. Заметил чуть припухшие красноватые веки и носик, когда аккуратно сдвинул самый край одеяла с ее лица. В серо-голубых глазах промелькнуло удивление, затем тревога. — Ты плакала? Что случилось? — голос мужчины был обеспокоенным. Он не понимал, что могло случиться за пару часов, в течении которых он отсутствовал. Сердце больно сжалось в груди. Меньше всего на свете он хотел стать причиной ее слез. — Это из-за меня? Мужчина осторожно снял одеяло и откинул его в сторону, неотрывно глядя в темные широко открытые глаза. Таня смотрела на него и молчала. Ком застрял в горле. Она боялась сказать лишнее, сорваться и выдать все свои переживания. Да, да, да, безумно хотелось все ему рассказать, а после уснуть с ним в обнимку, проснуться на утро и узнать, что все разрешилось! Чтобы он каким-то невозможным волшебным образом все решил! И вот теперь им уже ничто никогда не помешает! Но Таня давно уже не была ребенком. Рассказать ему все — значит совершить парное самоубийство. Это только все усложнит и приведет их к катастрофе. Нет, нет, нет! Молчать, держаться из последних сил. Черт, слезы снова застилают глаза и того гляди снова польются потоком. Хотя бы просто не говорить, молчать… Таня порывисто бросилась Кипелову на шею, прижалась к нему всем телом, словно перепуганный маленький котенок, вцепилась мертвой хваткой и заревела. Мужчина не понимал, что происходит, но сгреб ее в объятия изо всех сил.Подставлю ладони, Их болью своей наполни. Наполни печалью, Страхом гулкой темноты.
— Обе… Обещай… Обещай мне! — девушка почти задыхалась, давилась слезами, горькие всхлипы прерывали ее слева. — Обе…щай, что не оставишь меня бо… больше! Не покидай меня, прошу, пожалуйста… Я бе… без тебя не могу. Я умру… — Что ты такое говоришь? — Кипелов пытался хоть немного отдалиться, чтобы посмотреть девушке в глаза, но она еще крепче прижималась к нему и уже дрожала всем телом. — Обещай, что будешь рядом… -Таня… Таня, обещаю. Да что случилось-то? — слова утонули в слезах девушки. Вскоре Таня притихла. Она с ногами забралась на колени к Валерию, все так же прижимаясь к его плечу, изредка вздрагивая и шмыгая носиком. Они оба молчали. Мужчина знал, что если она не захочет говорить, из нее клещами не вытянешь ни слова. Когда полчаса спустя они лежали на кровати, он попытался спросить. В ответ девушка со стальными нотками в голосе попросила забыть случившееся и больше об этом не говорить. А затем попросила Кипелова рассказать о детстве, юности. Что угодно, любые мелочи и воспоминания. И он рассказал. Она задавала один вопрос за другим, а он не заметил, как с головой погрузился в воспоминания и немного отвлекся. Она так хотела узнать о нем все, а он не мог ей сопротивляться. А между тем как-то сами собой руки Кипелова коснулись ее шеи, плеч. Таня глубоко вздохнула. Его руки, такие сильные, были одновременно невероятно нежными, мягкими. Он умел быть очень деликатным и нежным. От этих рук можно было легко сойти с ума. Девушка тихо мурлыкала и постанывала, следя за каждым движением любимых уверенных пальцев на своем теле. Валерий перевернул ее на живот и уселся на нее сверху. Руки плавно гуляли по всей спине, а сам Кипелов наслаждался сладкой негой Тани. — Ты сразу влюбился в свою жену? Сильно? — вопрос прозвучал как гром среди ясного неба, пальцы на спине на несколько мгновений остановили свой бег. Короткое молчание. Кипелов знал, что не отвертится. И стоит ли? Он не понимал, зачем она задала этот вопрос. Женскую логику понять сложно. Но он чувствовал, что ей почему-то это важно. — Не сразу. Поначалу даже недолюбливал. — Почему?! — девушка искренне удивилась и приподняла голову с подушки. — Она меня все время дразнила. А я… Я почему-то не мог ей ответить. Я обижался на нее, но не мог и слова сказать. А однажды ребята затолкали нас с ней в деревянный сарай и заперли с другой стороны. Мы не на шутку перепугались и стучались в дверь, кричали. А потом Галя разревелась. Ее всю трясло от страха. И я вдруг, сам того не ожидая от себя, крепко обнял ее и начал говорить всякую ерунду о том, что все будет хорошо, хотя и сам был чертовски напуган. Мы так долго простояли в обнимку, что потеряли счет времени. Мальчишки подкрались к двери совсем тихо и резко открыли ее. Все видели, как мы обнимались с Галочкой, смеялись над нами, кричали «Тили-тили-тесто, жених и невеста», а нам было уже все равно. С тех пор мы с ней не расставались. Я уже и не помню, в какой момент я понял, что полюбил ее. Все было так легко, все происходило само собой… — А меня ты так никогда не полюбишь… — Таня натянула на себя одеяло и отвернулась на бок. — Это почему же? — Валерий попытался развернуть ее обратно. — Потому что если бы любил, давно бы сказал об этом! — девушка отчаянно сопротивлялась попыткам Валерия раскопать ее из-под одеяла. — Если будешь себя так вести, и не скажу! — Потому что не лю… — Кипелов не дал ей договорить. Горячий порывистый поцелуй лишил девушку воли к сопротивлению. Ее стон потерялся где-то у него во рту, она инстинктивно выгнулась дугой. Он был таким горячим, словно разогретая печь. Он всегда был горячим. Этот жар расслаблял каждую клеточку ее тела, и она плавилась в его руках словно масло. Вдруг идиллию закручивающегося эротического вихря прервал звонок телефона. Кипелов разорвал поцелуй. — Ну вот опя-я-ять! Ну Валерочка, ну выключи его, ну пожа-а-алуйста! — девушка практически умоляла Валерия вернуться к ней с нотками полудесткого каприза в голосе. В последнее время она почти постоянно жаждала его ласки, его теплых мягких рук и влажных поцелуев. И как по закону подлости он сам или что-то внешнее все время лишали ее такой необходимой, словно воздух, чувственности, которую сейчас хотелось пить большими глотками, забывая обо всем. Кипелов сел на кровати и поднял трубку. На том конце послышался едва различимый мужской голос. Он что-то долго говорил, а Валерий молчал и смотрел куда-то в пол. Наконец, Кипелов ответил. — Да, я понимаю, это, наверное, здорово… — голос был немного растерянным, словно его застали врасплох. Таня медленно подкрадывалась к любовнику, неотрывно глядя на него. Плевать, что он старше на 40 лет, плевать, что уже давно не молодой горячий красавец. От него сводит низ живота жестокой мукой, от его голоса мурашки по всему телу, а в его объятиях она теряла связь с реальностью. Он чистый огонь! Ни тысячи парней, ни гор золотых не надо, лишь бы подобраться к нему сейчас и продолжить начатое… — Жень, я бы с радостью, честно. Но я так наплавался днем… Да и жара меня просто убивает, ты же зна-а-а… ешь, — Кипелов быстрым движением левой руки зажал микрофон телефона и громко простонал, не сдержавшись — тонкие пальчики проскользнули под шорты и крепко вцепились в его яйца и член. От неожиданности сердце подпрыгнуло в груди и ускорило темп. Мужчина не успел опомниться, как девушка уже уверенно ласкала его рукой, часто-часто приподнимая ткань шорт. Дыхание перехватывало, руки были заняты телефоном, а на том конце провода Одинцов уже вовсю обеспокоенно осыпал его вопросами. Наконец, Валерий убрал левую ладонь от телефона и попытался освободить собственный член из рук девушки. Получалось плохо. Ситуация была настолько неловкой, что жар подкатил к щекам Валерия. — Да, все в порядке, отвлекся немного… Нет, я не пойду… Нет. Точно! Не хоч… чу, — безумно трудно было сдержать стон, когда головку обхватили влажные танины губы, а попытки освободиться были безуспешными. — Жень, давай до завтра, мне что-то живот тут прихватило, мне бы… Так сказать, уединиться… Да, нормально все, говорю же, просто несварение, это ерунда! Ну все, давай уже! — Кипелов нервно сбросил звонок, прервав очередную порцию вопросов Евгения. И вот теперь Валерий все-таки отбился. Это далось с огромным трудом. Все тело перегрелось, только что не дымилось. Волна возбуждения и стыда смешались в диком водовороте. Мужчина насколько мог аккуратно оттолкнул девушку от себя обратно на постель и быстро встал с нее. Все его движения были неловкими, рваными и неуклюжими. Он чуть не врезался в кресло на тупи к шкафу. Там было кое-что из таниных вещей. — Хочешь, я тебе кое-что покажу? — мужчина, не оборачиваясь, нервозным голосом задал несколько неожиданный вопрос. — Валера, я только что видела твое «кое-что»! И не только видела, но еще и облизывала и посасывала… Пока ты все не испортил! — девушка недовольно буркнула и надула губки. — Я хочу трахаться! — Какая же ты у меня испорченная, эх! — с громким театральным укором сказал Кипелов. — Никакой романтики! — Ой, да кто бы говорил! И вообще, что ты там ищешь? — Чтобы посмотреть «кое-что», нужно надеть вот это! — и Кипелов бесцеремонно бросил девушке наотмашь купальник, а затем в нее полетел и сарафан. — И вот это тоже! Мне нравится это платье. Собирайся, извращеночка моя, выход через пять минут! — Что?! Да никуда я не пойду! Мы сейчас будем трахаться, и точка! — Таня перешла на крик и демонстративно стянула с себя Кипеловскую футболку. — Вот это ты правильно сделала. Все лишнее сняла, теперь давай-ка одевайся скорей! — Валерий понемногу расслабился, почувствовать, что владеет ситуацией. Таня начала эмоционально капризничать, а это значит, что буря скоро утихнет, и все будет так, как он планировал. В следующий миг девушка швырнула купальник и сарафан в Кипелова. — Я останусь здесь и буду спать одна, а ты иди куда хочешь, мне все равно!!! Ох уж этот театр с драматургией в исполнении Тани! Мужчина молча с улыбкой подошел к кровати, крепко схватил девушку за ноги и начал надевать на нее трусики от купальника. Сопротивляться было почти невозможно. Но девушка пыталась изо всех сил. Укус на плече мужчины проявился алым цветом почти сразу. Он коротко вскрикнул, а в следующее мгновение Кипеловские пальцы крепко сжались на ягодице Тани. — А-ай! Не трогай меня! А-а-а! — она кричала, но Валерий знал, что ей это нравится. Спустя несколько секунд девушка расслабилась, притихла, игриво глядя Валерию в глаза. Верх от купальника она надевала уже сама. Кипелов одобрительно посмотрел на Таню и направился к входной двери. Таня встала было вслед за ним, но вдруг остановилась. — Может, все-таки останемся здесь, а? — девушка смотрела на Кипелова наиграно-умоляюще, но с игривым блеском в глазах. — Мы просто будем смотреть вместе телек, и все! Обещаю, я не буду до тебя домогаться! Честно-честно! В ответ Валерий просто ухмыльнулся и кивнул в сторону двери. Спорить было бесполезно. Таня натянула на себя платье, надела сандали и медленно нехотя поплелась из номера в распахнутую перед ней дверь. — Спускайся и подожди меня внизу. Они всегда выходили отдельно, чтобы не вызывать лишнего интереса к себе. На улице вечером в сумерках затеряться где-нибудь среди многочисленных парковых дорожек и деревьев было не сложно. Если не приглядываться, издали Кипелов вполне себе походил на молодого человека под стать Тане. А сегодня даже наткнуться случайно на коллег им совсем не грозило — все они дружно отправились на какое-то развлекательное мероприятие в соседнем корпусе санатория. Девушка исчезла за поворотом длинного узкого коридора, мужчина, немного помедлив, дважды повернул ключ в замочной скважине. А в номере на столике медленно превращалось в бесформенную массу забытое мороженое…