Что дальше будет — неизвестно

      Промозглое утро начала октября. Еще неубранные дворниками мокрые яркие опавшие листья монотонно шуршали под ногами. Впереди — до боли знакомый подъезд с серой невзрачной дверью, исписанной свежими граффити. Продрогшие на ветру тонкие пальцы кое-как нажимают несколько кнопок подряд — код домофона. Короткий писк, раздающийся из динамика, холодная дверная ручка и скрип открывающейся двери. Несколько быстрых шагов по ступенькам, и лифт, приветливо распахнувший двери перед девушкой. Много раз с бешеным стуком сердца Таня поднималась на этом лифте вверх к любимому мужчине, робко дрожа всем телом в предвкушении его поцелуев и страстных ласк. Она вспомнила тот день, когда она первый раз бежала по адресу, аккуратно написанному рукой Валерия на маленьком листке, небрежно вырванном из блокнота. Она сходила с ума, мысленно подгоняя лифт двигаться как можно быстрее. Сейчас она, как и прежде, поднималась на заветный этаж к любимому, самому важному на свете человеку, но сердце ее с каждым мгновением, с каждым этажом медленно умирало. Эти несколько секунд, как и тогда, летом, тянулись нестерпимо медленно, словно вечность, но сейчас девушка была этому только рада. Она ехала в лифте не в объятия своей любви. Она ехала убивать любовь… Сейчас она должна была совершить то, что еще совсем недавно казалось ей невозможным — совершенно серьезно, не моргнув глазом, холодно и жестко уничтожить любовь в Валерие, в которой он чуть не признался ей две недели назад на пляже в Форосе, но так и не успел сказать те заветные и самые желанные три слова, которых она так долго от него ждала, мечтала о них всем сердцем. Он больше уже никогда их не скажет. Сердце больно сжалось, что-то остро кольнуло в груди, и жестокая досада комом встала поперек горла, выдавливая непрошенные слезы, которые сейчас были так не кстати. Злая обида на судьбу беззвучно срывалась с едва шевелившихся губ девушки непроизнесенными вслух словами… Обида на то, что неуловимая птица-мечта, так неожиданно ворвавшаяся в ее жизнь, подарившая бесконечное счастье близости с кумиром, почти бросившая к ее ногам самые нежные его слова, была жестоко отнята у нее в тот самый момент, когда девушка почти ухватила ее за хвост. Она выскользнула из рук, оставив жестокое разочарование и пустоту в сердце.       Почти две недели после возвращения из санатория в Москву девушка не звонила Кипелову. После злополучного телефонного звонка, прервавшего любовную идилию, она срочно вылетела на ближайшем ночном рейсе обратно домой. В тот вечер ей звонил отец. Он был взбешен тем, что дочь сбежала из дома, не предупредив родителей, прямо накануне банкета по случаю ее помолвки…       Лифт с шумом распахнул двери и выпустил девушку на лестничную площадку. Ее ноги подгибались, а сердце готово было лопнуть, словно перекаченный воздушный шарик. Она медленно шла к двери съемной квартиры Кипелова, отмеряя каждый шаг. Это была ее зеленая миля. Последняя встреча с любимым до безумия мужчиной, которая окончательно разорвет ее душу в клочья, лишив всякой надежды на счастье. Сердце сбивалось с ритма, дыхание перехватывало, в глазах хаотично мелькали мушки. Девушка шла вперед словно во сне, почти теряя сознание, чувствуя, как раздается эхом в голове стук каблуков ее сапог. Она понимала, что уже ничего и никогда не сможет изменить в своей жзни. Ее жизнь решена давно и не ею самой.       Еще лет в десять она знала, что выйдет замуж за того, с кем брак будет выгоден и необходим для будущего ее семьи и семейного дела. Таня жила в непростой семье весьма влиятельного в криминальной среде человека, который был ее отцом. Мама давно выучила правила игры, смирилась с определенными особенностями ее жизни и положения в семье и воспитывала дочь соответственно. Таня знала, чувствовала, что папа ее любит, обожает всей душой. Но эта любовь была особенной. Не такой, как у обычных отцов. Его деятельность и то, что ему пришлось пережить в девяностые годы, наложили серьезный отпечаток на его характер. Суровый, строгий, в какой-то степени даже деспотичный, он делал тем не менее все для блага своей семьи. В подростковом возрасте Таня пыталась бунтовать против воли отца, но все ее попытки встречаться с мальчишками, которые ей нравились, заканчивались его вмешательством, а эти самые Танины ухажеры сбегали от нее как можно дальше, не решаясь больше подойти к девушке даже на пушечный выстрел. Девочка ревела ночами, обижалась на отца за то, что сверстники прозвали ее криминальной принцессой и чурались ее, чувствовала жестокое одиночество, необходимость вести себя в определенных рамках в обществе друзей и коллег отца, но постепенно смирилась. Она попросту безвольно ждала, когда отец представит ей ее жениха, наслаждаясь той свободой, которую у нее пока еще не отобрали.       Но однажды она услышала Голос. Голос, в который влюбилась всем своим юным сердцем, всей своей неопытной чистой душой. А потом влюбилась до беспамятства и в его обладателя. Взрослый, хорошо известный во всей стране мужчина, именитый вокалист в возрасте уже значительно за пятьдесят — он казался ей благородным рыцарем, опытным и мудрым мужчиной, сильным и строгим, который всенепременно мог бы ее защитить от любых ее тревог и страхов, с которым она могла убежать на край света от того будущего, которое ожидало ее здесь, в Москве, рядом с родителями. Ее дом вдруг перестал быть уютным, а родители больше не казались любящими и близкими. В одночасье Кипелов стал для нее всем миром и смыслом жизни. Она стремилась к нему всей душой, всем своим существом словно в тихую гавань, где нет печалей и слез. Ей безумно хотелось, чтобы он стал для нее кем-то вроде отца — по-настоящему любящим, заботливым и надежным, и одновременно ее любимым мужчиной — пылким, нежным, преданным ей одной. Она с головой погрузилась в свои наивные детские мечты и фантазии, сбежав от жестокой и беспросветной тьмы реальности. Ей безумно хотелось поверить в сказку и совершенно не хотелось думать о том, что ее возлюбленный старшее ее на целых сорок лет. Девочка часами рассматривала буклеты дисков, фотографии на компьютере, нежно скользя взглядом по его высокому красивому узкому лбу, точеным почти вертикальным скулам, очерчивала тонкие, напряженно сомкнутые волевые губы. Он не казался ей красавцем, но его благородная внешность восхищала Таню и зачаровывала. Девушка взрослела, ее тело менялось, а вместе с ним менались и ее чувства к Валерию. Все чаще она засматривалась на его широкие плечи и крепкие руки, игравшие в свете софитов бицепсы, пах… Когда девушка узнала, что Валерий женат, и у него есть дети, она чуть не сошла с ума. Безумная ревность жгла огнем ее сердце. Он был с другой, любил ее, был самым лучшим отцом для кого-то… С этим фактом со временем все-таки пришлось смириться, через силу, через боль и слезы, проливавшиеся почти каждую ночь в подушку, ведь Таня ни за что не желала отказываться от своей любви. Отказаться от нее — означало навсегда потерять всякую надежду на счастье и что-то светлое, теплое, волшебное в ее предопределенной жизни. Когда однажды она оказалась в гримерке наедине с Валерием, девушка почувствовала вновь тот самый бунтарский дух, который, казалось, был задушен в ней в юности волей отца. Она хотела Кипелова, безумно желала его как мужчину, страшась собственных желаний и с горечью понимая при этом, что его сердце отдано другой. Таня не смела и мечтать о большем, но согласна была просто отдаться ему, лишь бы хоть на короткое время ощутить близость с ним, утонуть с головой, задохнуться в его прикосновениях, поцелуях, узнать, как пахнет его тело. Но еще сильнее она желала сделать что-то вопреки, наперекор, назло. Девушка всем существом жаждала нарушить правила игры и сделать впервые то, чего так сильно хотела. Она робела, бледнела, смущенно опуская голову, но ее с силой подгонял вперед стах упустить возможность приблизиться к своей мечте. Она безоглядно, очертя голову бросилась в объятия Кипелова, словно это был ее спасательный круг в водовороте ее распланированной на годы вперед безвольной жизни. Бросилась во все тяжкие, угодив из одной клетки в другую, но зато сама, по своему собственному желанию. В любимую и самую желанную на свете клетку. Отношения с Кипеловым медленно разрушали ее изнутри и были обречены с самого начала… Таня прекрасно понимала, что рано или поздно отец узнает о ее тайной связи, поймет, что дочь вышла из-под его контроля, расправила крылья и выпорхнула из гнезда. Он доверял ей, давал определенную свободу, не проверял ее телефон и перемещения, друзей и знакомых, но взамен требовал полной покорности. А Таня всем сердцем жаждала вырваться из-под его удушающей воли. Она знала, что своим поступком ударит отца по самому больному, подорвет его доверие к ней в самом его основании, но уже не могла остановиться. Кипелов стал ее наваждением, одержимостью, безумной всепоглощающей страстью, перед которой она полностью теряла волю и рассудок. Часто девушка запиралась в своей комнате и никого не пускала к себе. Все чувства к Валерию, всю нежность и боль, которые владели ею, все периоды охлаждения к нему и новой волны страсти она переживала наедине с собой, закрывшись сама в себе от самых близких людей. Чем дальше, тем более дерзко она себя вела, пропадала на несколько дней, прогуливала учебу, порой попросту сбегала со скучных визитов друзей отца, чем вызывала его гнев и подозрения. В конце концов после ее выходки с поездкой в Форос Танин отец окончательно вышел из себя. Тот звонок был страшен. Всегда спокойный, со стальным голосом и непреклонной волей в каждой интонации, он впервые в жизни орал на дочь так, что у нее закладывало уши. Ее мелко трясло от ужаса и накатывающей, словно цунами, паники. Он грозился приехать в санаторий, разобраться в ситуации, найти ее предполагаемого любовника и решить вопрос своими методами. В тот вечер девушка по-настоящему испугалась. Она как никто знала, на что способен ее отец и его люди…       В душе Таня понимала, что рано или поздно это должно было случиться. Тем боле, что мама еще в начале лета намекала на то, что ею заинтересован какой-то очень влиятельный человек, желающий породниться с ее отцом, женив на девушке своего сына. Затем был отдых за границей, где отец познакомил дочь с ее будущим мужем. Это было для Тани громом среди ясного неба. Она знала, но не хотела верить, что это рано или поздно случится. Не хотела, чтобы это случилось так скоро, именно сейчас… Она изо всех сил старалась делать вид, словно рада знакомству, чтобы не разгневать отца, в то время, как ее сердце обливалось слезами. Это знакомство, каждый взгляд ее новоиспеченного жениха, каждое произнесенное им слово отдаляли ее от Валерия, отнимали по крупинке ее любовь, медленно лишая надежды. Она смотрела на него и не верила, что все это происходит на самом деле, изо всех сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться прямо здесь и сейчас… Парень был молод, симпатичен, но весь пошел в отца. Он смотрела на Таню, как на денежный мешок, мысленно конвертируя в прибыль их будущий брак. Он хоть и держался довольно галантно, тактично, но девушка совершенно трезво отдавала себе отчет в том, что ни о каком семейном счастье с ним и речи быть не может. Ее мама по крайней мере любила отца, и именно потому и принимала безропотно все правила игры в непростом криминальном мире. Но Тане придется гораздо тяжелее.       В последний день отпуска, прямо перед вылетом ей позвонил Валерий. Она изо всех сил старалась держать эмоции под контролем, маскируя их под напускной холодностью и безразличием в голосе. Один только его голос был словно глоток свежего воздуха, дарил ей счастье и безумную радость. Но после того, как девушка бросила трубку, она не выдержала и дала волю чувствам. Таня убежала в свою комнату и долго ревела, не сразу согласившись открыть родителям дверь. Потоки слез и горячих слов рвались почти с воем раненого и обезумевшего от боли зверя наружу, когда ее обнимала изо всех сил мама, а потом не выдержал и отец. Скупо, сдержанно он прижимал к своей груди и пытался успокоить дочь. Он старался как можно мягче, превозмогая душевную боль, объяснить, что из любви к ней отказался от нескольких более выгодных партий, отдав предпочтение тому, кто по крайней мере не даст ее в обиду и будет относиться к ней с уважением. «В этом браке по договору ты будешь иметь гораздо больше прав и намного большую долю в имуществе, чем твой супруг, полностью контролируя его поведение и держа его на коротком поводке, — быстро и горячо, почти шепотом говорил отец, стараясь сдерживать эмоции и крепко обнимая любимых женщин. — Я делаю это для тебя, для твоего будущего, и, быть может, когда-нибудь ты это оценишь…» Таким Таня видела отца впервые. Впервые его голос едва заметно срывался. Она чувствовала, понимала, что он действительно верит в то, что делает для нее благо. Так, как сам его понимал. На несколько дней она успокоилась, смирилась и приняла его решение, дав согласие на брак, но вдруг за несколько дней до запланированной помолвки неожиданно для самой себя сорвалась и, не сумев совладать с чувствами в Кипелову, купила билеты в Крым и умчалась прочь из Москвы, никому ничего не сказав. Она понимала, что этот поступок уже ничего не решит, что она может и вовсе навлечет беду на любимого человека, но ее сердце рвалось с нему одному, без оглядки. Она знала, что этот рай в Форосе с Валерием станет финальным аккордом в их отношениях. Они все равно закончились бы рано или поздно. Никогда и ни за что, ни в одной параллельной вселенной ее отец не дал бы согласия на этот союз, тем более учитывая такую огромную, страшную разницу в возрасте и семейный статус Кипелова. Он был почти на десять лет старше отца. Глупо было даже думать о перспективе этих отношений. И ее любовником он тоже никогда бы не стал… Отец ни за что не позволил бы кому-то дурить своей дочери голову, разрушать ее брак, необходимый и выгодный для всей семьи. Путешествие в Крым стало вызовом, отчаянным шагом, прыжком в бездну. Таня купила в аптеке таблетки, не до конца отдавая себе отчет в том, что делает и зачем. Ей до одури хотелось в последний раз с головой нырнуть в дикую страсть, чтобы он сам не в силах был оторваться от нее ни на минуту, насладиться любимым человеком настолько, чтобы потом не жалеть ни о чем. Хоть она и понимала, что это самообман. Она прекрасно знала, что Кипелова ей будет всегда мало, ее сердце будет навечно принадлежать ему одному и непременно разобъется на мелкие осколки. Но сидеть и просто жать помолвку так же, как смертники ждут своего приговора, она не могла. Ей было душно, тесно, страшно, просто невыносимо.       Таня подошла к двери квартиры Кипелова, до краев переполненной их обжигающей страстью, и замерла. Сейчас она должна была не просто расстаться с мужчиной, котрый стал для нее всем миром, смыслом жизни и частью души… Не смотря на отчаянное сопротивление и слезы дочери, отец в Москве несколько дней подряд в разговорах с ней настаивал на том, чтобы она пресекла на корню все отношения с любовником, разрушила их до основания, чтобы у него даже мыслей не осталось искать ее и пытаться вернуть. Взамен он обещал лишь одно — что не станет выяснять имя ее избранника сам и оставит его в покое. Живым. Таня чувствовала, что ему самому даются эти разговоры с дочерью не просто, что он держится с трудом, что действительно желает ей счастья. Такого, которое вообще возможно в их непростом, особенном мире… Девушка отчаянно сопротивлялась, пыталась кричать, плакать, но постепенно жестокое осознание невозможности счастья с любимым человеком обрушилось на нее окончательно. Дело было даже не в том, что она дочь криминального авторитета, живущего по определенным правилам и ценностям. Сами по себе отношения с Валерием были бесперспективны. Медленно и упорно день за днем обнажалась горькая правда… Она любила его всем сердцем, а он… Он чуть было не признался в любви. Но любовь ли это? Сказать можно все, что угодно. С каждым днем она все отчетливее понимала, что их чувства совершенно разные. Он старше ее в три раза, он прожил целую жизнь, он давным давно уже не молодой парень, полный романтики и сентиментальных порывов. Его чувства совсем не те, которых она ждала от него. Если это и любовь, то совсем не та, о которой она наивно и совершенно по-детски мечтала несколько месяцев. Ей все больше казалось, что его любовь была скорее одержимостью, животной, с трудом сдерживаемой страстью, нежели чем-то чистым и светлым. И Таня мало-помалу сама твердо решила, что их с Кипеловым отношения нужно уничтожить, разрушить до самого основания, сделать все, чтобы он не просто остыл к ней, а жестоко разочаровался. Она слишком сильно любила его, чтобы причинить боль. Пусть лучше возненавидит ее, чем будет страдать и мучиться от потери любимой. Несколько дней она репетировала слова, тон голоса, уже была почти уверена в том, что справится, а спустя время и сама забудет о нем навсегда, ощутив его холод и ненависть. Она хотела это сделать лично. Чтобы он видел ее холодные бесчувственные глаза… Наконец, девушка набрала заветный, давно выученный наизусть номер. Но голос внезапно, совершенно неожиданно для нее самой дрогнул в самый ответственный момент, и Кипелову на мгновение показалось, что Таня придет к нему на свидание, бросится в объятия, и он больше уже никогда ее от себя не отпустит ни на шаг. А она… Она попросту испугалась, смутилась, в один миг потеряла волю и забыла все так старательно разучиваемые несколько дней подряд слова, лишь услышав в телефонной трубке любимый высокий звонкий голос Валерия. За этот голос она готова была продать душу Дьяволу, ни на секунду не усомнившить в правильности этой сделки. Он говорил торопливо и пылко о том, как переживал, как сильно соскучился по ней, не давая ей опомниться и собраться с мыслями. Горячие слезы побежали по ее щекам, и комок встал в горле. Она лишь с трудом сумела сказать время, когда придет к нему на квартиру. Досада от собственного малодушия и слабости сжимала сердце девушки изнутри, страх не справиться и броситься опрометью на шею любимому жестоко сковывал все ее тело. Она с отчаянием лишь еще сильнее принялась настраивать себя на расставание с Валерием, словно мантру весь день повторяла одни и те же слова, которые должна, просто обязана была сказать ему при встрече…       Щелчок замка, тихий скрип двери, руки из темноты… И губы… Губы — нежные, родные, тонкие губы — впились в нее и начисто лишили рассудка. На пару мгновений девушка выпала из реальности. Ей показалось вдруг, что все куда-то пропало — семья, предстоящая свадьба, все проблемы, разница в возрасте, семейный статус ее избранника… Только нежные губы, ласковые сильные руки, до боли знакомый любимый запах родного тела. Валерий быстро и крепко схватил Таню за талию, подхватил на руки и втащил вмиг обмякшее тело любовницы в квартиру и машинально захлопнул дверь. Он обхватил ее щеки обеими руками, жадно впиваясь в ее губы, кое-как сквозь поцелуй шепча: «Как же я скучал, родная…» Девушка сходила с ума, растворяясь под натиском тела Кипелова, с силой вжимавшего ее в стену в метре от двери. Так сильно, до слез хотелось забыть обо всем и отдаться ему прямо сейчас, кричать, плакать, смеяться, задыхаться, кусаться, а потом можно и умереть… С ужасом девушка осознала, что врала сама себе. Ее настрой расстаться с Валерием при личной встрече для яркости эффекта было лишь отговоркой, маскировкой глупого безотчетного желания еще раз увидеться с любимым… Паника и досада охватили ее разум лавинным потоком. Жар моментально подкатил к лицу.       — Пу… сти… Пусти меня! — с трудом цедила девушка сквозь жадный поцелуй до боли истерзанными губами. — Что ты делаешь?!       Разум быстро возвращался, сжимая сердце словно в тиски, разгоняя адреналином кровь по всему телу. Таня с трудом увернулась от губ Валерия и протиснула руки между их прижатыми друг к другу телами, с силой ударила в грудь мужчину и оттолкнула его от себя. Кипелов отпрянул. Он стоял в метре от нее, совершенно ошарашенный, глядя на девушку широко распахнутыми глазами, почти не моргая и тяжело дыша. Грудь вздымалась часто-часто, а на покрасневших припухших губах застыл немой вопрос: «Почему?..»