killing me

С холодного металла арматуры на недрожащие руки стекает темно-бордовая, густая струйка. В темноте позднего вечера, среди плотно стоящих домов спального района Сеула сложно даже понять, что это кровь. И что она уже по локоть пачкает руки и затяжно капает на асфальт, прибавляя на нём тёмных пятен. Чон Чонгук невидящим взглядом прожигает безвольно распластавшуюся у колёс автомобиля фигуру. Разможженный череп, изуродованное лицо, сбитые кулаки и колени - это всё, что осталось от парня, кажется, ровесника Чонгука. Во всяком случае, за сгустками запекшейся крови, разодранной одеждой нельзя.... нет, невозможно увидеть признаки жизни. Он не дышит. Не должен дышать. Потому что Чонгук бил сильно, размашисто занося руки над головой и опуская арматуру на тело незнакомого парня. Остервенело закусывал губы до металлического привкуса и находил силы в разгорающемся гневе, пожирающем всю его лихорадочно возбужденную сущность. Пока тёмно-синяя толстовка пропитывалась потом, чужой кровью и, возможно, его собственной. Чонгук слышал стоны, истошные крики и даже, кажется, мольбы и просьбы простить. Только какая уже разница? Кто же виноват в том, что этот глупый паренёк поцарапал капот машины Чонгука, а потом ещё и имел наглость огрызаться? Просто он не знал, с кем имеет дело, даже не догадывался. Даже спустя пятнадцать минут относительного бездействия, глаза Чона налиты кровью, а напряжение сковывает мышцы; по венам проносится безумное, неконтролируемое желание крушить, но всё вокруг итак слишком обездвижено, слишком неживо, чтобы лишать это жизни. Чонгук бил сильно, крики разносились на далекое расстояние, поэтому тот факт, что вскоре густую темноту разрезал красно-синий, мигающий свет проблесковых маячков, можно отнести к разряду закономерного. Но Чон загнанно оглядывается, скорее не видит, а чувствует, несколько пистолетов, направленных прямо на него, черные, блестящие каски и бронежилеты. Чон не боится, это ему не свойственно, он может, очертя голову, броситься на весь вооруженный спецотряд с одной только арматурой, испачканной до основания кровью. Чон чувствует, как новая жаркая волна гнева обжигает нутро, пожирает любое, светлое проявление разума, а следом тупая боль в области затылка заставляет Чонгука глухо, гортанно вскрикнуть, выронить из отяжелевших рук свое орудие и вслед за ним рухнуть на асфальт, прямо рядом с изуродованным до неузнаваемости телом. Прежде чем провалиться в темноту, Чон ощущает, как пропитываются его волосы и одежда чужой, собравшейся в бордовые лужи кровью. *** - Нам следует ждать, пока он придёт в себя. - С какой целью вы будете здесь околачиваться? Мой диспансер вам не проходной двор, я не собираюсь терпеть здесь присутствие десятков так называемых блюстителей порядка. - Необходимо составить все соответствующие документы. В конце концов, господин Ким, он чуть не убил человека! Чуть не убил? Что значит, чуть не убил? До разбитого и воспалённого мозга Чон Чонгука эти слова доходят с неимоверным трудом, преодолевая туманное оцепенение и боль в области затылка; он начал возвращаться чуть ближе к реальности, когда услышал два голоса. Точнее эти голоса разодрали то полусостояние, в котором находился Чон. Первый голос самый обычный, натренированный отдаваемыми командами и приказами, грубый, чуть хрипловатый, второй - низкий, бархатный, деланно бесцветный и безразличный. Поначалу голоса были приглушены шепотом, но теперь это уже больше походило на разговор на повышенных тонах. И всё же эти слова - "чуть не убил" - они раскалённым железом прошлись по сознанию. И тем не менее у Чонгука не было сил, чтобы даже нахмурить брови или моргнуть. Просто не было ни желания, ни возможности. - Не убил же. - Боже, сколько вас знаю, господин Ким... Таким вы раньше не были. Вы в курсе, что становитесь похожим на тех, кого лечите? - Это всё издержки профессии. Но я к тому, что тот молодой человек жив... - Жив? Да он похож на гниющий, разлагающийся труп. Не думаю, что он сможет вернуться к нормальной жизни, и смерть для него, наверное, была бы самым гуманным исходом! - Дослушайте. Тот молодой человек жив, без всяких ваших "разлагающийся труп и лучше была бы смерть", это романтические добавления. Факта смерти нет. А вот этот молодой человек невменяем. Я вам это говорю. Он числился на учёте в городской психиатрической клинике. Вы хорошо сделали, что привезли его сюда, но теперь, будьте добры, покиньте территорию диспансера. Многие пациенты встревожены таким большим наплывом полицейских... А дальше ничего. Чонгук не смог услышать, что ответил, видимо, шеф полиции, потому что его снова будто начало затягивать в чёрную дыру. Прежде чем Чон снова отключился, в голове вспыхнула и погасла одна только мысль. В очередном порыве гнева он снова чуть не убил человека. *** Ким Тэхён поспешно расстёгивает манжеты и две верхние пуговицы на бледно-серой рубашке. Жарко, душно, и с самого утра новые волнения и новые пациенты. И так в течение последних пяти лет, и Тэхён должен уже был привыкнуть к такому распорядку своей жизни. Поначалу так и было. Умный, амбициозный, двадцатилетний студент факультета психиатрии хотел всю свою жизнь посвятить мечте - изучению психических заболеваний и их предупреждению. Когда появилась возможность стать главой психиатрического диспансера, Ким отбросил все возможные сомнения, практически забыл про нормальный сон и продолжительный отдых, зато, положив на жертвенный алтарь своё личное время и личную жизнь, Ким Тэхён сделал то, на что у многих не хватает ни физических сил, ни духа. Он воплотил свою мечту в реальность. А чем-то жертвовать приходится всегда, это нормально. Спустя пять лет Ким вывел свою клинику на высший уровень, имел под своим началом лучших специалистов и ни у кого никогда не возникало сомнений в компетентности господина Ким. А из начищенного до резкого блеска зеркала на Ким Тэхёна смотрело его отражение - смутное подобие его самого несколько лет назад, кожа настолько бледная, что белизна больничного халата по сравнению с ней терялась бы; красные глаза с полопанной сетью сосудов как следствие трёх часов сна на неудобном диване его кабинета, и только три чашки крепкого чёрного кофе помогают держаться на ногах; тёмно-каштановые волосы, стрижка маллет, казалось бы, можно уже давно сменить имидж, но что-то останавливало Тэхёна избавиться от волос. Сегодня утром он толком и причесаться не успел, Тэхёна грубо вырвали из непродолжительного сна сообщением о новом пациенте, пришлось поднимать отделение и готовить отдельную палату в специальном секторе. Потому как случай был особый. Хотя у Ким Тэхёна за каждой, плотно закрытой, белой дверью вот такой же "особый случай". Парня привезли в бессознательном состоянии, и, пока его помещали в палату, Тэхён самолично разговаривал с шефом полиции. Из разговора он узнал о всех подробностях задержания, то, в каком состоянии был найден и в какое состояние был введён пациент, что поначалу его повезли в обычную больницу и только потом, помотав парня, который за всё это время не очнулся ни разу, с пробитой головой по всем инстанциям, его соизволили привезти в психиатрический диспансер. Вся история балансировала на грани кровавого триллера и такого же кровавого сумасшествия, но Ким сталкивался и с не с такими ужасными случаями, поэтому ни единая эмоция не проявилась на его лице. - Вы решили против неконтролируемой агрессии пойти с агрессией? - тогда Тэхён не мог удержаться от язвительного и насмешливого комментария. - Вы бы видели его взгляд... Ничего другого мы сделать не могли. - Тогда у меня возникают сомнения в вашем профессионализме. - Вы всегда становитесь на сторону своих пациентов? - Я ни на чью сторону не становлюсь, просто выполняю свою работу. Сейчас, когда наконец удалось выпроводить полицейских из больницы, Тэхёну хочется вздохнуть нормально, просто сесть на кресло, закрыть глаза и посидеть в тишине, но не время. Это только начало рабочего дня, на столе несколько непросмотренных медицинских карточек в том числе и того парня, что привезли недавно. Именно к папке с его данными, оторвавшись от одной точки, тянется Ким. За это время от полицейских и из запроса в больницу, в которой наблюдался парень, удалось узнать немного. Чон Чонгук. Двадцать два года. Поставлен диагноз - расстройство прерывистой вспыльчивости. Для этого психического заболевания характерны вспышки агрессии, непредсказуемые приступы ярости и гнева, неадекватность реакций. Судя по всему, Чон был на учёте в психиатрической лечебнице с шестнадцати лет, в восемнадцать проходил курс интенсивной психотерапии, потому что увеличилось количество приступов и их продолжительность, затем ремиссия, которая длилась пять лет. Пять лет, до вчерашнего вечера. Перед глазами Тэхёна восстают картины того, что, по его мнению, могло произойти вчера. Одного взгляда на фигуру Чон Чонгука достаточно для того, чтобы понять - удар был безумно сильный, его противник пострадал безумно сильно и к тому же пострадавшему очень сильно повезло. Хотя здесь шеф полиции был прав - повезло ли? Но Тэхёна это не должно трогать, его дело - психика его пациентов. Из раздумий Ким Тэхёна выводит тихий и ровный голос его главного помощника - Ким Сокджина. - Господин Ким?.. Пациент Чон пришёл в себя, вы говорили, что хотите его увидеть, как только он придёт в себя. Тэхён закрывает папку, теперь время узнать информацию не от шершавой бумаги, а от человека, если, конечно, тот будет в состоянии разговаривать. - Да, можете идти, я скоро подойду. Как только дверь снова закрывается, Тэхён проводит ладонями по лицу, пытаясь согнать смертельную усталость. Если он взялся, то будет вести этого Чон Чонгука до конца. Ким снова застёгивает рубашку на все пуговицы, накидывает белый халат, прижимает к боку папку и, вобрав в лёгкие побольше воздуха, выходит из своего кабинета. *** Психиатрический диспансер Ким Тэхёна окружён плотным, зелёным кольцом деревьев, но находится практически в самом центре Сеула, как территориально, так и в центре обсуждений. Психиатрический диспансер Ким Тэхёна - это современное, футуристическое здание, всё исполненное в белых и бледных цветах, он оснащён, как лечебница будущего. Это воплощение всех трудов Тэхёна, то, чем он по праву может гордиться. Это то место, узником которого стал Ким Тэхён. Сворачивая и идя к специальному отсеку, Ким понимает, что мог бы в полной темноте, с завязанными глазами безошибочно пройти по всем переплетениям коридоров. Тэхён сосредоточен, только изредка кивает в ответ на приветствия своего персонала или некоторых пациентов, он заранее знает, что с таким, как Чон Чонгук, будет сложно, но когда это его останавливало. Специальный отдел - это отдельное крыло диспансера, это мягкие стены, обитые тканью, они приглушают звуки и исключают возможность получить травмы, это окна с небьющимся стеклом, одна единственная кровать на всю палату, на ней скрыты ремни, а ножки крепко привинчены к полу. Из этого ясно следует, специальный отсек для пациентов, отличающихся особо буйным нравом и запущенным состоянием. Именно туда по настойчивому убеждению шефа полицейского отдела и поместили Чон Чонгука. И именно вот такие, запущенные и иногда леденящие душу случаи больше всего привлекали Тэхёна, заставляли, наплевав на сон, сидеть, согнувшись, до поздна над медицинскими картами и результатами проведённых тестов. Ким правда понимал, что такой распорядок дня, да и вообще жизни, сил и здоровья не прибавит, и навредит прежде всего ему самому. Но закрыть глаза и спокойно заснуть, когда к воротам диспансера подъезжает очередная карета "скорой", было просто невозможно. Когда человек сам приходит на приём с испуганным взглядом и тихим " Я слышу их голоса, они заставляют меня убивать", тот факт, что Ким живёт только на одном кофе и последний раз брал длительный отдых уже четыре года назад, отходит не то что на второй, а на сотый план. Тэхён доверял каждому своему работнику, от главного помощника до уборщицы, потому что отбор проводил сам, но всегда предпочитал лично принимать пациентов по мере возможности, назначать ведущего врача. А среди тех, кого Ким наблюдал сам, было несколько человек для которых он умудрялся выделять время сверх обычного, для длительного разговора или для простого молчания. Беря во внимание то, что каждому было необходимо. И Тэхён пропитывался каждой историей каждого пациента, то есть полностью в этом растворялся. Теперь появилась ещё одна история, которую Ким выбрал для себя, участником которой он становится заведомо. Тэхён крепче сжимает в руках папку, останавливаясь перед палатой номер 13.