killing me

- Да отвалите вы от меня! Я абсолютно нормальный! Этими типичными фразами, которые уже давно и надолго въелись в стены больничных палат, и встретил новый пациент своего лечащего врача. Тэхён только-только открыл дверь, как застал картину борьбы и сопротивления. Двум высоким, крепким медбратьям с огромнейшим трудом удавалось удержать Чонгука, выкручивая ему руки за спину, пока маленькая медсестра со шприцом крутилась рядом, пытаясь вколоть больному успокоительное. Но пока тщетно. Смирительная рубашка, что изначально была надета на Чонгука, превращена в бесформенную, разорванную тряпку и заброшена в угол палаты. Теперь только крепкие ремни и укол должны помочь сбить этот приступ. Пусть Чон только вышел из состояния, вызванного травмой головы, пусть в глазах двоится и периодически темнеет, а затылок полосует боль, заставляя время от времени проваливаться в полуобморок. Это ни разу не помогает принудить Чонгука вернуться на кровать и там зафиксировать его ремнями. А всё потому что природный, первобытный гнев, вышедший из-под контроля, придаёт такую силу, с которой справиться практически невозможно. Как только взгляд Чонгука выхватывает новое действующее лицо, всё воспалённое внимание обращается на Ким Тэхёна. - Вы здесь главный?! Вот к вам у меня будет серьезный разговор! Какого чёрта здесь происходит? Если выхватить из контекста вот этот самый взгляд Чон Чонгука, можно предположить, что, не будь крепких, сдерживающих рук, Гук точно совершил убийство. И объектом стал бы этот врач с бледной кожей, до одури спокойный, выбешивающий пронизывающими глазами. В принципе, так оно и было. - С чего вы взяли, что именно я - главный врач? Значит это он был тогда в палате, разговаривал с офицером. Голос всё тот же, фальшиво умиротворенный, бархатный, ещё сильнее выбешивающий. - Да на роже вашей всё написано. - О, ясно. Расценю это как комплимент. Пока пациент и психиатр "мило" беседовали, и Чонгук параллельно насыщал своё нездоровое любопытство, его удалось вернуть на кушетку и закрепить надёжными ремнями, а медсестра даже умудрилась вколоть успокоительное. - И чем вы меня напичкали? Тон Чон Чонгука не смягчился даже на самую малую долю, карие глаза зло буравили темноволосого врача, и создавалось впечатление, будто надёжные ремни ни разу не надёжные - стальные мышцы перекатывались от напряжения и стараний Чонгука вырваться. Но всё же зафиксированное положение подобного буйного пациента позволило Тэхёну наконец подойти ближе и, выпроводив всех лишних людей из палаты, сесть на принесённый стул недалеко от Чонгука, но на достаточном расстоянии. На коленях раскрывается папка, содержащая все необходимые данные, белый халат потрясающе сочетается в принципе со всей сущностью Ким Тэхёна, и образ завершают очки, мягко поблескивающие прозрачными линзами. - Итак... - Мне уже не нравится начало вашего разговора! - Чонгук всё ещё нервно передёргивает плечами, прошивая взглядом сидящую фигуру, но уже чувствует, как тело сковывает тяжесть, вызванная введённым препаратом. - Очень зря. Для начала я просто хочу с вами познакомиться. - Кто вам сказал, что с вами кто-то будет знакомиться? - Чонгук презрительно фыркает. - Ну, меня зовут Ким Тэхён... - Отвратительно. - А вас - Чон Чонгук. Так? - Зачем вы спрашиваете? Всё же знаете, вон там, в вашей папке, всё и так написано. - Но я хочу говорить не с папкой, а с вами, - Тэхён внимательно наблюдает за Чонгуком поверх очков. Дыхание из отрывистого, резкого превращается в глубокое, становится замедленным. Видно, что пациенту трудно держать глаза открытыми и фокусировать взгляд на своём психиатре, всякие попытки вырваться прекратились и вовсе. - Да. Меня зовут Чон Чонгук. Что вам ещё нужно? - Сколько вам лет? - Двадцать два... - Хорошо. - Что хорошо? Будто вам что-то теперь стало ясно. Тэхён усмехается про себя, что никак не отражается на его внешнем виде, как и всегда. Так надо. - Вы учитесь? Работаете? - Учусь и подрабатываю у друга... в одной компании, - проговаривая эти общие слова, Чонгук чувствует, как немеет язык и тяжелеют перетянутые конечности. Сил на то, чтобы продолжить выплёскивать агрессию, нет от слова совсем. Поэтому, потеряв свой источник сил, Чон откидывает голову на подушку, разорвав зрительный контакт с Тэхёном, и неосознанно наблюдает за тем, как троится перед глазами мягкий свет ламп. - Как вас там? Ким Тэхён? Так вот слушайте... Я знаю, что со мной, поэтому вы можете не придерживаться этого вашего правила - не говорить с пациентом о его диагнозе. Тэхён молчит, натыкаясь взглядом на синяки, рассыпающиеся по открытым участкам кожи, ссадины и кровоподтёки, улавливает слухом, как обеcцвечивается голос Чонгука. - Это не то, что я контролирую, но это то, о чём я знаю всё. Я чувствую, что скоро снова отрублюсь, и пусть сейчас я хочу вас убить, когда очнусь меня накроет раскаяние. Невыносимое. Я хочу надеяться, что вы мне поможете... - Будьте в этом уверены. Тэхён захлопывает папку, понимая, что сейчас уже разговор с пациентом ничего не даст. Просто потому что успокоительное оказывает должное воздействие, и глаза Чон Чонгука помимо его воли закрываются. *** Но помимо Чонгука у Ким Тэхёна были ещё десятки больных и несколько пациентов, наблюдаемых им лично. И было необходимо навестить каждого, поэтому Тэхён отдал распоряжение медсестре следить за состоянием Чонгука и каждые полчаса сообщать об изменениях. У лифта, на дисплее которого цифра три медленно сменялась на единицу, Ким Тэхёна догоняет Сокджин. - Вы уже закончили с новым пациентом? Тэхён неопределённо хмыкает, наблюдая за приближением лифта и мечтая скорее увидеть тех, с кем уже давно налажена связь и определена линия лечения. Это довольно малодушно, и спасает только то, что это никак не сказывается на поведении Тэхёна и его профессионализме. А с Чон Чонгуком нужно провести ещё уйму процедур и сотни разговоров, в целом, новый пациент - новые трудности. - Даже ещё не начал, - Ким отходит чуть в сторону, пропуская людей выходящих из открывшего свои двери лифта - пара врачей особого отделения, медсёстры, спешащие на свои рабочие места и несколько пациентов, которых ждёт плановый осмотр. Каждый поспешил ответить почтительной улыбкой и таким же почтительным "здравствуйте, доктор Ким" в ответ на короткие, быстрые кивки Тэхёна. Как только лифт опустел, его заняли главный врач и его помощник. - Нужно время. Во-первых, Чон Чонгук ещё не в состоянии говорить - приступ агрессии всё так же в силе. А во-вторых, его физическое состояние далеко от понятия просто "нормально". Надо сказать за это спасибо нашим "профессионалам" - офицерам, отлично сработано. - Его удалось успокоить? - Да, и успокоить, и заставить заснуть. Поэтому я не смог с ним поговорить, - движение лифта вверх создаёт странное, нереальное ощущение, и Тэхён устало прислоняется боком к стенке, пока Сокджин внимательно его рассматривает. - Тэхён? - Мм? - Ваша мама звонила. - Опять? - Да опять. И это нормально, что ваша мама беспокоится за вас. Странно то, что она опять звонит мне, а не вам. - Я не брал трубку, потому что телефон разрывался именно в тот момент, когда мне удалось уснуть. Хотя бы на чуть-чуть. Естественно, между бессмысленным разговором и сном я выбрал сон, - Тэхён вышагивает теперь к правому крылу своего диспансера - Опять этот трёхчасовой сон, который и сном назвать нельзя? Ваша мама сказала, что не видела вас дома уже на протяжении пяти дней. Вы что, совсем тут поселились? - Боже, только не начинай снова, - Ким Тэхёну порядком надоели эти разговоры и укоры по поводу его образа жизни. Ещё и мама. Спрашивается, с какой целью она названивает его помощнику и заместителю. Будто это что-то изменит. - Я ещё не начал. Думаете здорово было слушать, как ваша мама жалуется мне на то, что Сыльги её уже достала. - Сыльги? Она ещё здесь причём? - Сыльги интересно, почему вы не звоните, не даёте о себе знать. И вот всё это она выкладывает вашей матери. Знаете, мне не особо интересна, да и не должна быть интересна ваша личная жизнь... - А мне не интересна Сыльги. Мне интересна моя работа, а конкретно сейчас - Пак Чимин. Есть какие-нибудь изменения? Сокджин задыхается от возмущения, от того, насколько его начальник упрям и насколько сильно он растворяется в работе, пуская всё остальное плыть по течению. Но приходится заткнуть в себе эту долбанную материнскую заботу, потому как её принимать явно не собираются. - Есть изменения. Но их можно отнести к разряду отрицательных. Он снова отказывается есть, выплёвывает и прячет таблетки, вес за два дня упал на пять килограммов. Тэхён озабоченно хмурит брови, потому что подобный расклад недопустим. - А Юнги... - Приходит к палате и сидит около неё весь день. А внутрь не заходит, потому что не пускает Чимин. - А стоило бы... - Да, но вы знаете, что кроме вас Пак Чимин к себе никого не подпускает. На это Тэхён ничего не отвечает, жестом показывая, что больше не нуждается в своём заместителе. Сокджин недовольно морщится, проклиная про себя своё начальство в лице Ким Тэхёна, но всё равно послушно уходит, ведь к тому же у него тоже достаточно дел. У одиночной палаты, к которой и направился Тэхён, на белоснежной скамье с мягкой спинкой сидит человек, откинув голову назад. Не трудно понять, что это и есть тот самый Юнги. Он, заметив приближение доктора, садится прямо и сжимает руки. - Доброе утро, доктор Ким. - Доброе, - Тэхён мягко, добродушно улыбается. Будто всё ещё надеется на то, что его улыбка может помочь разогнать грусть, застывшую на лице Мин Юнги, поселившуюся в его глазах, сковавшую тонкие губы. Диагноз, который Ким Тэхён поставил этому своему пациенту, по сути диагнозом не является. Ангедония. Последствия психологической травмы или затяжной депрессии, как в этом случае, последствия, которые ещё можно исправить. Вот только не улыбкой Тэхёна, улыбкой Пак Чимина - ещё одного пациента, буквально прописавшегося в этом диспансере. Получается ещё две истории болезни, две истории жизни, которая у Чимина и Юнги одна на двоих. - Давно здесь сидите? Юнги бросает взгляд на часы, висящие на противоположной стене, следит за медленно ползущей черной стрелкой. - Где-то с семи часов. Снова мучает бессонница. Знаете, снова вижу его. Поэтому и пришёл сюда, просто чтобы посидеть на максимально близком к нему расстоянии. Абсолютно бесцветный голос. Но Тэхён настолько пропитался этой историей, что мог даже в подобном бесцветном голосе различать совершенно разные интонации. Боль. И надломленность. Скрытые за безразличной утомлённостью. - Думаю, многое бы изменилось, если бы он... - Юнги. Называйте Пак Чимина по имени. - Не знаю почему, но это очень сложно... - А я знаю, что вам сложно. Но так надо, поймите. Вы хотите остаться с Чимином наедине, но при этом боитесь даже назвать его имя. Так не делается. Юнги буквально уменьшается в размерах от удара, давления каждого слова и сильнее сжимает руки на коленях. Тэхён, замечая такой результат от сказанного, опускается рядом. Излюбленный метод Ким Тэхён, отточенный и проверенный временем - разговор. Простая беседа с пациентом, которая на самом деле отнюдь не простая, а сложная и продуманная конструкция, помогающая вытянуть из глубин душ всё, что необходимо. - Юнги, вы смогли побороть депрессию, вы сильный. Сможете побороть и себя. - Не знаю... Всё зависит не только от меня. - О, да. В вашем случае один зависит от решения другого. - Да, но... Чимин не хочет меня видеть. Возомнил себе, что нам нельзя больше встречаться, что раз он - причина моей депрессии, то принёс мне одно горе, что он для меня обуза. Глупый до ужаса, - Юнги не повышает голоса, но чувствуется, что сейчас ему жизненно важно всё выплеснуть, выговориться. А Тэхён рад слушать. - Только не вздумайте обижаться на Чимина за это. - Я не обижаюсь, просто очень сильно скучаю по нему. Ведь с тех пор, как я привёз Чимина сюда, мы не провели вместе и пяти минут. Ещё мне сказали, что он снова ничего не ест... - Да, и я здесь для того, чтобы попытаться это исправить. Тэхён подходит к двери, дождавшись после стука тихого "войдите", заходит в палату с одним единственным пациентом, и снова оставляет Юнги одного. Мин опять откидывает голову назад, слегка ударяясь затылком о стену. Он практически не обращает внимания на редко проходящих мимо людей. Он прислушивается к разговору. Он старается поймать каждое слово сказанное Чимином. Его Чимином.