killing me

*** - Что с вами случилось?! - Я... Тэхёну объективно плевать на Сокджина, на его заботу и волнение, на боль, сдавливающую голову, словно шлем, на саднящее горло со следами пальцев на бледной коже. Его затуманенный взгляд прошивает пространство, минуя фигуру Джина, упирается во взгляд Чонгука. Тэхён не помнит да и помнить не может, как провалился в никуда, как Чонгук отодрал задервенелые руки и рухнул на колени рядом, как звенело у него в ушах и выбивало из груди воздух от прозвучавших слов. Тэхён не может знать, как Чон, собрав себя в нечто цельное, донёс Кима до его кабинета, переполошил ординаторскую и позорно сбежал, незамеченный никем. Но не прийти снова не мог. А теперь не может отвести взгляда. Это уже другой взгляд, не тот, налитый кровью, искаженный, пугающий, но он все еще заставляет сердце болезненно сжиматься, кидаться на остриё рёбер и биться, как сумасшедшее. Чонгук ждёт. Ждёт скорее всего того, что Ким Тэхён расскажет о случившемся, всё и без утайки. Так нужно сделать. Чонгук в третий раз чуть не убил человека. Только на этот раз это не просто человек, это Тэхён. Тот, кто заменил Чону кислород и перекрыл его. Тэхён хрипло вдыхает, воздух с трудом раздирает израненное горло. - Я просто потерял сознание, - звучит наконец в ответ на вопрос Сокджина. Что? И что это за ложь? - В глазах потемнело, закружилась голова, и я упал. - Ну да, как же... - Сокджина не устраивает услышанное, он требовательно скрещивает руки на груди и пытается поймать взгляд Тэхёна, но он все также устремлен на Чонгука, стоящего в дверном проёме. - Вы совсем послали к черту свое здоровье. Когда в последний раз вы спали хотя бы шесть часов подряд? Я удивлен, как вы еще живы и находите силы таскать своё тело! Так не может продолжаться дальше. Я вам уже двести раз это говорил. И да, скажите, пожалуйста, что это за отметины на вашей шее? Они имеют какое-то отношение... - Хватит. Шепот настойчиво прерывает поток возмущения и в одну реплику заставляет Джина умолкнуть. - Пожалуйста, Джин. Хватит. Я всё знаю сам, но я не хочу на тебя кричать и ссориться с тобой в очередной раз. Мне надоело. Поэтому уйди. Просто оставь меня одного на время. Мне это нужно. Сокджин любит быть настойчивым в своей заботе, но на этот раз он моментально уступает и, прежде чем покинуть кабинет Тэхёна, просит только об одном. - То время, что вы будете смаковать одиночество, постарайтесь провести здесь, в состоянии сна. Это вам нужно не меньше. Тэхён кивает и слышит, как на выходе Джин обращается к Чонгуку, просит его немедленно пройти в свою палату и не беспокоить господина Кима. Но для Чонгука эти слова ничего не значат, и спустя минуту он плотно прикрывает за собой дверь, снова отделяя себя и Тэхёна от всего мира. - Я бы мог бояться находиться с тобой наедине, - хрипит Ким, потирая шею, ощущая удушающую силу крепких рук Чонгука, снова переживая отвратительные минуты. - Но ты меня не прогонишь... - Ты слишком самоуверен. Ты слишком эгоист, Чонгук. Чонгук не решается отойти от двери, отпустить прохладный металл ручки, приблизиться хоть на чуть-чуть к Тэхёну. Потому что страшно, потому что боится. Боится, что в очередной раз не сможет совладать с собой, снова поддаться приступу неконтролируемого гнева, и на этот раз доведёт дело до кошмарного конца. Взгляд невольно цепляется за красно-синие, бордовые пятна, которые так контрастируют с практически белой кожей. - Ты бледный... - Да что ты говоришь? - Тэхён огрызается, но спокойно, не повышая голоса. Знает, что за любой вспышкой может последовать приступ. Как у него, так и у Чонгука. - Это закономерный исход, да и для неврастеников обычное явление. Чон молчит. Смотрит на Тэхёна глазами, потемневшими не от гнева, от тоски и чувства вины. То самое состояние после приступа, когда приходит раскаяние, разрывающее внутренности безысходностью похуже всякой бомбы. А сказать что-то не получается, да и вряд-ли слова помогут или оправдают то, что произошло, или сделают Чонгука достойным того, что сейчас Тэхён его покрывает. - Прости меня, пожалуйста. - Не нужно, - резко и на первый взгляд безразлично бросает Ким, только голос прошит болью и обидой, - не надо извиняться. Эти слова... Ну казалось бы, что в них такого. Ни оскорбления, ни ненависти, ничего. От них больно. Очень сильно больно. Чонгук распадается изнутри, крошится на мелкие части, потому что не сложно извиниться, сложно не услышать принятия. - Почему ты не сказал, что... - Что? - строго перебивает Ким. - Что это был я? Только честно. - Не знаю. Честно. Ты доволен? - Меня снова переведут в отдельную палату? - Не знаю, теперь это не в моем ведении. Тэхён старается не истерить, не раздражаться, не расшатывать итак расшатавшуюся душу, старается ухватиться взглядом за какую-нибудь вещь. И взгляд хватается, только почему-то хватается за шрамик на левой щеке Чонгука, за его растерянный взгляд. - Почему? - Боже! Ты как маленький ребенок! Я не буду больше тебя наблюдать. Не могу просто. И хватит! Хватит шантажировать меня! Мне надоело. Я не знаю, зачем ты пришёл. - Это из-за того, что я сделал?.. - Это из-за того, что я не могу находиться рядом с тобой. А ты не можешь находиться рядом со мной. Мы друг другу не нужны, оказалось, что мы не помогаем друг другу. То есть... Тэхён разочарованно выдыхает и прячет лицо в ладонях, понимая, что запутался сам и сейчас, возможно, путает мысли Чонгука. - Я - твой лечащий врач. Я должен, нет, обязан сделать все и даже больше, чтобы вернуть твою психику в норму. Я обязан быть с тобой сдержанным, как и подобает профессионалу. Я не должен тебя касаться, не должен налаживать с тобой близких отношений, это неправильно. Но я не могу! Во-первых, моя неврастения сейчас на границе второй и третьей стадии... То есть, я вообще не могу заниматься лечением. А во-вторых... Тэхён буквально тает на глазах, вырывая из себя то, что клубилось внутри, уже довольно продолжительное время. Это то, что даёт Тэхёну основание видеть Чонгука, даже сжимая глаза до боли, до красных пятен. - Довольствуйся первым пунктом... Я только провоцирую твои приступы, поэтому сегодня я передам тебя другому врачу. Думаю, он сможет тебе помочь не просто на словах, а на деле. Да и к тому же, тебя скоро должны перевести на домашнее лечение. Так будет лучше... - Прости меня. На этот раз два слова заставляют Тэхёна прерваться, резко отнять руки от лица для того, чтобы увидеть Чонгука совсем близко от себя. - Нет, Чонгук! Не приближайся ко мне! Не трогай меня! Чонгук медленно протягивает руку вперёд, слабо подрагивая нервными пальцами, касается одной шёлковой, спутанной пряди каштановых волос Тэхёна, мягко поглаживает, заставляя старшего мучительно закрыть глаза и впиться руками в собственные колени. - Как же так, Тэхён? - Не называй меня по имени! Я твой врач, не больше. Соблюдай субординацию. - Тэхён. - Ты это делаешь специально? Мы не должны переступать границ... Увы, мы уже это сделали. Поэтому, нам нельзя больше... - А как же наши разговоры? - Ты будешь беседовать с новым психиатром. Я обещаю, что подберу самого лучшего... - Ну и что ты такое говоришь? Зачем мне нужен кто-то другой? Зачем мне нужны эти твои профессионалы? Они ведь не заменят мне тебя. Неужели ты думаешь, что вопрос только в том, кто меня будет лечить? - Боже, Чонгук... - Тэхён старается отвести руку Чона, но только чувствует переплетение и как тот сцепляет их пальцы, заставляя Кима ощутить смертельную слабость во всём теле. И дело не только в том, что несколько часов назад Тэхён был на волосок от смерти. - Зачем ты пришёл? - Я... волновался. Всё отделение стояло на ушах, все бегали по коридорам, суетились. Я боялся... - Что я умру? - Д-да. А я хотел тебя увидеть, Тэхён. Что-то внутри Ким Тэхёна готово было взорваться. Что-то неконтролируемое и бьющееся в истерике, и это "что-то" кричало, надрываясь. "Но ведь это ты! Ты тот, кто чуть не убил меня! Чуть не отправил на тот свет, не задушил голыми руками! Теперь ты касаешься меня зачем-то этими же самыми руками. Снова! И теперь ты снова вторгаешься в мою жизнь, мою душу, мою голову, продалбливая всю защиту, аргументируя это чем? Тем, что ты хотел меня увидеть?!" Но то, что Ким Тэхён был всё ещё властен над своим разумом, не позволяло ему произнести это вслух. Всё-таки Чон Чонгук не может держать свой гнев под контролем, это был не он. Это его оправдывает... Это оправдывает только этот случай, но не поведение Чонгука. Тэхён смачивает языком пересохшие губы, всё ещё ощущая дрожь прохладных пальцев Чонгука. - Уходи. Но у Чонгука совсем другие, прямо противоположные планы. Его боязнь подойти к Тэхёну, снова причинить вред сменяется теперь желанием быть как можно ближе. Опять. Такое странное желание для странного человека, приобретающее в этом странном мире нечто вполне себе реалистичное. Чон опускается на пол, практически вплотную прижимаясь к ногам Тэхёна, кладёт голову ему на колени и смотрит вверх взглядом раненого, загнанного зверя, цепляет туманный взгляд Ким Тэхёна. - Я не могу уйти. У Тэхёна состояние, граничащее со смертью, чувство приближающейся катастрофы и нежелание её предотвращать. А всё потому что у Чонгука глаза пряно шоколадного цвета с чёрными точками у радужки, и они затягивают похуже всякой бездны, и опаляют как закатное солнце. - Почему? Тэхён скорее шепчет, чем говорит, скорее умоляет, чем спрашивает. Горло всё ещё саднит, но теперь больше от не вырвавшихся рыданий. - Потому что хочу быть с тобой рядом. - Нельзя, Чонгук. Тебе... Нам это не нужно. Мы не можем быть вместе. Не должны. Мы друг другу не сможем помочь. Два душевнобольных человека. Ты представляешь, что такое жить на пороховой бочке, и не быть уверенным в завтрашнем дне? Так будет с нами. Чонгук протягивает руку со следами-полумесяцами от ногтей Тэхёна, нежно проводит подушечками пальцев его подбородку в опасной близости от шеи, очерчивает линию губ. - Я без тебя не смогу. Я... я люблю тебя. Ты имеешь право ненавидеть меня теперь, после того, что я сделал. Но... Я не смогу забыть то, что ты сказал. Ты назвал мои чувства "эффектом". А ещё я услышал ваш разговор с Сокджином. Он сказал, что это не любовь, а болезнь. - Чонгук... - А ты согласился с этим! Это больно! Ты согласился даже с тем, чтобы избавиться от меня поскорее. Думаешь не больно было такое слышать? - Ты вообще меня слышишь? Ты слышал, что я сказал, когда ты пытался загнать меня на тот свет? Если бы ты подождал ещё чуть-чуть, если бы ты поговорил со мной и слушал бы то, что я говорю именно тебе, сейчас всё было бы по-другому. Я ведь действительно хотел помочь тебе покинуть диспансер. Всеми силами. Любой ценой! Нужно было только подождать... - Мне нужен ты. Ты. Только ты. Тэхён содрогается от прикосновений, пускающих по его телу электрические волны, одна сильнее другой. Всё тело ломает то ли от болезненного состояния, то ли от Чонгука. Ким рад бы сейчас встать и трусливо убежать подальше, оставив Чона совсем одного, но он только проводит в ответ рукой по гуковым волосам, зарывается в них. У Чонгука мягкие, тёмные волосы, рассыпающиеся от чужих прикосновений, пахнущие кофе; эти глаза, выжидающе и неотрывно смотрящие только на Тэхёна... - Так ты... ты не хотел от меня избавиться? - голос Чона сходит на нет, замыкается шепотом, он не хочет спугнуть эти чувства, ощущения. - Нет, Чонгук. Но что плохого в том, что ты покинешь диспансер, попробуешь вернуться к нормальной жизни. Естественно, сначала ты будешь под наблюдением, но потом... - Да не нужна мне будет нормальная жизнь без тебя, как ты не поймешь, - Чонгук замолкает на минуту. - Но я же вижу тебя насквозь, всегда видел. Скажи мне правду. Чего ты боишься на самом деле? Тэхён нервно передёргивает плечами, охватывает ладонями гуково лицо, колко заглядывает в чужие глаза. - Господи! Дослушай! Неужели я, по-твоему, могу отказаться от всего этого... Потому что у меня начинается ломка после одной только ночи, когда ты не рядом, когда голову сдавливает боль и в мозги снова лезут черти. Что будет, если ты вообще исчезнешь из моей жизни? Я так этого боюсь. Боюсь обжечься, боюсь того, что ты меня оставишь. Боже... - Тэхён прижимает ладони теперь к своему лицу, смаргивает наметившуюся на глазах влагу, - ты хоть понимаешь, что я сейчас раскрыт перед тобой как никогда. Я признаюсь в своей слабости. Я не смогу без тебя. Добавляет Ким совсем тихо, ощущая, как рядом прогибается поверхность дивана под тяжестью чужого тела. А дальше обволакивающее тепло чужих объятий. Или не таких уж "чужих". Тэхён тонет в них, растворяется полностью, без остатка. Хотя казалось, растворяться уже нечему, Тэхён итак отдал всего себя Чонгуку. Отдал ещё тогда в их первый ночной разговор, или даже раньше, когда проглатывал таблетки, толкаемые руками Чона, которые потом поглаживали его голову и кутали в плед. Растворил себя в Чонгуке настолько, что будучи на волосок от смерти, он думал только о том, что очень сильно любит и эти сильные руки, и этот запах, и каждый недостаток. Любит Чон Чонгука, готового его убить. - Я хотел... Хочу, чтобы ты был счастлив, Чонгук. Тебя бы выписали, закончилось бы твоё принудительное лечение, представляешь? И ты начал всё с чистого листа, вернулся бы на работу, забыл бы всё, как страшный сон. - Ты себя имеешь ввиду? - И себя в том числе. Но не это главное. Тебя всё ещё ждёт море Пусана, - шепчет Тэхён, зная, как это важно, удобнее устраивает голову на плече Чонгука, рассыпается от его запаха, от его близости. Ким ненавидит себя за каждое сказанное слово, потому что ни единое не соответствует мыслям, чувствам и желаниям. Сердце кричит: "Останься!" Ким Тэхён просит уйти. И было бы обидно за обманутые чувства и надежды, если бы Чонгук и правда ушёл. Есть только одно "но". Чон знает, он слышит именно сердце. И сердце Тэхёна, и своё. - Может быть, море Пусана ждёт нас обоих. Это даже не вопрос.