Все дороги ведут на Татуин

      Тот факт, что план его рискует провалиться, Оби-Ван принимает в тот самый момент, когда Мейс Винду только открывает рот. Не то чтобы у них есть основания для какого-то личного конфликта или претензии друг к другу, но излишняя принципиальность Мейса порой режет глаза даже другим членам Совета, не говоря уже о простых джедаях. Он во всех деталях интересуется обстоятельствами их знакомства, биографией Энакина и родом занятий. Кеноби кусает губы, нервничая значительно сильнее, чем мальчишка, но тот, однако, держится по-прежнему молодцом и не переходит на дерзость.       — Оби-Ван… то есть, мастер Кеноби, я имею в виду… пообещал принять меня в свои ученики, если вы позволите мне обучаться, — завершает своё повествование Энакин.       Винду молчит в течение нескольких секунд. Молчит и смотрит в упор на парочку, стоящую в центре зала Совета. Дурной знак. Когда он начинает говорить, становится понятно, что магистр в гневе — по крайней мере, понятно Оби-Вану и всем, кто знаком с Мейсом достаточно долгое время. Энакину, впервые его встретившему, вероятнее всего, кажется, что тот не выражает никаких эмоций.       — Мастер Кеноби, вас не посещала мысль о том, что стоило бы сперва доложить Совету, а уже затем разбрасываться обещаниями, на которые вы в данном случае не имеете права? — непоколебимым тоном, от которого холодеет внутри, произносит Винду. — Если уж вас одолевают душевные порывы, вы можете сопроводить этого юношу в детскую комнату полиции. В столице есть превосходное учебно-исправительное заведение для трудных подростков. Мы же таковыми не занимаемся. Надеюсь, я понятно изъяснил позицию Совета.       Значительная часть присутствующих поддерживает высказывание Винду одобрительными кивками, другая — наиболее демократичная, как правило — явственно желает воздержаться. И под это молчаливое одобрение рушатся последние надежды Оби-Вана и Энакина на благополучный исход.       — Магистр Винду, при всём уважении, — пытается возразить Кеноби — абсолютно безнадёжно, но биться стоит до последнего, — вы судите раньше времени.       — А вы, я погляжу, успели рассудить самостоятельно, — не собирается идти на компромиссы Винду, который уже сейчас хочет прекратить эту дискуссию и выставить неугодного мальчишку за дверь, чтобы глаза не мозолил, и вернуться к насущным проблемам Ордена, куда более важным, чем ребёнок, вынужденный скитаться по Галактике, чтобы просто выжить. — Не в вашей это компетенции, рыцарь Кеноби.       — Я думаю, вам стоит извиниться, — тихо, но отчётливо и со злостью произносит Энакин.       — Что, прости? — убийственным тоном переспрашивает Винду.       — То, что вы оскорбили меня, я ещё могу потерпеть, я привык к такому отношению от таких, как вы, важных и напыщенных господ — неважно, как они там называются, джедаи или просто мрази. Но вы оскорбили такого же джедая, как вы, только, в отличие от вас, делающего хоть что-то для простых людей, пока вы просиживаете жопы в своих креслах! — Энакин разом забывает все уроки этикета, делая шаг вперёд и слегка оттесняя плечом Оби-Вана, меняясь с ним местами таким образом.       — Следи за языком, юноша! — почти что рычит Мейс. Остальные выглядят до крайности шокированными такой вопиющей дерзостью, проявленной в священных стенах. Для Энакина это становится катализатором.       — Следи-ка лучше за своим, дяденька, — язвительно отвечает Энакин с улыбкой, источающей сарказм. — Мне плевать, магистр ты там или кто, но ты оскорбил близкого мне человека, и я не буду молчать, просто потому что какому-то старому долбоёбу правда глаза режет! Не хотите брать — так бы и сказали, мне не всрался ваш ебанутый Орден!       — Может, у вас есть какие-то комментарии по этому поводу? — взгляд Мейса теперь, когда Энакин буквально зарядом вылетает из дверей зала Совета, полностью сосредоточен на Кеноби.       — Никаких, — произносит Оби-Ван и добавляет после недолгой паузы: — Мой юный друг только что предельно чётко высказал нашу с ним общую позицию.       Энакин хочет запрыгнуть на борт «Разрушительного» и свалить из этого места. Плевать ему на Силу и на Орден, и даже на мечи светящиеся — родные пушки ничем не хуже. Но с Кеноби он попрощаться должен, и при мысли об этом по щекам, всё ещё разгоряченным от волнения и злости, неконтролируемо начинают ползти слёзы.       Он не успевает стереть их рукавом раньше, чем появившийся в коридоре Оби-Ван замечает их и принимается успокаивать Скайуокера, как ребёнка, обняв и слегка покачавшись с ним из стороны в сторону. Энакин прикусывает губу перед тем, как уткнуться в его плечо и спрятать лицо в складках плаща, источающего такой родной запах.       — Ну перестань, что ты? Я так и знал, что это была плохая идея, прости, что вообще додумался тащить тебя к ним. Ну всё, всё, успокаивайся, я же сказал, что обучу тебя. С ними или без них — неважно, — ласково шепчет Оби-Ван.       — Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы в Ордене, — Энакин весь дрожит в попытках сдержаться и не разреветься, как малолетняя девчонка, ещё сильнее.       — Их и не будет. Я все равно не собираюсь здесь оставаться, — Оби-Ван целует Энакина в лоб, когда тот в недоумении отстраняется.       — И зачем тебе ломать себе жизнь из-за какого-то мальчишки? — Энакин сглатывает горькие слёзы. — Если мы расстанемся, у тебя не будет больше шанса вернуться — не думаю, что эти напыщенные жлобы примут тебя в Орден с распростертыми объятиями.       — А с чего ты взял, что мы расстанемся?       — Ты нас вообще видел? — Энакин пытается усмехнуться, но губы предательски дрожат. — Кто из нас похож на человека, созданного для длительных отношений?       — Я пойму, если ты в конечном итоге решишь меня бросить, — Оби-Ван становится в этот момент предельно серьёзным, а в глазах плещется какая-то одному ему ведомая боль. — Но мне нечего терять, и я буду не я, если не рискну хотя бы попробовать. На самом деле я бы ушел из Ордена гораздо раньше, если бы мне было куда пойти и чем заниматься. В этой жизни меня оставляли все, начиная с собственных родителей, и я готов к тому, что однажды меня оставишь и ты, но прошу, Эни…       — Ты что, охуел?! — брови Энакина в недоумении ползут вверх. — За кого ты меня держишь, если думаешь, что я тебя брошу? Это скорее ты меня не выдержишь.       — Терпение джедая велико, мой юный ученик. И хоть я больше не джедай, но все же… А ты, кстати, собирался купить какие-то запчасти, и раз уж пока мы здесь, я могу показать тебе одно место, где можно раздобыть их по дешёвке. Но сначала я предпочёл бы поесть, знаю одно отличное место, Декстер — его хозяин — мой давний приятель, — меняет тему Оби-Ван, одно за другим внося свои предложения.       — Ты меня на свидание зовёшь? — Энакин улыбается и берёт Оби-Вана за руку. — Я не против, но только если ты платишь.       — Засранец ты, всё-таки, Скайуокер, — посмеивается Кеноби, но охотно соглашается.       Сейчас он в первую очередь спешит покинуть это место, а уж потом предаваться романтике, уединившись с Энакином за столиком. Хотя перспектива уединения и сомнительна, если Декстер сейчас на работе — наверняка давнему другу захочется узнать подробности новых отношений Оби-Вана и его ухода из Ордена. Но в том, что с Энакином они подружатся, он даже не сомневается.       — Оби-Ван, — произносит Энакин, как только они покидают пресловутый Храм, — слушай, а раз ты больше не джедай, то и неприкосновенность пятой точки аннулируется?       — Энакин, нет, — Оби-Ван со вздохом закатывает глаза и уже через секунду шлепает Скайуокера по руке, тянущейся не туда. — Я твой учитель, прояви уважение!       Они оказываются на борту «Разрушительного», и Оби-Ван, чьи руки заняты котомкой с немногочисленными взятыми с собой из храма вещами, оглядывается в поисках места, куда можно будет пристроить все это барахло. Энакин вытягивается в струнку, когда Кеноби сбрасывает плащ и вешает его на спинку пассажирского кресла, не найдя альтернативы.       — О, — Оби-Ван замечает взгляд Скайуокера, — извини. Куда можно?..       — Ну, комода или просто вешалок у меня нет. Куда хочешь, туда и складывай.       Оби-Ван ощущает неловкость. Энакин слишком ревностно относится к своему кораблю, чтобы пришедший чужак мог наводить тут свои порядки. Эта мысль и еще пяток схожих не дают Оби-Вану покоя, пока они летят к Дексу в неловком молчании.       — Слушай, Энакин… Мне кажется, нехорошо получилось. Я даже не спросил твоего мнения, надо ли все это тебе…       — Что именно?       — Ну… — Кеноби мнется, — вот это. Ты, я и «Разрушительный». Нужен ли тебе я. Мне не хочется посягать на твою свободу.       — Любопытно, — бормочет юноша, — и что ты сделаешь, если я скажу, что так оно и есть? Пойдешь к своим джедаям в ножки кланяться и просить принять обратно?       — Нет, — Оби-Ван краснеет. — Ну… наверное, нет. Хотя это будет ужасно. Я бы сам себя не принял назад после того, что мы устроили Совету.       Энакин прыскает.       — У тебя сейчас такой вид, будто ты действительно поверил, что я вот так запросто отпущу единственного человека, с кем у меня получилось кончить. Ты еще взвоешь, что выбрал меня, а не джедаев.       Оби-Вану неловко, что разговор так непринужденно касается прошлых сексуальных отношений Энакина, но, кажется, сравнение с бывшими партнерами в пользу Оби-Вана из уст Скайуокера звучит как любовный комплимент.       — Я все думаю, что бы это могло значить, — отчего-то напрягается Энакин. На Оби-Вана он старательно не глядит, все его внимание целиком занято дорогой. — Ну, похоже, что я, блин, люблю тебя, Кеноби. Поэтому давай-ка сразу проясним один момент.       Оби-Ван открывает было рот, чтобы, недолго думая, выдать ответное признание, но то, с какой легкостью Энакин перескакивает с темы на тему, немного выбивает его из колеи.       — Если однажды я тебе все-таки надоем, и ты надумаешь обвинить меня в том, что свалил из-за меня со своего привычного теплого местечка, лучше вместо этого просто сразу выбросись в иллюминатор, а то в противном случае я сам верну тебя твоему Совету — по частям. Только член оставлю себе на память, он у тебя реально пиздатый.       Оби-Ван слушает пылкие слова, произносимые абсолютно невозмутимым тоном, с широко распахнутым ртом и не знает, плакать ему или смеяться. Судя по спокойному течению Силы вокруг Энакина, он совершенно серьезен. Хотя Оби-Ван уже начинает думать, что Скайуокер и шутит, и угрожает, и поет колыбельные всегда одним и тем же голосом без намеков на какую бы то ни было интонацию.       — Ну вот, я высказался, — улыбается Энакин и пожимает плечами. — Теперь твоя очередь. Ради чего ты перевернул всю свою жизнь вверх тормашками?       — Ну не ради «Разрушительного» и нашего с тобой татуинского папаши точно, — хмыкает Оби-Ван. — Просто я тоже тебя люблю. Джедаю, даже бывшему, непросто в этом признаться. Но ты, Энакин, для меня особенный.       — Да я вообще душка, — довольно смеется Скайуокер. — И ты тоже, Оби-Ван. Я еще никого не пускал на «Разрушительный» дольше чем на двое стандартных суток, а ты со мной здесь тусуешься уже больше недели. Уж о чем-то это да говорит.       Пожалуй, на то, чтобы привыкнуть к оригинальности комплиментов своего… наверное, бойфренда, понадобится время. Но Оби-Ван никуда не торопится.       Впереди у них целая галактика и целая жизнь.