Все дороги ведут на Татуин

      Совместное принятие душа оказывается тем ещё испытанием. Встать вдвоём под тонкую струю воды, оказавшись вплотную прижатыми друг к другу — это только звучит романтично, на деле же всё усложняется задачей успеть смыть друг с друга пыль, песок, принесённый с Татуина, капли спермы и пота до того, как на них потечёт жидкая ржавчина. Энакин, правда, умудряется полезть целоваться. Оби-Ван, в общем-то, оказывается не против, но явно предпочёл бы переместиться с этой целью в другую обстановку.       После душа их ждёт ужин мамиными сэндвичами и чаем в каюте. Правда, перед этим приходится накормить Кэда Бэйна — Энакин против, но Оби-Ван настаивает, что подобное обращение с заключёнными негуманно, и Скайуокер отламывает их пленнику половину сэндвича.       — Энакин, нам надо серьёзно поговорить, — слова Кеноби звучат буквально как гром среди ясного неба, заставляя мальчишку подавиться, не жуя проглотив кусок сэндвича — а Энакин, не привыкший мелочиться, ел всегда здоровыми кусками.       — О чём? О том, что произошло сегодня? — уточняет Энакин.       Ему не хочется говорить на эту тему. Он не смущён и не стесняется — в спектре эмоций Скайуокера эти чувства вовсе отсутствуют, но ему претит сама мысль трёпа об отношениях и сексе. В смысле, Энакин, конечно, слышит порой достаточно сомнительного содержания комплименты, которые некоторые считают уместным отпускать после секса, но Кеноби явно не из тех, кто разбрасывается подобным. Он совершенно другой — чистый, неиспорченный… Не такой, как Энакин, до которого кто-то вроде Оби-Вана по идее должен бы побрезговать даже дотрагиваться. Энакин боится и сам не знает, чего боится больше — услышать это от Оби-Вана или напротив услышать те слова, которых он, порочный телом и душой, заслуживает меньше всего. Но слышит в итоге совершенно иное.       — То, что произошло сегодня, было просто фантастическим, я должен благодарить тебя за это. Но я хотел поговорить о твоём дальнейшем обучении.       — О каком таком обучении? Меня ни один нормальный вуз не примет — без школьного образования, без документов, без денег… — начинает перечислять Энакин.       — Нет-нет, ты не так понял. Я хотел бы заняться твоим обучением сам, — осторожно прерывает его Кеноби. — Помнишь, я говорил тебе, что джедаи, как правило, берут себе подростков в падаваны — в ученики, то есть, и занимаются развитием их способностей к Силе лично? Так вот, я хотел бы стать твоим учителем.       Энакин даже глаза распахивает от неожиданности такого заявления и чудом не давится сэндвичем во второй раз — хотя ещё немного, и точно подавился бы. Подумать только, как у них, у джедаев, дела делаются — сначала трахнул, а теперь в ученики зовёт! И всё в один день.       — Это ты меня в свою джедайскую секту затащить пытаешься? — прямолинейно интересуется Энакин, который в принципе не любитель ходить вокруг да около. — Ты хоть представляешь, какой из меня джедай выйдет?       — Я не пытаюсь тебя никуда затащить. Ты не обязан становиться джедаем, и, в конце концов, я даже не уверен, что тебе дадут официальное звание. Я всего лишь хочу помочь тебе разобраться с собственными способностями. Ты особенный, Энакин. Людей, способных управлять Силой — единицы, но ещё меньше тех, кто способен позволить Силе направлять себя, пропускать её сквозь себя, как это делаешь ты, даже не прилагая усилий.       — И всё равно это звучит как предложение вступить в секту, — упрямо хмурится Энакин, хоть уже и знает на самом деле, какой ответ даст в конечном счёте.       — Пусть так. Пусть как угодно звучит, — Оби-Ван делает глубокий вдох, словно собирается нырять под воду. — Но на деле я всего лишь хочу предложить тебе остаться со мной.       Энакин несколько секунд молча смотрит на Оби-Вана, вникая в сказанное им, и впервые в жизни столь неловко улыбается, пытаясь поджать губы, чтобы они не расплывались в столь откровенной улыбке.       — Я… Ну, знаешь, я ведь тоже так впервые в жизни хочу быть с кем-то… Нет, даже не в смысле быть вместе, а вот так, как все эти последние дни, — Энакин чуть было не хнычет от собственного косноязычия и ощущения жара, прилившего к скулам.       — По-моему, Энакин, это и называется быть вместе, — так тепло улыбается Оби-Ван, что по коже Скайуокера бегут мурашки, и щекочет где-то в горле. — Я тебя не оставлю, если ты сам не оставишь меня.       Энакин молча обнимает Кеноби, и это оказывается именно тем, чего ему так отчаянно не хватало всё это время. Простых объятий без какого-либо подтекста и намёка на продолжение, потому что именно сейчас ничего им обоим не нужно, кроме этих вот самых объятий.       — Ладно, хорошо, убедил, — бормочет Скайуокер куда-то в плечо Оби-Вана. — Буду я твоим учеником. Мне, надеюсь, мастером тебя звать не придётся?       — Ну, на людях, конечно, неплохо бы, — тихо посмеивается на это Оби-Ван. — Но так и быть, можешь использовать любое привычное обращение… Ну, кроме «джедайской морды» и иже с ней. Всё же, хотя бы элементарное уважение ученик проявлять обязан.       — Ладно, ладно, мастер… О, а можно я тебя так в постели называть буду? — смеётся Энакин и в следующую секунду потирает затылок, до которого, кстати, Кеноби собственными руками даже не дотронулся.       — Где угодно, только не в постели. Да и я не могу гарантировать, что тебя назначат в мои ученики. Я могу только добиваться этого перед Советом… Сила великая, мне же тебя ещё магистрам представлять, — Оби-Ван хватается за голову, явно осознавая, в отличие от Энакина, каких размеров медным тазом могут накрыться их планы.       — Ну ты научи меня, как им понравиться, этим твоим магистрам, — Энакин откидывается спиной на стену и скрещивает руки, закинув ногу на ногу, всем своим видом как бы намекая, мол, учи меня, я готов усердно внимать. — Думаю, что у меня получится, раз уж я понравился тебе, то понравлюсь и остальным ханжам. Я умею быть обаятельным, когда надо.       Кеноби задумывается, что просьба должна был звучать слегка иначе. К примеру, стоило бы уточнить, что «понравиться» — это ровно настолько, чтобы никому из Совета не пришлось оказывать экстренную помощь при сердечном приступе в первые минуты знакомства со Скайуокером. Но это сейчас мелочи.       — Для начала, ко взрослым ты обращаешься исключительно на «вы», — начинает Оби-Ван с самых азов, но Энакин тут же спешит его перебить.       — Это и так ясно, не надо меня учить элементарным вещам!       — Да уж, оно и видно, — Кеноби невесело хмыкает под нос и продолжает: — Во-вторых, не перебиваешь старших. Да и вообще в идеале молчишь, покуда не спросят… — в этот момент он прерывается на разочарованный вздох Скайуокера. — Говоришь исключительно на общегале, никакого хаттского. Но опять же, говорить лучше только в крайних случаях. Держишься предпочтительнее за моим плечом, но так, чтобы тебя видели… С твоим внешним видом, кстати, тоже стоит разобраться.       — Эй, а с ним что не так?!       — Ну, как минимум стоит снять эту куртку. В футболке перед Советом находиться тоже не лучшая идея, но за неимением иного сойдет. И волосы… Их бы расчесать и заплести.       — Заплести?! Я тебе девка, что ли?! — возмущается Энакин, на что Оби-Ван решает учтиво промолчать о том, как едва не спутал его с девчонкой издали в их первую встречу в баре, в какой-то мере и благодаря распущенным волосам тоже. Скайуокер продолжает: — Что-то больно уж тонкая душевная организация у этих твоих магистров, боюсь, они за сердце похватаются на начальной же стадии знакомства.       Что ж. Уже то, что он признает это сам, дорогого стоит. Кеноби осознаёт, что даже пары суток, за которые они ожидаемо доберутся до Корусанта, окажется мало для того, чтобы вместить в Энакина объем информации, которую в столице, как правило, усваивают ещё дошкольниками, и молит Силу ниспослать ему терпения.       Спустя каких-то два часа, впрочем, Оби-Ван понимает, что стоило бы упомянуть в своей просьбе Силе ниспослать терпения и Энакину.       Мальчишка к этому времени не только успевает перекочевать поближе к Кеноби, но в какой-то явно упущенный Оби-Ваном момент уже настырно целует того в шею. Противиться этому оказывается сложно, да и, признаться, не хочется.       — Стоит сделать перерыв, да? — снисходительно улыбается Оби-Ван, обнимая Энакина за талию и вместе с этим плавно опрокидывая на кровать.       Энакин, который уже битый час до этого пытался привлечь внимание Кеноби, улыбается в ответ улыбкой искусителя и целует Оби-Вана в губы, победно водрузив ладонь на его пятую точку. Рука тут же оказывается перехвачена за запястье.       — Энакин, — предупреждающе шепчет Оби-Ван, — твои мыслишки сейчас даже в Силе отражаются. Запомни, а лучше запиши: эта часть джедайского тела неприкосновенна для посягательств.       Спорить Энакину не хочется. Разве что надуться для вида, перед тем как передать Кеноби инициативу. Джедай не из тех, кого хочется подмять под себя из принципа, даже лидерская натура рядом с ним смирнеет. Рядом с Оби-Ваном его больше не тянет что-то доказывать, находиться под ним — гораздо приятнее.       На сей раз Оби-Ван делает всё, начиная от подготовки, сам, пресекая буквально каждую попытку Энакина вмешаться в процесс. Раздевает юношу и даже смазку находит самостоятельно. Энакин, правда, всё-таки предлагает сменить позу и призывно становится в коленно-локтевую, демонстративно выпячивает вверх бедра, но на этом вся его инициатива заканчивается, поскольку ей попросту не остаётся места — Оби-Ван оказывается впечатлён подобной демонстрацией и на сей раз не тянет с уже не столь необходимой подготовкой, хоть и всё ещё безусловно осторожен.       Энакин думает, что неплохо бы устраивать подобные перерывы чаще. Оби-Ван с ним, в общем, согласен, но, конечно же, не признаётся.