Глава вышла немного не в том стиле что обычно, но надеюсь читатели (если такие вообще есть) не сильно разочаруются. Хотелось бы узнать мнение читателей по поводу работы, а то иногда посещают мысли что я пишу в пустоту. Не скупитесь на отзывы, даже пару слов, будь то критика или похвала, очень приятны автору)) Спасибо за внимание.
***
- Он только мой… - голос сиплый и надломленный, хрипящий, трескучий словно мороз на стекле и от этого мурашки бегут по напряженному телу. Глаза человека смотрят холодно, обжигающе безэмоционально и беспристрастно как на пустое место, но в голосе, в интонации, в словах слишком много чувств и эмоций, пробирающих до костей. Мукуро старается быстро вынырнуть из-под Тсунаеши, застревает под тяжелой рукой и применяет пламя чтобы выбраться из-под безвольного, но слава Богу дышащего тела, на волю. Туманник монолитной стеной скрывает бездвижное Небо и смотрит волком, ястребом или готовой к броску коброй, Рокудо плевать на кого он сейчас похож больше. Эту женщину он видит второй раз в жизни, но её пламя... Холодное, хвойно-эвкалиптное, забивающее запах лотосов и легкой моросит пламя, разноглазый не спутает с чьим-то чужим. Мукуро разглядывает стоящую напротив него в атакующий позиции девицу и не может отделаться от сковывающего его ужаса, как он не разглядел? Почему не почувствовал? Он был с этой проблемой так близко, но не понял, не заметил, не почувствовал. Пламя тумана исходит от него инеевыми парами лотоса с лесной моросью и душит, сковывает, но кажется совсем не причиняет дискомфорта незнакомой знакомке. Дождь появившегося в дверях спальни блондина рвётся на волю желая растерзать врага, Базиль же замирает в защитной позиции с немым ошеломлением рассматривает девушку, вздрагивает от хлесткого ощутимого толчка пламени Мукуро и шустро проскакивает к кровати прикрывая тело все ещё бессознательного Босса. Синеволосая, абсолютно идентичная Мукуро женщина, девушка, девочка в сущности своей, выпускает пары хвои и эвкалипта, её пламя шумит и клубиться лесным мороком, обтекает иллюзиониста, душит эссенцией Базиля и пытается проникнуть через Дождь блондина к защищенному, но такому беззащитному Тсунаеши. Мукуро напрягается, серьга в его ухе пышет пламенем и нагревается, но родной туман все еще не причиняет вреда мерзопакостной дряни, копирующей его внешность. В какой-то миг Мукуро понимает, она пришла сюда не за ними всеми, лишь за Десятым. Это простое открытие даётся Мукуро с небывалый лёгкостью и в голове вспыхивает адово пекло. Собственное пламя рычит скалиться, но приближаясь к врагу покорным псом замирает и стелиться по полу. Мукуро трясёт от старинного иррационального страха. Женщина напротив неправильная, до идеального карикатурная, безвольная кукла в живой оболочке и пламя её искалеченное, извращенное, почти идентичное его собственному. Мукуро думает на Хром, болезненно морщится, но не отрицает своих подозрений. Прислушивается к неровному колыханию воздуха, сопоставляет дыхание, вспоминает проницательный взгляд ученицы, когда Рокудо уходит с Дечимо и хочет верить, что это не Хром. Его искалеченная обиженная марионетка. Запах туманного пламени соперницы не даёт сосредоточиться, дурманит голову и путает мысли, но Мукуро знает - Хром пахнет фиалками и чаем, даже нотки мяты в ней не присутствует. Мукуро напрягается тянет нить связи с медиумом и хмыкает, Хром сейчас в отчаянье, она загнанно дышит, протяжно скулит от боли в простреленном бедре, сипло стонет из-за вывиха в левом плече и старается не плакать. Пламя её беснуется пожарищем, адовым кострищем если выражаться точнее - это Мукуро знает наверняка, она все ещё его куколка. Хром сейчас далеко и судя по всему в опасности. Хром уже в Катании. Хищно оскалившись в безэмоциональное не наделенное отличительными чертами лицо Мукуро усмехается, женщина-девочка напротив совершенно точно не Хром и с ней не связана, она вообще не связана с его знакомыми и учениками, только вот собственное чутье бьет по рецепторам и орет что все слишком плохо, пламя безликими тенями клубиться у его ног. Синеглазая, пожалуй, на самом деле прекрасная в своей извращенной карикатурности девица, шипит подобно обезумившей гадюке и перестает быть безликим призраком. Лицо ее искажает по-мукуровсики дикая усмешка и Базиль гулко сглатывает где-то за спиной иллюзиониста переставая что-либо понимать в этом цирке уродов, не иначе. Не названая рычит сквозь белые зубы и пламя ее вспыхивает столпами искр самой преисподней, Мукуро щурится удивленно, кандзи в проклятом глазу сменяются одна за другой и на куклу-подделку сыпятся ядовитые гады, обвивают тонкую фигуру, сжимают кольцами тело и конечности, ломают изящные запястья, но слабая девица даже не морщиться, Хром уже бы взвыла. Тело иллюзионистов очень чувствительно, он сильнейший лишь потому что не ощущает боли. Странная девка похоже тоже. Мукуро призывает трезубец и бьет прямо у своих ног древком, раскрывая ворота бездны из которой лезут твари похлеще цербера, Базиль всхлипывает от мерзости, от нехватки пламени работающего на износ для защиты носителя и все еще не оклемавшегося Неба, но девушка напротив Рокудо лишь шипит что-то невнятное и в руках ее появляется эспадрон, такой каким Мукуро видел его на страницах истории, идентичный русским шпагам, но более функциональный, с витым изящным эфесом и идеальной заточкой. Синеволосая хохочет дико и отрубает одному из изуродованных не-то псов, не-то змей сразу три головы из пяти. Тварина дико воет и наверняка будит всех соседей, но Рокудо плевать, он призывает чудище за чудищем в надежде что одно из них сожрет врага, размахивающего эспадроном сломанными руками. Девушка напрягается, ее пламя шипит и призывает тварей, не менее изощренных чем, мог бы сильнейший иллюзионист. Мукуро уважительно фыркает, поражаясь искушенности ума девчонки и пытается влезть ей в голову зыбким песком просачиваясь в разум отбивающейся от его иллюзий девице. В голове у нее пустота, сотканная из бессвязных мыслей, установки «Привести Десятого живым» и «Он мой!» «Никому не отдам!» «Всегда был моим!» что бесит Мукуро едва ли не сильнее ныне разрушенной истоптанной временем Эстранео. Ревность вспыхивает кострищем и душит фантомными змея, одна лишь мысль о том, что эта девка прикасалась к Тсунаеши сегодня днем и могла попасть к нему в постель разжигает кровь. Рокудо кидается на дрянь, покусившуюся на его собственность и встречает яркое сопротивление блокировавшей трезубец оружием девушки. Синеволосая отпихивает Рокудо назад, заставляя едва ли не налететь на Базиля все еще держащего оборону от тварей врага и защищая Тсунаеши. Девица отзывает эспадрон, раскрывает пламя полностью, словно до этого оно было запечатано и кидается на Мукуро с голыми руками, против трезубца глупо конечно, но Туманник улавливает в её пламени отголосок собственного и замерзает. Мукуро дышит едкими парами чужого-собственного пламени и прислушивается к кольцам Ада, к шипящему в ухо привычному голосу Деймона и к своим ощущениям. Его пламя исходит от этой дряни и это совершенно точно невозможно. Он дышит парами чужого эфира и понимает, что кроме примерзкого запаха пламя ее абсолютно идентично с его и это бред, потому что подделать пламя нельзя. В голову приходит мысль, что отследить свое пламя тоже нельзя, пламя на Дечимо и Базиле он и не отследил. Тсуна сказал туман знакомый. Мукуро рычит и думает, что его умело пытаются подставить, но он спит с Савадой и алиби у него железное. Мукуро думает, что сходит с ума, но Базиль тоже улавливает знакомые ноты и таращится на Рокудо уж слишком подозрительно. - Кто ты, мать твою, такая!? – срывается Мукуро и блестит раздраженно глазами наставляя трезубец остриями на девушку, Базиль за его спиной напрягается и готов отражать атаки теперь уже и от Рокудо. Это бесит, они провели вместе слишком много времени и такое недоверие раздражает, но Мукуро и сам уже начинает подозревать у себя шизофрению или биполярку, да что угодно что может объяснить подобное. - Мне нужен Десятый Вонгола. – надломлено и сухо печатает синеволосая и смотрит пусто и бездушно. Она не пытается атаковать лишь пялиться на ощерившегося Рокудо и качает головой. Поправляет сломанным змеями запястьем растрепавшиеся волосы, Базиль втягивает шумно воздух и сбивается с дыхания, Рокудо со священным ужасом видит треснувшую на сгибе кожу и шарниры. Синеволосая смотрит на раскуроченное запястье устало, весело хмыкает, проявляя некое подобие человеческих эмоций и срывается наконец с места. Движется она все также кукольно и монотонно словно заведенный мотор и не устаёт атаковать иллюзиями, теперь Мукуро понимает, что ему не кажется, она на самом деле кукла, манекен мать его! Кукла с его пламенем. Базиль едва справляется с натиском её пламени, Дождю почти физически больно, взгляд падает на кровать за ним и находит зияющую пустоту, Савады нет и мир Мукуро рушится, осыпаясь осколками ужаса от потери родного человека, ровно до того момента как незнакомка громко вскрикивает и отскакивает к стене сжимая травмированное плече. Нож входит по самую рукоять между ключицей и плечевой костью, туда где сустав – у нее шарнир. Незнакомая знакомка шипит выпускает пламя и исчезает мороком. Тсунаеши замирает у стены и хмуро осматривает Хранители и Базиля. Взгляд его шальной и все еще немного пришибленный. Базиль распахивает окно настежь впуская ночную прохладу и грозу в комнату, подставляет лицо холодным каплям и наконец расслабляется, потеряв ощущение опасности. Мукуро хрипло дышит, пламя он потратил прилично и тело просто не успевает оправиться, серьга тумана привычным жаром обдаёт владельца призывая к спокойствию, а мягкие руки Тсунаеши прижимающие к горячей груди дарят тепло. - У нее мое пламя… - сипло выдыхает Рокудо и вскидывает голову заглядывая в янтарные глаза. Во взгляде Савады тепло и безмятежность словно и не было нападения, а еще там вера в его, Мукуро, невиновность. Тело наконец расслабляется, получив от мозга волну спокойствия стоит уловить чужую почти осязаемую любовь и Мукуро позволяет себе всхлипнуть, уткнувшись носом в изгиб горячей шеи шатена. - Все хорошо, она марионетка. Скорее всего что-то вроде Джинджер Бреда, но… Возможно в нее поместили твое пламя… Узнаем у Верде о подобном, он вроде тоже будет на базе. - задумчиво тянет Десятый и качнув головой закрывшему окно Базилю молча просит того оставить их одних. Дождь кивает, с сожалением смотрит на подрагивающего Рокудо и скрывается за дверью мягко притворив ту за собой. Тсунаеши целует Мукуро в макушку, тянет в постель и укутав прижимающегося к нему иллюзиониста мягко выдыхает засыпая. – Спи, все завтра… Ночь была богата на «веселье».