***
Новенькая черная тонированная BMW M5 приветливо сверкала лаковыми боками на полуденном солнце, быстро преодолевая Виа Этнеа. Машина шустро петляла по широкой магистрали, плотно скрывая своих пассажиров за тонированными пуленепробиваемыми стеклами, которые перестраховщик Гокудера заставил установить на все машины, в которых Десятый мог куда-либо поехать. Тсунаеши ностальгично осматривал знакомые дома и здания, любуясь красотой Катании, запавшей в сердце еще в далекие семнадцать, когда он впервые посетил Италию. Привычные глазу Неаполь и Рим – шумные, многолюдные и не такие яркие, пестрящие новизной – не могли сравниться с уютными, зелеными Катанией и Палермо, так остро напоминающими Намимори. Сицилия в принципе нравилась юному Боссу куда больше столицы Италии, что-то в этом острове цепляло взгляд и грело душу; Савада романтично полагал, что схожесть с домом притягивает его сердце именно в эти города. Главная площадь Пьяцца Дуомо встретила толпой туристов и забитыми дорогами, поэтому скорость пришлось снизить. Ямамото терпеливо тарабанил пальцами по рулю, с легкой улыбкой наблюдая за устроившемся рядом с ним Боссом. Рокудо что-то шипел, придавленный Гокудерой, что также огрызался в ответ и все норовил дотянутся до Десятого, и хоть пальцем прикоснуться к своему личному Богу, но неизменно огребал от ревнивого Тумана. Базиль ехал молча, хмуро глядя в окно и потряхивая периодически затекающим плечом от лежащей на нем головы куклы. Темноволосая все еще не пришла в себя, но и как рапортовал Мукуро, все еще не исчерпала пламенный запас. Тсуна слушал своих Хранителей в пол уха, туманным взглядом полным ностальгии рассматривая привычные пестрые улицы и сердце пощади - Собор Святой Агаты. Кафедральный Собор был высоким, почти белоснежным строением с высокой колокольней, кучей резных окон и множеством узоров. Тсунаеши помнил это место еще с посвящения в Боссы, когда Девятый перед приемом гостей увез его из Рима в Катанию, и именно в этом Соборе они почти весь день провели за молитвами и исповедью. То, как каялся морщинистый старик, безмолвно роняя искренние слезы горя и раскаяния, навечно осталось в памяти тогда еще не искушенного парня. Именно в этом месте Отец назвал его своей гордостью, без приукрас и фальши смотря прямо в глаза и тепло улыбаясь. Именно здесь Реборн доверительно нацепил ему свою шляпу, шепнув слова бессрочной верности, и скрылся в толпе, блеснув агатом глаз. Именно здесь венчалась с Калонело Лар Милч, смущенная и заплаканная, она крепко обнимала сводников Тсунаеши и Хаято, горячо благодаря парней за содействие. С тех пор это место стало для Босса Вонголы священным в самом настоящем смысле. Медленно проезжая памятное здание, сохранившее самые теплые моменты его становления Боссом, шатен пообещал прийти сюда вновь, как только все закончится вместе с Рокудо. От чего-то именно сюда вредного Туманника хотелось привести сильнее всего, как в самое сакральное место своей жизни. Словно почувствовав его мысли, Мукуро мягко сжал его плечо, обласкав пальцами ушную раковину и смущенно покраснев.***
По приезде в резиденцию, не такую большую и помпезную как в Риме или в Палермо, но от этого не менее прекрасную, усыпанную цветами и зеленью – почти историческое достояние эпохи – Тсуну встретила сеньорита Висталь, яркая и во всех смыслах жгучая женщина. Идеальная выправка, тугое болотного цвета откровенное платье, копна растрёпанных вьющихся каштановых волос до лопаток, хищные темно-зеленые глаза и тонкая сигарета, зажатая напомаженными губами. Так можно описать опершуюся на одну из входных колон женщину, леди Милану Висталь, истинную Туманницу Дино. - Доброго дня вам, – качнула головой женщина, пренебрежительно дернув уголком темных, напомаженных бардовым губ. Тсунаеши усмехнулся не менее ядовито; знакомство и отношения с этой дамочкой желали лучшего, однако врагами они не были. Дино дал четкий нерушимый приказ – Тсуна неприкосновенен. - И вам, сеньора, и вам, – мстительно процедил шатен, прекрасно зная, что Висталь не замужем, чем немало задел дернувшую плечом в немом бешенстве женщину. Остальные замерли за спиной Десятого, не смея вмешиваться в «обмен любезностями» между двумя столь яркими личностями. «Милую беседу» прервала Юни. Маленькая смешливая девчонка, громко хохоча, сбежала по ступенькам к замершей у колон группке и упала в объятия улыбнувшегося счастливо и ярко Тсунаеши. Шатен подхватил и закружил Юни, крепко держа в объятиях, а девчонка засмеялась громко, раскинув руки в стороны и глаза ее лучились яркими звёздами. В небесной синеве ее очей засияли мириады планет и вселенных, в громком хохоте отзвуком бились легкость и бесконечная нежность к мужчине, бережно прижимавшем ее к себе, в улыбке сияла бесчисленная радость и преданность. - Братик… Ты наконец-то приехал… - заполошно шепчет темноволосая и прижимается теснее, утыкаясь курносым носиком в щеку счастливому Тсунаеши. Шатен кивает и сбивчиво извиняется, забывая на миг обо всем. Радость от встречи с семьей расползается в груди подобно цунами и льется через край, когда золотые глаза замечают спешащую к нему Арию. - Мой мальчик! –голос Арии полон невыплаканных слез и трепетного материнского тепла, темные короткие волосы женщины взлохмачены, губы растянуты в улыбку, а глаза блестят шальными искрами. Бывшее Небо Аркоболено рада увидеть своего почти-сына, сердце ее стучит заполошно и почти больно, на глаза наворачиваются слезы. Савада улыбается, одними губами тянет привычное им двоим «мама» и поставив на землю Юни, притягивает в объятия мать девочки. - Я в порядке, – отвечает на невысказанный вопрос шатен и бережно стирает пальцами наконец побежавшие по бледным щекам слезы Арии. Джиглио Неро всхлипывает, прижимает голову парня к груди и словно баюкая, раскачивается немного из стороны в сторону. Тсуна сетует, что двенадцатилетнюю малышку Юни таскают в такие опасные места, ворчит, что сама Ария приехала без охраны и наконец разжимает объятия. Юни снова жмется к нему, сильнее утыкаясь носиком в грудину и крепко стискивая ручонками рубашку по бокам. Ария обнимает его со спины и треплет распущенные волосы совершенно домашним живым жестом, а потом отстраняется сама и тянет на себя Юни. Девочка капризничает забавно, вертит головой и цепляется пальчиками в вытянутую из-под ремня рубашку, но отстраняется. - Брат! – Тсуна вздрагивает от громкого, по-мальчишески звонкого, мужского голоса и оборачивается к выходу. На ступеньках заливисто смеётся Дино и перепрыгивая через порожки, несется к ним. Милана на выходку Босса лишь глаза закатывает и досадливо цыкает, но не спешит мешать встрече давно не видевшихся парней. Кавалоне отстраняет верного Ромарио и потрясая золотистой копной волос, резво подскакивает к улыбающемуся Тсуне, широкой ладонью легонько бьёт того по плечу, мнется пару минут нерешительно, но не выдерживает и крепко стискивает почти брата в медвежьи объятия, шумно выдыхая в рыжеватый висок, а после быстро отстраняется, смущённо краснея. - Как ты? На вас было покушение, Базиль нам сообщил об этом утром, – голос Дино вибрирует и срывается, Босс второй по силе семьи закусывает губы и стискивает кулаки, стараясь скрыть тревогу, но глазами спешно осматривает улыбающегося Тсуну на наличие повреждений, мельком окидывает взглядом слегка потрепанного Рокудо с рассеченной бровью и раздражённого Базиля, тоже вымотанного и держащего неизвестную девицу. Дино спешит все узнать, раскрыв рот, но замолкает и подаётся ближе, еще раз сжав шатена в объятиях, тихо шепча. – Я рад, что ты цел. Тсуна растроганно мотает головой, отстраняет Дино и сбивчиво рассказывает о ночном покушении, поясняет все на вопросы Арии и смотрит с щемящей нежностью на людей, так трепетно заботящихся о нем. На свою семью. На ступеньках, опершись на колоны, замирают Варийцы, знакомо шумя и размахивая оружием, угрожают и ворчат, но неизменно осматривают на наличие ран, так как принято у них уже давно. Занзас в неизменном кресле на самой вершине, почти у дверей, приветливо салютует стаканом с виски, почти родным жестом вскидывая брови в легком удивлении и благодушии. Рехей радостно вскидывает руки вверх, приветствуя Босса в своей обычной манере, Ламбо проказливо показывает язык и тут же срываясь на бег, обнимает Босса за пояс. Для своих десяти он невероятно сдержан, но глаза у мальчишки на мокром месте и тот жмется как котёнок, тыкаясь мордашкой в живот шатену. Тсуна треплет курчавые лохмы и приветливо кивает замершему в тени дверей Хибари, качнувшему в ответ головой. Тсуна весело отмахивается от хохочущего Бьякурана, лезущего поцеловать милого Тсу-чана в щечку, и обеспокоенно смотрит на смущенно мнущуюся рядом с Миланой, перебинтованную Хром. Девица влюбленно обласкивает его усталым взглядом и морщится от боли в простреленном бедре. Хром чувственно мнет губы и цепляется взглядом за обеспокоенный взгляд Босса и замершего за ним Рокудо. Учитель, качнув головой, посылает волны пламени и боль притупляется, отчего Хром благодарно вскидывает взгляд и сдерживает слезы. Она так давно их не видела, так много хотела рассказать. Савада чувствует, как все находящиеся здесь люди наполняют его своими чувствами и пламенем и сам радостно хохочет, забывая на миг о преследователях и возможной войне. Тсуна осматривает родные лица и думает, что сюда бы Реборна и Тимотео с мамой и отцом для полноты картины. Тсуна сетует на слегшего с пулевым ранением в грудь Энму и встревоженно интересуется насколько серьезны раны. Босс Вонголы получает сбивчивые ответы и множество других выкриков, он купается в эмоциях родных людей, как вдруг замирает и удивленно впивается взглядом в смущенно мнущегося у дальней колоны мальчишку. Рыжий зеленоглазый парнишка семнадцати лет смущенно улыбается и радостно блестит глазами. Он мнется у порога, тихо лепечет приветствие и прикусывает досадливо губу. Юлиан Буво, молодой Босс седьмой по силе семьи Резендо, тоже хочет обнять названного старшего брата, что заботился и поддерживал его, но стесняется и мнется. Юни хихикает в кулачек, тянет Ламбо и Бьякурана подальше от Тсунаеши и кивает понятливо зардевшемуся от внимания всех собравшихся парнишке. Юлиан поджимает дрожащие губы и чувствует себя экспонатом на выставке, но решительно срывается с места, стоило увидеть улыбку Десятого и по-отечески распахнутые объятия. Буво врезается в Тсуну, как и Юни с Ламбо до него, жмется и всхлипывает, потирается, как маленький, щекой о грудь шатена и начинает лепетать о нападении, о смерти четырех из его хранителей, о больших потерях и о простреленном плече. Савада сжимает прижавшегося к нему мальца немного крепче, гладит по вьющимся рыжим вихрам и понимающе улыбается, слыша надрывные всхлипы парня. Все молчат, придаются моменту и сожалеют хрупкому парнишке, тепличному цветку, ставшему Боссом в один миг, и в отличие от Тсуны у него не было подготовки, у него не было Реборна и родителей у него тоже не было. Ария сокрушенно качает головой, но молчит, поглаживая Ламбо и Юни по темным макушкам и смотрит в высь Неба. Мысли ее далеки и печальны, видения, что посещают все чаще – размыты и не ясны, а боль и сострадание к неопытному юнцу тупой болью колет сердце. Все присутствующие придаются воспоминаниям, первым в жизни миссиям и зачисткам, первым смертям и первой крови на руках и невольно сочувствуют пареньку. Мукуро единственный смотрит на него хищно и зло, Рокудо не нравится, что какой-то сопляк так жмется к его Небу. Туман обижено дуется и глаза его мечут молнии. Ревность кипит и шириться разгорающимся вулканом. Тишину, повисшую над собравшимися у крыльца людьми, рушит телефон Тсуны. Он звонит уже привычным мотивом, рапортуя о входящем абоненте. Тсуна принимает вызов с усталым вздохом. - Что-то случилось, мам? – почему-то звонок матери приводит Тсуну в тихое бешенство, хотя недавно он желал, чтобы женщина была здесь, среди дорогих людей и улыбаясь, делилась своим теплом и светом с окружающими. Интуиция шумит на задворках сознания и Саваде кажется, что она так реагирует именно на мать. - Сыночка… - голос Наны странно сиплый и проплаканный, как будто она ревела часа три, если не больше, не переставая. У Тсуны мурашки от этого голоса бегут и в голову закрадывается мысль, что случилось что-то жуткое, ведь его мать не плачет по пустякам. - Мама? Ты в порядке? У вас все хорошо? – голос Тсунаеши надламывается и звенит тревогой, Юлиан вскидывает голову и стирая с влажных щек слезы, пытливо смотрит в расширенные зрачки своего «брата». Ветер встрепывает их волосы, и в звенящей тишине парни слышат надломанный всхлип Наны. - Емицу…он в больнице, в него стреляли... – Нана срывается на рыданье и подвывает в трубку, но в голосе отчего-то улавливается холодное торжество и Дечимо потрясает головой – его мать души не чает в отце. У Тсуны все внутри холодеет и сжимается. Чтобы он не говорил, но отца он любил и сейчас слыша, что в безопасном, охраняемом его людьми Намимори едва не убили действующего главу CEDEF, его пробивала дрожь. - Что? – голос шатена срывается и дребезжит напряжением и паникой, женщина на другом конце трубки что-то сбивчиво говорит, явно переговариваясь с доктором и Реборном, тихий жесткий голос которого посылает по спине Тсуны волны спокойствия. Если учитель все еще там, то все будет хорошо. – Мам, дай телефон Реборну. - Хаос, мой глупый ученик. – Реборн говорит в привычной нагловатой манере, но голос звенит тревогой и раздражением. Савада осматривает собравшихся людей и включает громкую связь. Занзас одобрительно кивает и встав с кресла, спускается ближе к общей толпе, пытливо смотря на побледневшего Саваду. - Опиши ситуацию вкратце, – хриплым голосом выдыхает устало Занзас, одним глотком допивая виски и расслабленно опирается плечом на возмущенного Скуало, взгляд которого цепко следит за округой. Туманники окутывают собравшихся пламенем и переносят в голубую гостиную, одну из самых больших и удобных совещательных комнат. Все шустро рассаживаются и ждут ответа. Реборн молчит, и лишь тихие шорохи одежды и отзвук туфель по полу больницы показывают, что мужчина уходит в тихое безопасное место. - Мы в жопе. Вот и вся краткая характеристика. – наконец выдает киллер и выдыхает устало, в трубке слышится звук чиркнувшей зажигалки и глубокий вдох мужчины. Дино хмыкает предосудительно, но ничего не говорит, лишь вызванивает ушедшего в лабораторию Верде и просит прийти к ним. Незнакомая девица, скованная Дождем и Туманом, все ещё не пришла в себя, интригуя собравшихся своим происхождением, но в данной ситуации на неё никто не отвлекается. – Если немного расширить, то Намимори в оцеплении. - Что? – вскрикивает Рехей, подрываясь с места и мечась взглядом по собравшимся. Его беременная сестра сейчас у родителей в этом самом Намимори, заперта в зоне нападений. Это понимают и остальные, Ямамото хмурит брови и давит в себе волну страха за отца, также, как и Тсуна тушит страх за родителей и старика Тимотео. - Наших ребят сняли, причём так грамотно, что я обнаружил это только вчера вечером, когда не дозвонился до Чазере, – Реборн выдыхает и шуршит чем-то негромко, кашляет и помолчав, начинает говорить вновь. – Емицу начал все разнюхивать и его подстрелили. Стрелка не нашли, снайперку обнаружили на крыше соседнего с домом магазина, оружие не зарегистрировано, отпечатков нет, по базам не проходит. Все чисто и очень оперативно, стреляли не на поражение, скорее всего в попытке деморализовать, что очень странно. - То есть, вас пытались припугнуть? – уточняет Тсуна и получает хмурые озадаченные взгляды собравшихся, новость была не из лучших. Искать тень в неизвестности было бессмысленно. Верде, зашедший с началом рассказа Реборна, почесал щетину и нагнувшись над телефоном, уточнил. – Туманников напрягали? - Да. Турмерик же туман, он был с нами и все проверил. Пламя тоже, что и в особняке в Италии при нападении на Девятого и Тсуну. В этот раз пламя смогли определить. Остаточный след очень нас удивил. – голос мужчины зазвенел сталью и всем стало ясно, что человек, имя которого будет названо, всех удивит. Тсуна и Мукуро переглянулись, Базиль вздохнул и покачал головой, понимая, что сейчас в головах этих двоих всплывают события прошлого дня и умело сделанная марионетка с почти идентичным с Мукуро пламенем. - Остаточный след привел к … - Мукуро, да? – перебивая, уточнил Тсуна под ошалевшими взглядами присутствующих, смотрящих на хмурых Небо и Туман Вонголы. Гокудера задохнулся возмущением и яростью, порываясь удушить предателя. Его вовремя перехватил Ямамото, смотрящий на Рокудо не менее красноречивым взглядом. Хибари, ощерившись, выхватил тонфа, Ламбо закрыл собой Юни и пустил по пальцам зеленые молнии, разряжая воздух в комнате. Рехей зашипел не хуже змеи, и лишь ошеломленная Хром смотрела на своего учителя с неверием и накатившими слезами, крепко сжимая запястье взбешённого Сасагавы. Мукуро зло чертыхнулся и прижался бедром к Саваде, ища спокойствия. Десятый, потерев переносицу, притянул парня ближе и зарылся пальцами в его волосы, пропуская по пальцам пламя и даря Туману покой, якобы показывая свое доверие к этому человеку остальным.