Клоунада и шоу — искусство, Раз ответы дают на вопрос, Но и то, и другое — кощунство, Коль касаются боли и слёз. © Игорь Хентов
***
Когда Примо исчез оба Хранителя нервно замерли перед чернеющей пустотой прохода в отблесках редких факелов, отливающих таинственными алыми вспышками. Тяжело выдохнув Ямамото, осмотрел ледяную стену удостоверившись что то, действительно не обычный лед, а Посмертная Воля и наконец с тяжелым вздохом оперся на него. - У нас не так много времени, дурья твоя башка. – раздраженно рыкнул Ураган, но тоже позволил замереть себе на миг, переводя дыхание. Грудь при каждом вздохе опалял огонь боли разливаясь обжигающим маревом по легким. Во рту иногда пенилась кровь раздражая мужчину. Сплюнув набежавшую соленую жидкость Ураган поднял голову на друга. – У тебя еще остались настойки на эссенции Солнца? Ямамото не ответил, потряхивая отупело головой, так как звон от взрыва все еще терзал его барабанные перепонки и почти оглушал. Гокудера не стал орать, сам чуть сморщившись от боли ощупал карманы напарника и с облегчением достал два последних флакончика. Один он спешно откупорил и отпив половину, остаток щедро вылил на пронзённую грудь. Если бы не его особенность и стремительное алое пламя, прижигающее кровь, Ураган бы давно скончался либо от кровопотери, либо от пронзенного сердца. Эссенция тихо зашипела, проникая в самую глубь принося за собой дикую боль, пронзившую до самых кончиков волос. Рана затягивалась медленно и перво-наперво стянулись потревоженные доли легкого, затем уже начали срастаться и мышцы. Сил той половины крохотного флакончика хватило на полное восстановление легких и едва заметно схватившиеся мышцы. Кровопотеря все еще была, но уже не такая масштабная. - Выпей немного, придурок. – в своей манере фыркнул Гокудера подпихивая жидкость оглушенному другу. Дождь без сопротивления отхлебнул глоток наконец устало выдохнув и откинув голову на лед. Одна из его рук висела плетью сломанная и пронзенная мечом почти у верхнего края груди. Рану Хаято залил остатками второго флакона с облегчением наблюдая как сверкает чужое золотое пламя на разорванных краях мышц, а сломанную руку аккуратно подвязал оторванной от чужой рубашки тканью. Свою рубашку пришлось пустить на перевязку собственной груди. - Ты как? – наконец оклемался Ямамото внимательно осмотрев друга. Консельери подбадривающе качнул головой и наконец с наслаждением закурил полагая, что это не то, за что его можно ругать в данной ситуации. Такеши понимающе усмехнулся и оттолкнувшись от стены направился в глубь тоннеля, факелы на стенах которого медленно вспыхивали с каждым шагом Хранителей. – Как выберемся надо с нашими связаться. Гокудера лишь кивнул, делая очередную затяжку и наконец расслабляя плечи возвращая внимание месту, в которое не допускался никто кроме Босса и его наследника со времен Примо. Коридор из чистого льда посмертной воли был мрачен и пуст, на стенах в равных промежутках висели средневековые факелы, вспыхивающие безудержным пламенем, стоило мужчинам начать продвигаться вперед. - Самое страшное «кощунство» для Мафии и особенно для Вонголы, да? И, что это может быть? —почесывая все еще гудящую от оглушающего взрыва голову в никуда спросил Ямамото рассеяно, осматривая переливы ледяных стен. Рядом пошатываясь, брел раздраженный Гокудера прижимающий рукой все еще кровящую грудь. - Не знаю, мало ли что в старину было кощунством. – качнул головой Ураган уставшим взглядом смотря в пустоту длинного проема. Его сейчас больше волновала оборвавшаяся связь с окружающим миром и неизвестность о дорогом Джудайме, все остальное не имело смысла. — Это конечно, да, но сам подумай, что Примо сказал потом? Правильно: «Совершив его, соберите всех Хранителей, окропите вашей кровью и пламенем сокрытое во льдах, и оно укажет вам путь к спасению Вашего Неба.» - подняв вверх палец процитировал Дождь все так же медленно бредя по казалось бы бесконечному туннелю. Однако едва не свалился с появившейся из неоткуда лестницы, не уследив за дорогой, благо внимательный Гокудера вовремя подхватил под руку утянув назад в проем. - Болван! – рявкнул праведно возмущенный седовласый раздраженно смотря на друга и любовника в одном лице со смесью страха и ярости. – Смотри куда идешь! Оба хранителя напряженно всмотрелись в даль. Впереди и правда была лестница, широкая и удобная, но сделанная так же изо льда. Лестница вела к шикарным дубовым дверям с золотыми ручками и вензелями Вонголы в центре. Не став обдумывать наличие спуска в подвале, мужчины аккуратно направились вниз искренне надеясь, что не убьются на одной из ступенек. - И все же! Нужно совершить кощунство, но что это может быть? – замерев перед дверями неуверенно уточнил у напарника бейсболист, нервно сжав рукоятку катаны целой рукой. Гокудера положив руки на ручки двери задумчиво прикусил губу. - Кощунство, да? Мы должны оскорбить святыню? Или может уничтожить что-то ценное для мафии? Или какой-то обет нарушить? – неуверенно перечислял мужчина, напряженно рассматривая вензеля на дверях. Ямамото вдруг позабавлено захихикал и наклонившись к другу зашептал в чужое ухо. - Неужто оргия, как у Масонов? М? Я бы не против был, а ты? – лукаво выгнув бровь пошутил Ямамото получив безжалостный удар в живот от гневно вспыхнувшего Гокудеры. Консельери радости и веселья напарника не разделял, а потому гневно поджал губы сурово смотря на стушевавшегося мужчину, неловко потеребившего затылок. - Придурок. – зашипел змеей Хаято затушив-таки сигарету и опустив окурок в специальный кошелечек, припрятанный в кармане на груди. Ямамото обиженно пожал плечами и резко открыл двери тут же в ошеломлении замерев. Рот Гокудеры открылся сам собой: – Кощунство! Ну конечно! Ямамото нервно сглотнул, рассматривая шикарный бальный зал века так восемнадцатого с высокими потолками и хорошо сохранившейся лепниной. Всюду сверкали хрустальные люстры и начищенный до зеркального блеска паркет. Комната не имела окон или же они были скрыты темными портьерами багряного цвета, зато была полна свежести и окутана лозами винограда с широкими изумрудными листьями, оплетающими все вокруг. Но не это так поразило мужчин, что безмолвно взирали красоту зала, то, что привело их в ужас и одновременно в благоговение находилось внутри оплетенное цветущими лозами плюща и шиповника, что казалось вырастали из небольших проталин в полу, заполненных замороженной кровью. То, что это была она сомневаться не приходилось. - Мавзолей… - неверяще выдохнул Гокудера рассматривая высокие глыбы Посмертной Воли, сделанные в причудливых вариациях всевозможных цветов словно на выставке ледяных фигур, в которых словно жучки в янтаре замерли силуэты людей. Самой ближайшей фигурой в хрустальной лилии, созданной из Небесного Льда, была застывшая в кресле Даниэла. Восьмая Вонгола, в опаленном багряном кресле обитом злотыми нитями и прожжённом ярко алом костюме, смотрела куда-то вдаль застывшим взглядом полным облегчения и была как живая. Казалось, растопи лед, и она вновь заговорит. Дыхание сперло в груди и Гокудера надсадно хрипя едва слышно выдавил: – Кощунство это…разорение могил? - Невероятно…***
В освещенном солнцем кабинете за длинным столом во главе сидела уставшая Адельхейд медленно цедя из чашки остывающий кофе и бездумно смотря в стол перед собой. Тени недосыпа все еще украшали бледное женское лицо заостряя черты и прибавляя возраста. Рядом с ней, напротив друг друга умостились Хана и ММ. ММ нервно массировала виски тяжело вздыхая, перед ней стояла такая же чашка дымящегося кофе, но рыжая словно не замечая бессмысленным взглядом рассматривала руки напарницы, сидящей напротив. Хана методично перебирала документы перекладывая все в разные стопки и искренне дивилась доверию, оказанному Адель. То, что ее допустили к документам Семьи Шимон, говорило о многом. У открытого окна, в метре от стола на кресле безучастно сидела Хром, все такая же бледная и осунувшаяся. На ее лицо было больно смотреть, до того похудевшей и изнеможённой выглядела Туманница почти полностью отдавшая свое пламя. Худую фигуру перебинтованную и укутанную в уже привычную официальную одежду укрывал теплый плед. Тонкие руки отрешенно перебирали зеленые пряди Франа сидевшего на полу у ее ног. Туман Варии молча жевал яблоко иногда счастливо жмурясь от мягких поглаживаний прохладных пальцев. Несмотря на внешнюю безмятежность мальчишка четко отслеживал как происходящие на чужой территории, так и периодически связывался с Вайпером узнавая ситуацию. Пока дела шли скверно. На другом кресле сидел хмурый тревожный Юлиан, нервно теребя рыжие пряди и взволнованно поглядывающий на более взрослых коллег. Его искренне пугало происходящие и мальчишка даже не пытался это скрыть. Что толку прятать свои переживание если и старшие, страшась неизвестности тревожно бегают глазами по комнате. За спиной Босса Резендо на подоконнике у открытого окна восседал его Туман Диего нервно перебирая свои алые пряди. Глаза мужчины неотрывно наблюдали за происходящим на территории поместья. Туман просто не имел сил поднять глаза на хрупкую женщину, самоотверженно спасшую его из иллюзорной ловушки. - Я связалась с Хибари, - негромко начала Хана оторвавшись от документов и отложив шелестящую на ветерке бумагу. Короткие вьющиеся волосы неприятно пощекотали лицо подхваченные новым потоком воздуха и женщина, не сдержавшись чихнула смущенно извиняясь. - сообщила, что Хром цела. Он сказал Емицу пришел в себя, но ничего толком не сказав потерял сознание. Адельхейд пождала губы, ситуация была ей невозможно знакома и близка. Совсем недавно в себя пришел ее супруг, но не вымолвив и слова потерял сознание опять покидая женщину на неопределенное время. И хоть врач уверял что критическая ситуация разрешилась, что спорный момент миновал и мужчина вне опасности, сердце Адель сжималось от холодного ужаса. - Рехей молчит, - поделилась своими сведениями ММ взяв наконец горячую чашку в продрогшие дрожащие от страха пальцы. Хана болезненно поморщилась, обхватив себя руками и судорожно вздохнула под тусклым, но ободряющим взглядом напарницы. - Хару сообщила, что он занят Ламбо и И-Пин, на малышку обрушилась часть потолка при взрыве. Хару боится она не сможет больше ходить. От произнесенных слов все присутствующие вздрогнули, Юлик и Хром болезненно сжались, искренне волнуясь за милую девочку что нравилась обоим. Особенно сильно переживала Хром, как более близкая ребенку подруга и няня. - Но словно нам этого мало, Ламбо сейчас в тяжелом состоянии, большая часть внутренних органов была повреждена, крупные ожоги и искалеченные его собственным пламенем руки. Хару не знает выкарабкается ли телёнок или нет. Рехей ничего не говорит. – тяжело выдохнув закончила ММ поджимая губы тоже переживая за мальчишку. Она помнила мальчонку еще совсем крошкой, когда он вредным теленком упрямо следовал за Савадой встревая в неприятности и раздражая всех. Знание, что ребёнок которого ты знаешь многие годы рискнул своей жизнью и может умереть в тот момент, когда ты сильный и обученный боевик лишь как финансист колесишь мир, вгоняло в ужас и отчаянье. ММ впервые так сильно сожалела что покинула ряды сражающихся. Хром раздраженно сжала кулаки болезненно жмурясь. Какая же она бесполезная! Ни черта без босса и учителя не может. На глаза девушки навернулись слезы обиды и разочарования вы самой себе. Бдительный Фран мягко погладил сжатые в кулак пальцы нервно мотнув головой. В комнату чуть пошатываясь вошел мужчина в халате, что до этого осматривал Энму. - Босс Шимон приходил в себя трижды, но всего на пару минут. Все показатели в норме, пламя начало функционировать в нужном ритме, не замыкаясь кольцом и не переходя в мрак. Еще пара дней и он наконец окончательно оклемается. Однако и то, что есть сейчас, очень хорошо. – негромко заговорил доктор Мирель чуть растрепав светлые пряди. Мужчина, как и все окружающие был вымотан, но заметив Хром в кресле лишь тяжело вздохнул направился к девушке. - Синьора, при всем уважении, вам не стоило вставать ещё дня три. – мягко начал врач, неспешно беря руку напряженной туманницы в свои ладони. Сосредоточившись Мирель, просчитал пульс, просканировал пламенем тело и раздраженно поджал губы. – Ваше пламя бесспорно сильное, но тратить его на иллюзию целостности организма…глупо. Просто подождите пару дней, пламя солнца и лекарства подлатают вас и тогда уже смело пользуйтесь пламенем. Хром благодарственно кивнула, но с места не сдвинулась, безучастно смотря на свои колени. Ей было плевать, все что сейчас желала девушка, это набраться немного сил и оправиться к Рехею, а затем и на помощь боссу с Мукуро-самой. Диего удивленно вскинул глаза на невольную коллегу просканировав тело своим туманом и с ошеломлением понял, что все это время он даже не ощущал как та пользуется иллюзиями. Уровень владения пламенем и главное способность погружать не только тело, но и сознание в иллюзию поражал. Туман Резендо вновь фыркнул, кажется, монстр Рокудо нашел себе учеников под стать. - Гокудера и Ямамото не выходят на связь, но люди, оставшиеся в особняке, сказали, что они целы и сейчас в подземелье Первого. Зачем никто не знает, проход опять закрылся, и они вне досягаемости. – заговорил Фран узнав наконец все от Вайпера, что раздраженно вещал новости получив нагоняй от Занзаса. - Десятый и ананасовая фея исчезли. Их не могут отследить ни по пламени, ни по маячкам. Просто растворились в воздухе. Арии было видение, что Десятый в лаборатории и все сейчас землю носом роют разыскивая его. Счет идет на часы, никто не знает как скоро Савада умрет. У Хром сперло дыхание. Это конец. Судорожно втянув в грудь воздух, девушка, преодолев слабость вскочила на ноги и не оглядываясь бросилась на выход спотыкаясь и запинаясь, но упорно направляясь к дверям. На очередной запинке ее мягко подхватил Диего неловко оскалившись и смущенно отведя глаза. - Не боись, красавица, ты спасла мне жизнь, в знак дружбы наших семей и моего долга перед тобой, я помогу в поисках. – уверенно кивнул себе мужчина и подхватив легкое тело на руки широкими шагами направился вперед. За ним засеменили Хана, ММ, Фран и Юлик спешно прощаясь с хозяйкой поместья. Адельхейд мягко кивнула друзьям и подошла к окну. Через пару минут в окне показались фигуры спешащих к машинам друзей, что-то тревожно обсуждающих и размахивающих руками. Обхватив себе руками, женщина закрыла глаза поднимая голову к небу и тихо едва слышно попросила: - Дева Мария, пожалуйста, присмотри за ними. – на глазах невольно выступили слезы. Мирель отрешенно смотрел на Хранителя Шимон сочувствуя чужому горю и тревоге. – Останься в живых Савада….***
Савада приходил в себя мучительно медленно и безбожно тяжело, голова раскалывалась, сжимаясь в болезненных спазмах, глаза под плотно сомкнутыми веками горели словно в них закапали жидкое пламя. Тело его сотрясалось от спазмов и судорог. Единственным ориентиром в море агонии были теплые узкие ладони, сжимающие его рубашку на спине и сильные руки, обхватившие поперек груди. Нос щекотал знакомый запах лотосов и легкой мороси даря успокоение. - Тсунаеши-кун… - тихий надсадный голос Мукуро полный ужаса и боли ворвался в сознание как гром среди ясного неба. Рокудо над ухом сипло разрозненно дышал, прижимая шатена к себе в отчаянном ступоре. Тсунаеши поспешил сосредоточиться и хотя бы открыть глаза, тусклый свет ламп больно резанул сетчатку, но Савада зашипев глаз не закрыл. Мукуро и правда нашелся до неприличного близко, он вжимался своим тонким телом в тело Савады и судорожно дыша нервно оглядывался, напряженно щуря глаза. Тсунаеши привстал тихо застонав, но синеволосый отстраниться не позволил, цепляясь в тело любовника мертвой хваткой. Что-то явно было не так. Восприятие наконец вернулось и Тсунаеши осмотрелся осознав, что так напугало любимого – лаборатория. Белые грязные от пыли и еще чего-то стены, колбы и приборы, запах крови и лекарств, писк мониторов, широкое панорамное окно, демонстрирующее операционную, все еще заляпанную кровью и разбросанные абы как хирургические приборы. Они были в искореженной копии подвалов Эстранео. Прекрасно. Просто прекрасно. Мукуро всхлипывает словно потерянное дитя и жмётся к Саваде прячась в чужих заторможённых объятиях. Тсунаеши вздыхает, пару мгновений приходит в себя и наконец отмерев притягивает Рокудо ближе, оглаживает тонкие бледные скулы, сцеловывает слезы и приникает робко к губам. Мукуро судорожно дышит концентрирует внимание на Тсунаеши и наконец приходит в себя. - Я рядом Мукуро, я всегда буду рядом, обещаю. – они соприкасаются лбами, смотрят друг другу в глаза целую вечность и наконец найдя в себе гармонию мягко жмутся друг к другу. Мукуро от бьющего адреналина тихо поскуливает и страстно вылизывает чужой рот, отпихивает подол платья забираясь на Саваду верхом чтобы лучше чувствовать что его любимый здесь, рядом и хочет его как прежде. А Тсунаеши хочет, его ширинка вздыбливается он отстраняется и запрокинув голову смеется от неуместности их страсти, но руки против воли мнут чужие бедра ползут ближе к горящей дырочке, что перед отъездом на помолвку так усердно растягивали и благосклонно заполняли семенем. Они трахнутся прямо здесь, за решеткой непонятной камеры – думает Тсунаеши и уже тянется к своим брюкам как слышит учтивое покашливание, страсть слетает волной, Мукуро раздражённо шипит не желая слезать с чужих колен, но подчиняется резко обернувшись на потревожившего их наглеца и наткнувшись взглядом на человека в белом халате теряет всю спесь серея лицом. Тсунаеши сидит к человеку спиной опираясь на решётку, замерший на нем Мукуро напрягается всем телом словно дикое животное готовое к атаке. Шатену искренне интересно кто же их похитил, но Рокудо неожиданно притягивает его голову к своей груди и почти жалобно шепчет «не смотри». Интуиция подозрительно тренькает и Тсунаеши отстранив любовника оборачивается к незнакомцу давясь вдохом. Перед ним стоит Мукуро? Савада на мгновение теряется, не понимая происходящего, а затем осматривает человека еще раз успокоено вздохнув, нет, не Мукуро, показалось. Перед ним человек в белом халате и из-за тусклого освещения трудно разглядеть как тело, так и лицо, но синяя копна волос и знакомый хохолок посылают мурашки по коже. Человек в халате тихо хрипло посмеивается, достает из кармана непонятный пульт и нажав кнопку немного сдвигается в сторону давая обзор. Темные стены, оказавшиеся фальшивкой, медленно разъезжаются в стороны открывая вид на громадный бассейн. Нет, колбу. В полностью стеклянной конструкции мутно синяя вода, пропитанная пламенем и это видно даже невооружённым взглядом, на каждой стене вспыхивают разноцветные огоньки посылая токи в толщу воды. В самом центре замерли, прижавшись друг к другу дети. Тсунаеши рассматривает близнецов с немым ошеломлением, Мукуро нервно теребит перчатку и мечется взглядом по знакомым чертам малышей, спрятанным в этой чертовой прозрачной колбе с мутновато-синим раствором. У мальчишек длинные, трепещущие в воде, растрёпанные каштановые волосы на маленьких головках, остренькие изящные носики как у Мукуро, бледная кожа и пухлые чувственные губки Тсунаеши. Малышам едва ли есть полгода. - Милые, правда? – мурлычет, выходя из тени человек в халате и Тсунаеши захлёбывается вскриком. Перед ним – женщина, словно бы идеальная копия Мукуро и в этот раз интуиция настойчиво шепчет что она – оригинал, она не марионетка. Женщина смеется, подходя к колбе и обернувшись на миг произносит. – Мари Абессо. У Тсунаеши ухает сердце, перед ними родная мать Мукуро. Мари, созвучное с «море», смеётся и глаза ее ярко синие, как тот единственный глаз Мукуро, как бездонные очи Спейда и многих других иллюзионистов их прогнившего рода, как само эфемерное пламя тумана, смотрят почти ласково на детишек, зависших посередине колбы. Женщина ласково ведет тонкой изящной рукой по стеклу и воркует что-то умильно-нежное, что никогда не говорила своему родному сыну, ненависть к которому превышала материнский инстинкт. Тсунаеши невольно дергается, но молчит, рассматривает внимательно детей, сонные личики которых приятно расслаблены, а глазки с угольно-черными, длинными ресницами-стрелками мило прижмурены, дети спят не просыпаясь. Тсунаеши смотрит на Мари Абессо, потрясающее имя на самом деле, усмехается про себя Тсунаеши и сравнивает женщину со своим Туманом, говорящее… «Бездна морей», почти так же угрожающе и оригинально, как «Шесть путей мертвеца» или «Демонический меч», все у них в семейке такие опасные, что ли? - Эти дети…Они, мммм… Как бы правильно выразиться… настоящие… - голос ее взволнованно-обожающий, даже преклоняющийся и взгляд как у ярой фанатички. Рокудо закатывает глаза, едва ли не хлопнув ладонью по лицу. - Мы это поняли. – фыркнул Мукуро и напряженно всмотрелся в постаревшее, но не утратившее красоты лицо матери, последний раз он ее видел в свои 5, перед тем как его спустили на нижние уровни этой чокнутой семейки. – Я думал ты сдохла. – пренебрежительно плюется Рокудо и устало добавляет. - Зачем вам эти малявки … - Ой, лапушка. – защебетала Мари, перебивая сына и встрепенулась словно только что увидела ребенка, безжалостно отданного на опыты. – Эти детки, они не обычные знаешь? Они твои и Тсу-чана. Здорово, правда? У Савады голос отнялся и кажется остановилось сердце, он с изумлением смотрел на сумасшедшую женщину и не понимал, что она несет. А главное для него до сих пор было загадкой кто их сдал. Зачем? - Ну понимаешь Тсунчик… Оххххх, это сложно. – сокрушенно качнула головой женщина, прикусив губу и замолчала на краткий миг. Тсунаеши раздраженно поморщился как от фамильярности, так и от столь неоднозначной ситуации, матерь божья у него дети. - Знаешь, я ненавидела своего сына всю свою сознательную жизнь после его рождения, хотя до его появления я тоже его терпеть не могла, но мой отец, этот приверженец старых правил и друг старика Тимотео… О, он был просто в восторге, у него будет внук!!! Прямой потомок самого Деймона! А я? Я что же уже не потомок?! Да я его копия! – и это высказывание не было ложью, Мари была воплощением женской версии Спейда, даже сейчас, с редкими сединами в жгучих темно-синих словно, та самая океанская бездна волосах, с налитыми сумасшествием глазами и тонкими чертами. Изящный зигзагообразный пробор, расходящийся в два зигзага ближе к челке и неизменный хохолок. Мари была лучшим воплощением силы и красоты, и пахла удушливой хвоей и эвкалиптом. Кто бы знал, что Деймон пах лимоном и виски? - Я не хотела этого ребенка, но отец хотел внука, а мой повернутый на экспериментах муж желал узнать сколь велико будет его пламя. Мне было плевать, я планировала оставить его на попечение старика. Эрнесто, мой супруг и отец этого выродка, – хлестко выплюнула женщина и лицо ее премилое и вульгарно накрашенное, исказилось ненавистью. – от отца свои эксперименты прятал, старик слишком правильным был. Когда «этот» родился его забрал отец и возился с ним так, как никогда не возился со мной, я же зависала в Вонголе, рядом с симпотяжкой Емицу, бастардом Тимотео. Тсунаеши замер неверяще смотря на женщину. Он и представить не мог что его отец знаком с этой ведьмой во плоти. Он даже не догадывался что называющий его внуком, Тимотео, на самом деле его дед. А тут такие подробности. Мукуро рядом лишь молчал и морщился от отвращения к собственной матери, так и не ставшей его семьей. - О, ты не знал? – поняла его удивление Мари и рассмеялась раскатисто и дико, как смеются умалишенные или душевно больные. Посмотрела на малышей в колбе и успокоившись нежно погладила кончиками пальцев тонкое стекло. – Я знала Емицу, мы даже ладили неплохо. – пожала острыми плечами Мари и улыбнулась ласково, так что Мукуро перекосило от отвращения. – О, я младше его на пять лет, но это не мешало нам общаться, а потом он женился. Представляешь? На Нане… Мукуро вздрогнул от ощущения дикого ужаса, подкатывающего к горлу, и замер в неверии. Факт, что его мать могла причинить вред маме Тсуны, этой нежной хрупкой женщине принявшей его в свою семью, приводил в дикий ужас все естество иллюзиониста. Тсунаеши тоже затравленно оглядел синеволосую и всхлипнул в страхе. Мари, мягко поднявшись и все еще щебеча о днях былых, неспешно взяла пару шприцов и сковав двух ослабленных пленников пламенем неспешно взяла кровь у обоих медленно переливая образцы вы колбы. Злобные взгляды шипящего Мукуро женщина стойко игнорировала. - Мы с Наной поладили. Она такая ласковая, не чета Нанасе. – мягко произнесла Мари и глаза ее сумасшедшие, пугающие, вдруг стали по-человечески теплыми, мягкими - мягкими. Голос дрожал от сдерживаемой ласки и любви, словно Нана была ее сокровищем, лелеемым и желанным. Кто такая Нанасе осталось для Тсуны и Мукуро секретом. – Мы стали подругами, и она даже в Италию ради меня перебралась. У меня не было до нее близких людей. – честно призналась женщина и погладила любовно золотой кулон, в каких обычно хранятся фото дорогих людей и вековые надписи. Распахнув рот, женщина вдруг умолкла что-то обдумывая и придя к какому-то выводу неуверенно продолжила. – Нана… забеременела, и я рассказала ей про Амато. – парни в непонимании оглядели фыркнувшую женщину, Тсунаеши же неожиданно уловил ложь в ее словах, но понять, о чем именно лжет женщина пока не мог. – Это настоящее имя Мукуро, а не то, что он сам себе выдумал. – пожала плечами женщина в пренебрежении. - Амато Абессо? Бездна любви? – охрипшим голосом переспросил Мукуро и вздрогнул от своих же слов. Не верил он что эта женщина могла его так назвать, сама же сказала, что терпеть его не могла. - Тебя дед твой так назвал, я бы тебя Сдегнато назвала, но против старика не попрешь. – выплюнутое безликое «презренный» на певучем итальянском больно резануло сердце, ну что ж, это больше похоже на правду – «бездна презрения», Мукуро хмыкнул. Тсунаеши же отчаянно вслушивался в шёпот интуиции что-то во всей этой истории было не так. - Так, о чем это я? Аааа, ну я ей про сына рассказала, а та так обрадовалась, мол наши мальчики дружить будут! Я тогда впервые была рада рождению мелкого. – честно призналась синеглазая и села на стул возле колб. Тсунаеши с Мукуро смотрели на женщину устало, но слушали, пламя было заблокировано клеткой, куда бежать-то? – Я тогда им даже заниматься начала. – доверительно поведала Мари и улыбнулась сардонически. - Нана тоже с ним возилась, а карапуз баловался пламенем, сильным надо признать, племенем. Оно у нас одинаковое, только эссенция разная, и природа, но суть одна. Я в основном атакую, созидание дается мне плохо, но вот сынок мой был истинным потомком Спейда, как и сказал старик, и атака, и созидание, надо же… - Ты правда обо мне заботилась? – решил все же уточнить Рокудо и замер в ожидании. Тсунаеши бросил на него взгляд полный сочувствия и любви. - Да. Я даже начала тебя любить, по-своему, конечно, но все же… - у Мукуро дыхание перехватило, все же чтобы он не говорил, но он очень хотел любящую семью, маму и отца, супругу (вообще-то хотелось бы Саваду, но детей у них не выйдет завести) и детишек. – А потом Нана… родила. – Мари посмурнела и прикусила губу, словно что-то гложущее ее долгие годы наконец подступило к горлу и хочет удушить. – Она родила близнецов. -Что?