I
7 сентября 2018 г. в 12:52
Первое, что увидел Акутагава Рюноске, когда смог, наконец, разлепить веки и сфокусировать взгляд, был высокий белый потолок, с которого бил в лицо неестественно холодный, режущий глаза свет мощного галогенового прожектора. Оглядевшись — затёкшая шея двигалась с трудом — эспер заметил хромированный многоэтажный стеллаж, на котором громоздились незнакомые ему приборы, отдалённо напоминавшие то ли компьютерное, то ли медицинское оборудование. Стены — такие же белые, как и потолок; минимум мебели. Окон в помещении не было, — по крайней мере, в поле зрения.
Акутагава глубоко вздохнул, стараясь не закашляться. Прислушался к собственным ощущениям. В ушах странно звенело, и по всему телу была разлита непривычная вязкая слабость, но в целом он чувствовал себя удовлетворительно.
«Где я и что вчера случилось?»
Неозвученный вопрос повис в одной из астральных проекций пространства, застряв занозой между измерениями.
Он не помнил, что произошло вчера…
Мозг отказывался выдавать информацию, как зависший браузер, перегруженный запросами. Вроде бы ничего особенного не было. Самый заурядный из всех заурядных дней, без нештатных ситуаций и сколько-нибудь значащих происшествий.
Но что-то же было!
Ладно, хватит. О прошлом он ещё подумает, позже. Сейчас надо подумать о настоящем. И действовать согласно обстоятельствам.
Отбросив лишние мысли, Акутагава хотел подняться на ноги, но к своему немалому удивлению обнаружил, что его запястья и лодыжки крепко стянуты ремнями. Дёрнулся — безрезультатно. Ремни оказались прочными.
Вот это уже была новость.
И всё-таки, где он? Эта комната не похожа ни на лазарет Портовой Мафии, ни даже (чем чёрт не шутит) на больничную палату Детективного Агентства.
Раздражённо нахмурившись, эспер попытался вызвать Расемон — и не смог. Вообще.
Эта новость была гораздо неприятнее предыдущей.
Он предпринял ещё несколько попыток, но каждая из них закончилась ничем. Расемон не являл себя.
Не может такого быть… Акутагава приподнял голову, осматриваясь. Из одежды на нём была только блузка; он поискал глазами остальное, и не нашёл. Ну и что? Это не объяснение — Расемон можно создать из любой одежды. Почему же у него не получается контролировать свою собственную способность?
— Э-эй! — крикнул он, но голос потонул в замкнутом пространстве комнаты, не покинув её пределы. Акутагава был точно уверен: как бы он ни вопил, его не услышат.
Его арестовала организация по контролю за эсперами? Или полиция?..
Да ну. Бред, конечно. Он усмехнулся, осознав полнейшую нелепость этого предположения. Ни одной из официальных структур нет резона трогать боевых эсперов Портовой Мафии.
Тогда кто?
И зачем?..
Нет, это не те вопросы. Главный вопрос звучит так: каким образом им удалось аннулировать его способность?
Акутагава подумал именно в такой формулировке: «аннулировать». Потому что насовсем лишить эспера его способности искусственными путями невозможно в принципе. Так же, как и привить способность обычному человеку. Дар — врождённое свойство, как группа крови и резус-фактор.
Акутагава потянулся, разминая затёкшие мышцы. В его теперешнем положении оставалось одно: ждать.
Неизвестно, сколько прошло времени, но отточенное чутьё мафиози подсказывало, что с того момента, как он очнулся, минуло много часов. Акутагава терпеливо ждал. О, да, он умел ждать, — в противном случае в Мафии бы он не выжил.
Периодически приборы на хромированной стойке издавали разнообразные звуки: щёлкали, стучали и тонко попискивали, и Акутагава отсчитывал время по этим звукам.
Десять коротких. Один длинный. Частая очередь щелчков, подмигивание зелёного индикатора. И через полчаса всё сначала.
Хотелось есть, ещё больше — пить. Во рту пересохло. Глаза щипало от пота. Но всё это были несущественные мелочи. Частое мигание зелёного светодиода означало, что надо опять попробовать вызвать Расемон, — Акутагава не оставлял попыток активировать свою способность.
И всё же тот факт, что его до сих не убили, вселял надежду. Если его оставили в живых, значит, он для чего-то нужен своим тюремщикам. А если так, всегда остаётся шанс удрать. Предварительно, разумеется уничтожив и их самих, и их проклятое логово.
Когда дверная ручка повернулась и послышались шаги, пленник поначалу решил, что это его разыгравшееся воображение, не более. Но когда над ним склонился русоволосый человек в очках с сильным «плюсом» и белом халате, Акутагава вздрогнул и мгновенно очнулся от оцепенения.
— Наконец-то, — пробормотал эспер. — А то я уж было начал подозревать, что про меня забыли.
Оставив эту реплику без внимания, мужчина в халате подошёл к стойке с приборами и застучал по клавиатуре. Акутагава изучающе посмотрел на незнакомца. Высокий, подтянутый, моложавый, с густыми волосами, зачёсанными назад, он скорее производил впечатление оставившего карьеру спортсмена, нежели учёного или врача.
— В сознании, — деловито констатировал незнакомец, равнодушно скользнув взглядом по цифрам, высвечивающимся на мониторе. — Я же говорил, дозировка недостаточна. Что было со мной спорить?..
— Кто вы? — Акутагава с нескрываемой антипатией уставился на мужчину. — На кого вы работаете?
— Ты не в том положении, дружище, чтобы задавать вопросы, — отрезал тот, и затянутой в резиновую перчатку рукой принялся крутить колёсики приборов. — Заткнись, или я заткну тебе рот.
— А ведь ты не эспер, — Акутагава проницательно прищурился. — Ты — обычный человек.
Мужчина не ответил.
— Зачем я вам нужен? — повысил голос Акутагава, раздражённый тем, что его игнорируют.
Такого прежде не происходило. Никогда.
Мужчина медленно повернулся к нему. На тонких губах играла недобрая, даже зловещая улыбка.
— Нам нужен не ты, а твоё ДНК. Впрочем, тебя это знание вряд ли обрадует и вряд ли чем-то поможет.
Он говорил, а его силуэт становился все более расплывчатым. «Снотворное. Или транквилизатор», — запоздало спохватился Акутагава, только сейчас заметив тонкие пластиковые трубки, ведущие от ёмкости с раствором к его венам. Входящая в вену игла была надёжно зафиксирована пластырем, поэтому он её и не почувствовал. По трубкам медленно двигалась белёсая мутная жидкость.
Акутагава отчаянно рванулся, понимая, впрочем, что это бессмысленно. Сознание уже затуманивала вливаемая в него отрава, мысли путались; и очень скоро его пленила бесконечная всепоглощающая тьма.