Беcпричудная гадина.

      Pov. Кацуки.       За день до смерти Всесильного мне ещё ранним утром стал названивать Деку. Где-то в шесть утра мы всем классом были в палате у Тошинори Яги, легендарного героя.       Старик давно был одной ногой в гробу. Смерть постоянно дышала ему в спину, но этот человек умудрялся мужественно ей противостоять.       Я за многое его уважал, но, пожалуй, никогда больше не увижу такой воли к жизни. Если с ранних лет я восхищался его невообразимой силой, то в UA я начал молиться за каждый отведённый ему час. И он жил. Когда мне сообщили тем проклятым утром, что бывший Символ мира с минуты на минуту покинет мир живых, то я попросту не мог в это поверить. Я был сражён на повал. Как так? Мне казалось он всех переживёт. Он, черт возьми, дохерище лет боролся с костлявой! Он Всесильный! Он не может проиграть в битву с какой-то сраной хренью с косой! Он хотел жить! Не может быть, что он проиграл! Всесильный всегда побеждал!       Но Тошинори Яги и правда проиграл в этой битве. Это я понял когда зашёл к нему в палату и вместо взгляда наполненного воли к жизни я встретил взгляд полуживого, усыхающего человека. Я понял, что это и правда конец, но не сразу принял. Сердце стало наливаться кровью. Этот мужчина навсегда останется моим кумиром, не смотря ни на что. Но было за него чертовски обидно. Наверное я бы сделал все, если бы знал, как ему помочь в бою с чертовой смертью.       Он цеплялся до последнего своими тощими пальцами за отведённые ему дни и отдавал все силы на обучение никчемного Деку, который, в итоге, занимает теперь третью позицию среди героев. Люди уже присвоили звание Символа Мира этому Деку. Но хрен бы он что сделал без Всесильного.       Не только Деку Всесильный уделял много времени. Он часто пытался что-то вдолбить и в меня. Но разве мне возможно что-то вдолбить? Я всегда был бараном.       Когда этот мужчина за десять часов до своей смерти стал на последнем издыхании говорить всем собравшимся какие-то пожелания, я решил отойти. Пусть лучше другим говорит. Я всегда никого не слушал и будет погано, если предсмертные слова Всесильного я тоже проигнорирую. Нет, я не хочу гавнить это. Уж лучше пусть эти идиоты из моего бывшего класса его выслушают. Они реально это запомнят и выполнят.       Однако Всесильный был иного мнения. Он настоял чтобы я к нему тоже подошел. К глазам стала поступать соль, ведь я понимал, что такой танк как я не достоин что-либо слушать, от полуживой легенды. Я просто понимал, что это будет невыносимо. В этот раз я не должен разочаровать кумира. — Бакуго… мальчик мой, ты хоть немного спишь? — прошелестел Тошинори ели слышным голосом, улыбаясь мне этой своей доброй улыбкой. О, Боже… Нет, я знал что хреново выгляжу, но неужели это так заметно? — Совсем себя замучил. — печально вздохнул бывший Символ Мира, окончательно убеждая меня в моем паршивом видоне. — Всегда мечтал увидеть тебя счастливым, улыбаещемся… Кха! — он прервался и стал под обеспокоенные взгляды откашливаться кровью. Деку тут же подскочил к нему с тряпкой, а я плотно сжал губы. Извини, Всесильный. К сожалению ты и правда не увидишь как я улыбаюсь. Не научился. Какой есть. Лучше за одну секунду не стану. Тем временем старик смог снова ко мне обратиться. — Посмотри на мир, Кацуки. Ты стал превосходным героем, но ты не счастлив. Разве можно быть счастливым одному, абстрагированному от всех? Ты выбрал путь одиночки. Ты никогда не задумывался, правильный ли это выбор? Стремиться к вершине без чьей-то поддержки, доброго слова, тёплой улыбки? Попробуй не игнорировать тех, кто стремиться тебе помочь, чтобы хотя бы понять, что это значит. Тех кто готов тебя принять и полюбить. Поверь, таких людей много. Просто ты зачастую их не замечаешь. Не бойся впустить в своё сердце таких людей. Пусть они будут рядом. Тогда ты начнёшь жить. Действительно жить. Кха!..       Всесильный снова стал кашлять, а у меня по щекам потекли слезы, потому что, блять… он умирал. Сказал мне подобное перед своей смертью. И он верно сказал. Я и правда забыл как жить с людьми. Как отшельник. А может я тупо не знаю как с ними жить? Не умею? Что я вообще делаю?       Глядя на умирающего Всесильного я начал понимать, что он боролся за эту жизнь вовсе не из-за славы, или чего-то такого. Он боролся за жизнь. А что такое жизнь? Может эмоции и переживания? Черт его знает! Тошинори вечно о ком-то волновался. То о придурошном Деку, то о мне. Радовался нашим успехам и поддерживал при неудачах. Он жил этим, тревожился, испытывал много чувств. И мы его любили, как какого-то отца-наставника.       Взгляд Тошинори всегда был добрым и жизненным. Глядя на себя в зеркало, я всегда поражался как он может так смотреть. Но на самом деле это и есть сила. Его взгляд отражал жизненную наполненность, а мое отражение отражало мудака, который только и умеет взрывать своих врагов и двигаться к вершине, не видя никого вокруг. И вот, это уже двадцать два года происходит. И что? Хорошо ли мне от подобной жизни? Что я нового испытал? Ещё сильнее от всех отделился, нажил себе врагов и потерял много связей.       Всесильный жил ради самых близских.       Самых близких, да? А кто у меня из самых близких? Мама и папа от которых я съехал и навещаю раз в пол года? Деку, которого я вечно матерю, на чем свет стоит? Киришима, которого я в последнее время тоже зачастую забываю. Потом этот Пикачу, Черноглазка, Скотч… Все эти недоумки из моего класса.       Рика.       Рика… Черт! Рика!.. Чем я тогда думал? Как ебнутый псих наорал на неё, прогнал, потом ещё истерил всю ночь, пока меня под утро окончательно не добили звонком с новостью о Всесильном. Черт!.. Да что со мной?! Совсем рехнулся! Сколько я не спал? Я сам уже запутался… Что вообще происходит? Репортаж, срыв на Рике, теперь ещё Всесильный… Что, блять, происходит?!       На телефон без конца поступали какие-то, сообщения. Я только и делал, что отвечал на это как полный кретин. В основном: «Не пиши мне, тварь». И без вас тошно. Даже маме так написал. Я потом об этом очень жалел. Очень. Я не знал кому я вообще писал. Она не была никак указана у меня в телефоне. Я ещё не успел обозначить этот номер. Хотя что там? Мать у меня всегда в телефоне есть. «Мать-перемать». И этому номеру я отвечал как последний ублюдок. В тот день даже мама «тварью» оказалась.       Но тогда мысли были далеко от дурацкого телефона, который я чудом не взорвал.       Всесильный на последней силе сказал всем своим любимым ученикам и друзьям, чтоб мы жили без сожалений. После этого он начал проваливаться в сон. В последний сон. Атмосфера уже тогда стала невыносимой и тяжёлой. Все поняли, что это его последний сон.       Всесильный. Это один из важнейших людей моей жизни. Я восхищался им в детстве, хотел превзойти в подростковом периоде, каждый день переживал за него после выпуска. С ним меня многое связывало. Его похвала всегда была для меня самой важной. Может я где-то его не понимал, но это никогда не отменяло того факта, что Всесильный навсегда оставался и остаётся моим кумиром.       Когда кто-то является для тебя неотъемлемой частью жизни, то начинает казаться, что это будет всегда. Вот я и отрицал происходящее до последнего. Как такое возможно? Всесильный не может умереть. Он же всегда был в этой жизни. Всегда.       Но оказалось, что нет. На следующее утро его не стало. Последние крупицы жизни покинули его.       Это многих подкосило. Особенно наш класс. Интересно, что там с Деку происходит? Наверное нас с ним напару можно в белые рубахи одевать. Я не успел обратить внимание на его состояние. Наверное ревет как баба. Я заметил, что при смерти значимых ему людей его жестко прорывает на слёзы. Сам удивляюсь, как я сумел держаться? А. Не верил в происходящее. До меня подобные вещи тяжело доходят.       Я ещё неделю это отрицал. Даже на поминках. Как когда-то в детстве… Только тогда я действовал и пытался её разбудить. Сейчас все иначе: тупо глядел на раскрытый гроб с бездыханным телом.       Учительский состав академии с учениками тоже пришли прощаться с легендой. Наверное и она среди них была, но я не заметил. Я стоял тогда в прострации и не верил в происходящее.       Потом я не ходил на работу. Вообще. Неделю меня не было ни в UA, ни на основной работе. Я уехал куда-то в лес и бродил там как Маугли. Все как я и указал. Неделю я отрицал. Зайдя в самую глубь леса, я стал все взрывать и орать как полуумный. Вроде отпустило. Через жопу, но это мне как-то помогло, поскольку я стал возвращаться в реальность. Снизошёл выйти из леса, завести мотор моего автомобиля и помчать обратно в Японию.       Когда я приехал домой то, наконец, решил взглянуть в свой телефон. Кто бы сомневался? Тысяча и один вызов от мамы. Разумеется я набрал её в первую очередь и поведал ей про свои увлекательные блуждания по лесу. — Слабак! — раздалось в трубке. Мама мне всегда так говорит, если я начинаю в чем-либо проявлять слабину. — Да, слабак. — убито выдохнул я. Впервые я был с ней согласен. Это все меня загнуло. Оно меня стало топить в какую-то срань и я позволил себя затопить в это. — Как баба. — Да реально, блин, как баба! Успокоился! — рычала на том конце мать, — Всесильный бы точно блеванул, если бы увидел такую тряпку! Он бы тебе врезал! — Заткнись… — зашипел я, начиная раздражаться от общения с этой женщиной. — Комодом бы тебе врезал! Хватит ныть! Взял себя в руки и продолжай позорить нашу семью как Кацуки Бакуго, а не как сраный нытик! Понял?!       Моя мать — это нечто. Я начал материться, что вызвало ответную реакцию с другой стороны трубки. Именно это вернуло трезвость разума и, в придачу, некого пинка под зад.       Жизнь идёт своим чередом. Мать, я, ссора. Не я покинул этот мир. Мне ещё нужно здесь прожить, как он сказал, без сожалений.       На минуту я представил, что Всесильный все ещё рядом. Что он наблюдает за мной, как раньше. Я никогда не хотел упасть перед ним в грязь лицом, но, видимо, на этой неделе с треском провалился. Вёл себя как дебил. Пора бы это исправлять. -… и ты вообще давал себе отчёт, что писал, а?! — надрывалась на другом конце мать. — Ты всех кругом «тварями» и «гнидами» обозвал! Всю Японию! Меня так в первую очередь! Ты чем думал?! — Достала, ведьма! — проворчал я, — Завтра тебе позвоню, когда у тебя пена из-за рта перестанет идти! — в привычной манере закончил я и прервал звонок.       Что она сказала? Что я всем людям на земле отправил какие-то долбаные сообщения? Надо бы взглянуть на это.       Я открыл сообщения и стал смотреть, что именно я отправил народу неделю назад. Это оказалось отвратным занятием. Все друзья и близкие поголовно оказались каким-то мусором. Как их только не обзывал. Матери особенно перепало моими «ласковыми» ответами, ведь она чаще всех писала.       Мое сердце остановилось, когда я увидел те самые цифры. Рика… «Не пиши мне, тварь», 07:25. Прочитано.       Я замер от шока. Пальцы онемели и я не мог сдвинуть экран выше, ведь там было её сообщение. Что бы там не было написано, но я ответил ей этим. Я ей это отправил. Я. Назвал самую мою дорогую девочку тварью.       Блять… Сука!!! Почему мне в тот момент не прилетело метеоритом в голову?! Почему?!       Если вспомнить, то я ещё на неё наорал, послал… теперь ещё и это. Ох, блять… Ну пиздец. Полный пиздец.       Я дрожащими пальцами открыл ее сообщение, которое должен был прочесть ещё неделю назад. Эта девочка, она мне тут всю душу излила. Призналась в любви. В любви. Она в этом призналась даже не смотря на то, что я тогда ей устроил. Мое сердце начало отбивать какой-то бешанный ритм. Каждая строчка была пропитана трепетной искренностью и желанием прийти к перемирию. Это сообщение пробудило к Рике ещё больше тепла и боли. Нереальной боли в сердце.       Бедная. Насколько же я её ранил этим ответом? Назвать после этого тварью. Тварь тут только одна, в моем лице.       Я захотел вернуться назад. Хочу стереть это гавно нахуй! Я тогда должен был написать все иначе. Что я натворил?! Только я мог отправить подобное.       Телефон стукнулся об пол. Я сильно сжал пальцами свои волосы и стал отчаянно кричать на весь дом.       Я не знал, что делать. Наверное она меня теперь ненавидит. Как искупить свою вину, когда ты взорвал все мосты, связывающие тебя с любимым человеком? Это была моя самая жуткая ошибка. Полный провал.

На следущий день.

      Я не из тех кто оправдывается, просит какие-то прошения, вымаливает их перед кем-то, стоя на коленях. Зачастую если я в чем-то провинился, или являюсь у кого-то в долгу, то я заглаживаю все своими действиями.       И я чувствую сейчас себя не в своей тарелке. В такой ситуации какая получилась у меня с Рикой одними действиями не обойтись. Если я хочу добиться её прощения, то надо с ней поговорить. А я хочу это прощение. Она важный для меня человек.       И что ей сказать? «Прости, я тут немножко психанул»? Немножко, мать его! Она наверняка спросит зачем я вообще извиняюсь, когда и так хотел порвать с ней все связи. Как ей ответить? Что у меня уже в другое полушарие моча ебанула и я радикально изменил свои взгляды?!       Нет. Блять. Как все сложно.       Просто я уже много потерял. Я с многими рушил связи. Я понял, как важно когда дорогой тебе человек повернут к тебе лицом. Я не хочу её потерять. Не хочу потом из-за этой херни бояться к ней подходить. Не хочу. Только не она. Она исключение.       От размышлений меня отвлекли приближающиеся голоса. Как раз среди них была та, кого я ждал. — Рик, ты в курсе, что фестиваль будет в честь Всесильного? — Конечно в курсе. Как никак, я же староста.       Я тихо вздохнул. Судя по её звонкому голосу и не скажешь, что её что-либо мучает. Может не надо им мешать? Что даст ей мое извинение? Оно хоть чего-то будет стоить, или испортит наши связи ещё сильнее? — Не могу поверить, что в этот раз его не будет. Всесильного. — голос ее собеседницы уже был близко. Надо определяться, как мне быть. — Знаешь, как бы жестоко это не звучало, но смерть его рано или поздно бы забрала. — произнесла Рика, — Наверное глупо уже ворошить этот момент. Нам остаётся только помнить его добрым словом и восхищаться. Больше мы ничего не сделаем. Лучше вернёмся к теме фестиваля. Не хочу про чью-либо смерть говорить. Мы и так без конца это обсуждаем. Я устала. — Ты права. — грустно кивнула собеседница, а я стал идти за ними по крыше. Тема разговора заинтересовала. — Говорят этот фестиваль будет особенный. Не такой как раньше. — Ещё бы он был не особенным… Ой! — ойкнула Рика, когда я спрыгнул прямо напротив неё. Просто они уже подходили к общежитию, куда я не мог так просто проследовать.       Недавняя улыбка сошла с лица Рики и я уже стал жалеть, что прервал этот их девичий разговор своим появлением. Малиновые глаза наполнились болью, которая отдавала мне прямо в сердце. — Можно с тобой поговорить? — спросил я, виновато глядя ей в глаза. — Поговорить, — тихо повторила она и устало выдохнула. — Так и быть. Кейси, скоро вернусь. — кивнула она подруге и мы с ней пошли в сторону. — Что Вы мне хотели сказать, Кацуки Бакуго?       Такое официальное обращение уже напрягало. Сразу повеяло холодом с её стороны. Ну точно пиздец. Я с моим умением извиняться сейчас могу только ещё хуже все сделать. Ладно. Надо попробовать. — Я хотел извиниться. Представляю, что ты сейчас испытываешь. Я бы сам такое не простил. Ты мне написала… трогательное сообщение, а я на него ответил как моральный урод. Я не хочу это никак оправдывать. Понимаю, сам оплошал. Просто… извини. — Господи, какое сложное слово! Я определённо не привык подобное говорить.       Рика выразительно на меня все это время глядела. Мне казалось, что она даже не мигала. В её взгляде прямым текстом можно было прочесть осуждение и я перед ним каялся как самый нереальный грешник. Иногда я чувствовал себя виноватым, но раньше это было не так ярковыраженно как сейчас. Она будто вечность на меня так смотрела, хотя прошло не больше минуты.       Она обречённо вздохнула и покачала головой. — Ладно, забудьте. Я уже Вас простила. — сухо прозвучало из её губ. — Я в курсе, что Вам было не по себе. По новостям указали, что от Вас многим такое сообщение пришло. Значит не я одна такая. — с каждым словом становилось только хуже. Она говорит со мной как с каким-то встречным, не более. Ей безразлично. Нет, она меня не простила. Нихуя она меня не простила. — Вы все мне сказали? — Я… — замялся я. Замялся. Я себя сейчас сам не узнаю. Но при таком холодном общении с ее стороны, думаю любому бы стало не по себе. Обычно с ее лица не сходила улыбка. — Да. — Тогда я пойду? — спрашивает она.       Нет! Не уходи! Ты же нихрена меня не простила! Возможно надо ещё поговорить. Наверное я плохо извинился. А может надо что-то сделать? Что сделать? Встать на колени? Бросить мир к ногам? Что?! — Иди, Рика. — выдавливаю я из себя, понимая, что сейчас я ничего не могу сделать. — Всего доброго! — бросает она и убегает к своей подруге.       Всего доброго? Ну охренеть. Хочу нажраться в ближайшем баре, как скотина. Серьезно. А что может быть хуже? Только её «всего доброго», за которым кроется «чтоб тебе провалиться».       Вместо бара я пошёл сторожить академию. Хотя настроение было в самый раз к срыву в ближайшем гадюжнике. Но так как «блудный страж» только вернулся с загула, то надо было как-то заглаживаться это дело, с не усугублять.       Вскоре мы с Рикой встретились на Спортивном фестивале. Я тогда и не догадывался, что именно приготовило UA для такого события…