Сейчас или никогда

Хосок пишет Чимину сообщение, что подъехал и можно ли ему приступить к совершению плана К.Н., который он усердно составлял, так что всё должно получиться на пятёрочку или хотя бы на четвёрочку. Чимин даёт добро и Хосок собирается с силами, хватает щенка и вылазит из машины. Неудивительно, что Намджун предпочёл провести этот день у себя дома в уютной обстановке со своим любимым человеком. Хосок поднимается на нужный этаж, на который так давно не поднимался, что ноги подкашиваются на ступеньках, будто он совершает преступление и его вот-вот поймают. Чонгук же следовал молча за ним, если что готовясь его ловить, потому что шатало того не хило. Вот, они оказались у квартиры Намджуна, Хосок глубоко вдыхает и выдыхает, крепко обнимая щенка, который тоже притих, чувствуя, как он нервничает. — Хён, успокойся, это же не экзамен по математике, всё будет хорошо, – подбадривает Чонгук, что тот подпрыгивает, перепугавшись громкого голоса позади. — Тсс, тише, нас же могут услышать, – оборачивается к нему брюнет, шипя на него. – Намджун во сто крат страшнее какого-там экзамена, поэтому если в меня что-нибудь полетит, пожалуйста, поймай это до того, как это прилетит мне в голову. — Не драматизируй, ему это незачем делать. Вы помиритесь, я уверен, – Чонгук хлопает его по плечу и поворачивает к двери, нажимая на кнопку звонка. Хосока тут же бросило в дрожь и он уже хотел было сбежать, но сзади стоял Чонгук и он прижался спиной к нему, ища спасения. Дверь открывается и в проёме появляется Намджун, который явно не ждал гостей. — Маленький щеночек просит прощения за неудачного друга и поздравляет тебя с двадцатичетырёхлетием! – выпаливает Хосок, суя в лицо Кима бигля и прячась за него. Неловкая пауза длилась минуту, пока Намджун не рассмеялся. Чон опустил щенка, чтобы посмотреть, как ухахатывается его друг до слёз, после чего сам подхватывает его смех. — Уф, ну и ну, давно я так не смеялся, – проговаривает Джун, беря щенка в руки. – Что ж, у тебя получилось мне поднять настроение, дружок. Беги на кухню, тебя накормит Чимин, – он отпускает бигля в квартиру, который быстренько ускакал. – И что ты стоишь, смотришь на меня? – обращается уже к Хосоку, улыбаясь так по-доброму и по-домашнему, что у него сжалось сердце, – Обними, живо! Хосок моментально сжимает друга в сильных объятиях, уткнувшись носом в подаренный им в прошлый раз свитер. — Ой, плакса, прекращай, и пойдёмте уже внутрь, – Намджун заталкивает парней в квартиру, запирая дверь. На кухне всех встретил Чимин и маленький бигль, который старался запрыгнуть на каждого и показать, какой он очаровательный. Хосоку было так приятно оказаться вновь на этой кухне с чёрно-белой плиткой на полу и сатиновыми прозрачными шторами на пластиковых окнах, из которых дул лёгких ветерок. Все уселись за круглый стол, накрытый разнообразной едой и продолжающий также сверкать белизной. Чимин угощал своими кулинарными творениями и много говорил, к нему присоединялся Чонгук, находящий всё время что-то сказать. Хосок, наконец-то, услышал новые истории от Намджуна — самого лучшего рассказчика, которому пора уже книги писать, но он слишком скромная персона для этого. Чон был так счастлив сидеть в такой домашней и родной обстановке, что больше ничего его не волновало и все тревоги как будто испарились и их никогда не было вовсе. Ему ужасно не хватало этих посиделок на кухне, долгих интересных разговоров о жизни. Он соскучился по восхитительным ямочкам Намджуна, по его коллекции кактусов, которая так и пополнялась, по этим стикерам-напоминалкам, висящим на огромном холодильнике, и по свежевыжатому яблочному соку, который намного вкуснее соков в коробках из магазина. — Как назовём щеночка? – спрашивает Чимин, тиская бигля на своих коленках. — Я плохо даю имена животным, поэтому называй, как ты хочешь, – предлагает Намджун, улыбаясь и смотря на Хосока. — Даа, я помню, как ты своего старого кота назвал Килькой, – смеются парни, вспоминая это. — Килькой? – переспрашивает Чонгук. — Да, мне в детстве подарили котёнка, серенького такого и хорошенького. Родители сказали мне, что я должен хорошо подумать и дать ему имя. Ну, я думал и думал, думал и думал, к этому времени кот у нас прожил месяц. Отец спрашивал меня, когда я дам ему уже имя? И я уже решил, что теперь точно дам ему имя и стал заново думать, но серьёзней. А он худой у меня был, как бы много мы его не кромили, а это всё потому, что он вечно где-то лазил. Мы жили в деревне недалеко от речки и, видно, когда кот гулял, забрёл туда. Я тогда пошёл его искать, уже не помню зачем, и нашёл его лазающим на коряге, которая лежала на берегу. Он забрался на самый кончик и рассматривал рыбок в реке, думая, как бы их словить. Я наблюдал за ним, потому что хотелось узнать, что он предпримет. И вот я замечаю, как он приметил себе цель и бам! Он взял и плюхнулся в воду! Я перепугался, скорей за ним в воду, а тут смотрю, он плывёт к бережку с этой рыбёшкой в зубах, – смеётся Намджун. – Я подбегаю к нему, а он довольный жуёт эту кильку, весь мокрый и грязный из-за песка, но зато сытый. Именно поэтому я и назвал его Килькой. — А что с ним сейчас? – интересуется Чонгук, воодушевлённый очередной историей Кима. — У родителей в деревне живёт, толстый теперь такой, офигеть можно. — Может всё-таки ты ему дашь имя? – не сдаётся Пак, передавая щенка в руки хозяина. На Джуна нападают с облизываниями по всему лицу и безграничной любовью. Он задумывается, пока все в ожидании замерли. — Хючон*, – определяется Намджун. — А мне нравится, – говорит Хосок, давая пятюню лучшему другу. — Действительно, это намного лучше, если тебя назовут рыбой, – подмечает Чонгук и парни засмеялись.

***

Хосок совершенно не заметил, как долго засиделся у Намджуна. На часах было уже одиннадцать вечера и он вспомнил о Тэхёне, который сидит у него дома и скучает. Он тут же начал собираться, прощаясь со всеми, Чонгук увязался за ним, предлагая подвезти, и не важно, что напился в дрова. Чимин хорошо напоил его коньячком, от которого развезло их обоих, поэтому им было веселее всех. — Хён, сади-и-ись, я тебя,ик, хе-хе, отвезу-у-у домой, е-хе-хе, – напевно говорит Чонгук, облокачиваясь о машину, чтобы не упасть, пока открывал дверцу, успев уронить ключи. Хосок не может оставить его одного в таком состоянии и тем более дать ему сесть за руль, чтобы он ещё и в аварию, не дай Бог, попал, поэтому забирает у парня ключи. Он садится на место водителя, отправляя того на заднее сидение — так безопасней. Адрес Хосок знал, так что он без колебаний поехал в нужном направлении. — Хён, а, хён, а ты меня любишь? – как ребёнок, спрашивает Гук, развалившись сзади. Чон делает вид, что ничего не слышит и сосредоточен на дороге, но тот не унимался. — Хё-ё-ён, не игнорь, поговори со мной, скажи что-нибудь, – молил он, а Хосок продолжал молчать, ему не очень хотелось говорить с пьяным Чонгуком, у которого язык развязан и больше нет сдержанности в речи, всё слишком открыто и честно. И как назло, на светофоре горит зелёный свет и приходится остановиться. Хосок нервно стучит пальцами по рулю и смотрит на время в телефоне — странно, что нет никаких уведомлений. — Оке-е-й, вот так, да? Тогда я задержу дыхание и не буду дышать, пока ты не заговоришь со мной, – Чонгук громко вдыхает ртом воздух и перестаёт дышать. На светофоре горит жёлтый свет и вот-вот загорится красный. Хосок оборачивается и смотрит на парня, который на полном серьёзе не дышал, стараясь как можно дольше продержаться. Чон мотает головой от безысходности и даёт тому леща, после чего снова начинает ехать. — Ау-у-у, так нечестно-о-о, – жалуется парень, потирая больную щёку. — Ну, извините, Вы не оставляли мне выбора, – наконец-то, заговорил Хосок. — Ого-о-о, а Вы оказывается умеете говорить, я уже подумал, что Вы стали глухонемым, – дразниться младший. — С тобой им очень возможно стать, но я смог преодолеть это, перейдя на новый уровень игнорирования, – отвечает ему брюнет. Хосок не сразу заметил, что ему ничего не сказали, он обернулся и увидел надувшееся лицо, которое грозно смотрело в окно — обиделся, походу. Доехали они в тишине и спокойствии, чему рад Чон. Тут до Хосока доходит, что ему теперь придётся добираться домой либо пешочком, либо ловя такси, но ни то, ни другое ему не нравилось. И в его светлую головушку приходит отличная идея. Чонгук вылазит из машины и, совсем не жалея, хлопает дверцей. Он зыркает злобно на старшего, подходя к нему довольно-таки уверенными шагами, будто собирается его отметелить. Хосоку даже по-настоящему страшно стало. — Слушай, не одолжишь мне машину, просто так не охота ловить такси? – просит он, дрожа как осиновый лист. Чонгук резко прижимает его к автомобилю, целуя в губы, придерживая рукой за затылок, не давая сопротивляться. Хосок мычит в поцелуй, но тот всё равно проталкивает язык, хозяйничая во рту как ему заблагорассудится. Он сдаётся под чужим напором, принимая грубый поцелуй и не замечая за собой, как входит во вкус. Гук сжимает упругие половинки, переходя на шею, Хосок же пытается отдышаться и прийти в себя. Зубы прокусывающие нежную кожу на шее моментально отрезвляют и Чон начинает отталкивать парня, чуть ли не пиная его. — А что ты думал, хён? Что я не сорвусь? Да я готов трахнуть тебя здесь и сейчас, на этой чёртовой машине, чтобы ты её замарал, когда кончать будешь, – ухмыляется Чонгук, убирая чёлку со лба и смотря на испуганного Хосока. — Да пошёл ты! – кричит брюнет, кидая в него ключи и убегая. Заворачивая за угол, он останавливается, его лёгкие словно горели и было тяжело дышать. Хосок пытается успокоиться, но истерика всё наступала и наступала, скатываясь слезами по красным щекам. Он этого и боялся, что Чонгук не сдержится. Он не представляет, что было бы, если тот всё-таки изнасиловал его, разложив на той машине. Хосока трясёт и он почти задыхается, из-за бессилия он осел на тротуар, стирая не прекращающиеся слёзы. Ноги отказывались куда-либо идти и Хосок не знает, что ему делать. Ему настолько плохо и омерзительно, что хочется, чтобы его размозжило на этом асфальте, желательно серебристой тойотой. Он достаёт телефон и набирает номер дрожащими руками. — Хосок, где ты? Уже поздно, ты идёшь домой? – доносится обеспокоенный голос из динамика. — Тэ-тэ-хён, забер-ри меня, п-пожалуйс-ста.