Улыбка. Его самый главный недостаток, а не оружие.
На вполне себе белых и немного кривоватых зубах предательски расцветают серебристые проволочки с небольшими пластинками. Губы, которые начали было растягиваться в неумелой улыбке, тут же вновь смыкаются, скрывая весь этот позор. Брекеты, чтоб их. Эта история началась в пять лет. Он, маленький, глазастенький, жутко неуклюжий катался на качелях. Но подобный аттракцион на площадке был один-единственный, а детей, желающих покататься, много. А дальше как в комедии — две верзилы, мелкий Чуя, и вот рыжик уже летит мордой прямо в песочницу. Больно было, но он не плакал. А вот сейчас пипец как хотелось зарыдать. Дальше — боль при жевании, травмпункт, врачи, волнующиеся родители. Слава Богу, все обошлось — только синяк еще пару недель портил картинку милого личика. А настоящий ад начался в четвертом классе. — Думаю, вам нужно исправлять прикус. Иначе это выльется в огромные проблемы, — огорошила своим советом стоматолог. Чуя тогда еще глупо раскрыл глаза, ничего не понимая. — Могу назначить вам консультацию у ортодонта, если хотите. — Прикус неправильный? — поразилась мать. — Да. К сожалению, это исправляется не сразу, а только при ношении… Брекетов, пластинок, — врач отошла от кресла, обеспокоенно ища что-то в ежедневнике. –О! Через неделю сможете подойти? В шестнадцать тридцать? — Сможем, — печально вздохнула мама, забирая сына из кабинета. — Мам… Я чем-то болею? Это опасно? — в ужасе прошептал мальчик, едва они оказались на улице. –Я умру? — Нет, глупышка, — женщина рассмеялась. — Это профилактика. — А-а-а, ясно, — с умным видом буркнул Чуя, хотя ничего не понял. Причиной неправильного прикуса могло являться что угодно: от наследственности и дефицита витаминов до, как в случае с Накахарой, заболевания и травмы зубочелюстной системы. И теперь мальчик рассматривал пластинку. Не для граммофона, а для исправления зубов. Жуткая конструкция блевотно-розового цвета, в точности повторяющая нёбо мальчика. А спереди — маленькие и очень подозрительные проволочки. — Открой рот, — врач-ортодонт, от которой приятно пахло розами, склонилась над креслом. — А-а-а-а-а! — и вот уже во рту находится подозрительно лишний предмет, который неприятно давит на зубы. Чего это такое? — Все. Носить днем и ночью, при приеме пищи снимать. Хранить в отдельной коробочке, периодически мыть, — сухо произнесла женщина, подходя к столу. — Мамаша, распишитесь. И так вот в жизни Чуи появилось это недоразумение. Сперва было страшно и больно: А вдруг эта штука вообще не снимается? Или вырвет ему зубы? Но потом, через пару месяцев, мальчик уже на автомате надевал после обеда протез и спокойно шел делать уроки. Но счастье это длилось недолго. — Все настолько плохо? — пискнул парень, когда доктор сказал всего лишь два слова: «Не помогло!» — Да. Думаю, нужны брекеты, но эта услуга пл- — Мы согласны! — крикнула мама, невежливо перебив доктора. — Оу. Ну знаете, за ними нужен уход, да и вообще это довольно дорого… — Записывайте. Так и начался этот ад. Прошло всего полгода. Черным днем в календаре отмечено двадцать девятое сентября, когда состоялся визит ко врачу. Зубы сперва шлифовали, промывали. Все это делалось тщательно и не быстро — например, каждый зуб сушили не менее одной минуты и как минимум дважды. Все это время Чуя сидел с открытым ртом, в котором стояли специальные фиксаторы. Не очень удобное и естественное положение. И, наконец, самое отвратительное: встретиться с болью — или, точнее сказать, с сильным дискомфортом — ему пришлось. Случилось это примерно через три часа после установки брекетов и продлилось несколько дней. А потом… Пришлось соблюдать пищевые ограничения. Например, яблоко или морковку можно было употреблять только в тертом виде. Сухарики, ириски и жвачки тоже оказались под запретом. Вообще… А про сладкое даже речи не шло: кола, пирожное, тортики, шоколад… Так еще и чистить зубы каждый раз после еды приходилось. Сколько пасты и воды уходило… Но самым обидным было… Получать насмешки от окружающих. Чуя никогда не забудет тот день, когда он улыбнулся. Слегка ошарашенные взгляды сокурсников и… — А пюрешечку с собой на завтрак не взял? — тупая шутка, но все заржали. А Чуе тогда стало так… Стыдно и неуютно, что он просто развернулся и ушел. Хотя тот парень был прав: в продуктовый Накахара не ходил, чтобы не травить себе лишний раз душу. Все чипсы берут, сухарики… А ты стоишь около полок с детским питанием и молча глотаешь слюни. А потом мужественно кладешь в пакет очередное яблочное пюре, от которого уже желудок выворачивает наизнанку. — Ты долго там стоять будешь? В университет опоздаешь! — суровый оклик сестры помог вынырнуть из неприятных воспоминаний. Ах да, сегодня же начало нового учебного года… Тогда лучше не опаздывать. — И вообще, уберись уже дома! Пройти невозможно. — Да понял я… — злобно бурчит парень, искоса рассматривая сестру. Она прекрасная, это бесспорно. Всегда аккуратно одетая, прилежная, просто шикарная, одним словом. У них один отец, а матери разные: у Чуи — англичанка, по воле судьбы проживающая когда-то в Японии, но не забывающая свою родину; а мама сестры была чистокровной японкой, поэтому ее дочь в буквальном смысле не вылезает из кимоно. Званый ужин, поход в гости, шоппинг, выход в свет? Везде на ней неизменный розовый шелковый халат с цветами по краям. А еще обязательно зонтик от солнца и красивая заколка в волосах. — Пойдем, подвезу уж. А то негоже так учебный год начинать, — бормочет сестра, хватая ключи от машины. И вот, за окном уже пролетают дома, столбы и прочие городские убранства. А вскоре уже и крыша Yokohama City University. Один из самых известных и престижных университетов на планете, входящий в ТОП-5 в мире. Попасть туда было очень непросто, конкурс высокий, но Чуя справился. Да, дни и ночи проходили за зубрежкой классов растений и животных или химических соединений. Но зато бюджет. — Все, я поехала, — сестра оставляет легкий поцелуй на лбу брата, буквально выпинывая того из машины. — Увидимся, веди себя хорошо. Чуя пару минут смотрит на место, где только что был Тойота Камри лаймового цвета, а потом разворачивается и уходит. — О! Здорова! — здоровяк Микки стискивает хрупкого японца в объятиях. — Как жизнь? — Нор… Мально… Кха! — с придыханием хрипит Чуя. Все-таки хватка у этого монстра стальная. Микки Уостер — американец. Сюда поступил на платное, учится нормально. Дружелюбный парень, за которым закрепилась кличка «Микки Маус», хотя… С ростом двести десять сантиметров, с огромными мышцами и ручищами, с басовитым голосом Уостера кличка ну никак не вязалась. — Прости! — лыбится негр. Такой огромный, а добрый… Таких идиотов как Микки еще поискать надо. — Добро пожаловать на второй курс, господа студенты! — совершенно буднично произносит Огай Мори — пожалуй, самый страшный ночной кошмар большинства студентов. Мужик нормальный, а вот его метод преподавания… Чуя на всю жизнь запомнил, как перед его носом в стол воткнулся скальпель Огая, а его обладатель тепло и нежно посмотрел на задремавшего студента. С тех пор ни на одной паре Накахара не мог уснуть. — На этом году обучения вы начнете изучать пропедевтику внутренних болезней, общую хирургию, патологоанатомию, фармакологию и многие другие клинические дисциплины. Производственную практику пройдете в качестве помощников палатных медицинских сестер. Просто предупреждаю, к чему вам надо будет готовиться. А теперь, думаю, можно приступать! Открываем тетради, пишем под диктовку… По аудитории прокатился недовольный ропот. Ах, каникулы так быстро закончились, что обидно до ужаса! Но тем не менее, все как один берут ручки и начинают писать — и Чуя в том числе. — Простите! Могу я войти? — на пороге появляется еще один студент — весь взъерошенный, запыхавшийся. И вот его Чуя не помнит. Вроде немного времени прошло с прошлого семестра, неужто забыл? — Ай-ай-ай! — огорченно вздыхает Мори. — Проходите, и не опаздывайте впредь! Думаю, у меня весьма убедительные методы обучения подъема с кровати. Не так ли, дети? — полкурса сглотнуло. Да, весьма. И этот самый метод лежит в верхнем ящике стола. — Больше такого не повторится! — весело протягивает студент, ероша свои волосы. Тут же особо впечатлительные дамы начинают буравить взглядом новоприбывшего. Тот же в пару шагов преодолевает путь до ближайшего свободного места, плюхается и… И птицы запели, и бабочки залетали. Блять, он чуть не сел на канцелярскую кнопку… Приходится зажать рот ладонью, чтобы не заорать, и тихонько привстать, вынимая острый предмет из-под себя. Хорошо, что она парню только бедро оцарапала, а то если прям в задницу бы воткнулась… Ох, лучше об этом не думать. Кнопка отправляется в пенал, оттуда достается ручка и… И ничего. Сел себе спокойно, ничего не пишет. Рассматривает студентов, что-то отмечает про себя, но в тетради за всю пару не появляется и словечка — потом у однокурсников спишет. И вот, новичок медленно начинает собираться, уже почти вышел из аудитории, как… — А зубки не жмет? Небось, целоваться неудобно? — какой-то не очень приятный тип, судя по голосу. Наверняка крутой папенькин сынок, с загородным домом, BMW последней модели и самооценкой до небес. Но интереса ради юноша повернуться назад не успевает — короткий свиной визг, и в студента врезается кто-то. — Урод! — хриплый, но высокий голос оглашает аудиторию утробным рыком, и парень наконец-то может обернуться, но поздно. Весело гогоча, в коридор выбегает необъятная туша того самого мажора, а взору Осаму Дазая, нового студента, предстает злой и тяжело дышащий юноша с ссадиной на скуле. Влюбиться с первого взгляда? Не, бред. Но глаза от маленького рыжеволосого парня отвести невозможно. Он слишком красив… Пожалуй, единственной ошибкой Осаму Дазая было родиться. Его мать, Акико Йосано — известный врач-хирург, да еще и вдобавок кардиолог. Да, две специальности. А отец — знаменитый на всю Японию фотограф, Игораши Дазай. Два человека, оба женаты на своей работе… Но тем не менее сумели пожениться и даже родить ребенка. Причем этот самый ребенок в больнице матери бывал чаще, чем дома. Причина? Обязательное наличие лезвий в школьной сумке, полное отсутствие страха высоты и умение вязать крепкие петли. Сперва это было игрой, причем не опасной. А потом коллега мамы трясущимися руками зашивал разрезанные вены на детских бледных ручках. Десять лет — и уже первая попытка суицида, как бы страшно это не звучало. Затем последовали еще несколько. И никакие психиатры так и не смогли добиться от ребенка внятного ответа: Почему? Зачем? Ох, если бы Дазай знал ответ… Все это время жизнь парня протекала… Во Франции. Да-да, как раз-таки там. Он родился в городе всех влюбленных, потом вместе с родителями вернулся на пару лет в Йокогаму, где и совершил «геройский поступок», который чуть не довел взрослых до инфаркта. Затем — Париж. Окончание школы, поступление во французский университет на медика… И вот, парень стоит на балконе квартиры. Но перед ним не Эйфелева башня — море. Портовый город Йокогама, куда ни с того ни с сего вернулись родители. Ну, а он с ними. Просто за компанию. Тем более что и здесь универ очень даже ничего. И в первый же день на новом месте обучения Дазай со своим аналитическим складом ума выделил в университете четырёх людей: Акутагаву Рюноскэ, который вел у них общую хирургию, Мори Огая с его пропедевтикой и биоорганической химией, Ацуши Накаджиму, преподающего латынь и… И последний человек сейчас гневно дышал ему в лицо. Просто Дазай не смог удержаться от глупого вопроса: «У тебя брекеты?» — Нет, блять, вставные зубы, как у бабульки! — выпаливает рыжий, на выходе задевая Дазая плечом. А он тот еще драчун… — Не сердись. Просто для него это больная тема, — перед парнем вырастает невысокий паренек с огромными очками в пол-лица. — Анго Сака… Погоди… Осаму?! — Анго, я так рад тебя видеть! — на французском визжит Дазай, бросаясь на шею друга. Анго — единственный человек, с которым за те два года нахождения в Японии ему удалось подружиться. Невысокий, хмурый юноша, почти все время читающий книги даже со своим замечательным зрением минус три. Долгое время они поддерживали общение, а потом Осаму сменил номер. Но теперь… — Я тофе… — прохрипел Сакагучи, пытаясь вырваться из капкана объятий. — Пуфти… Офаху, пуфти фемя! — Что-что? — деланно удивился Осаму, довольно улыбаясь. Посиневший Анго лишь покачал головой, начиная протирать очки платочком: складывается ощущение, что Дазаю все еще двенадцать, а не двадцать… — Кста-а-а-ати… Как насчет похода в кафетерий? — У меня сейчас пара начнется… — Ну позязя, Анго! — Осаму чуть ли не слезу пустил, будто ребенок, вот серьезно. — Бог с тобой! Ты платишь. В итоге они едва не прогуляли пару, но зато выпили по чашке латте. Конечно же, тем для разговора было много, но в несколько минут восемь лет жизни не вложишь. Поэтому пришлось тяжело вздохнуть и побежать на латынь. А Анго весело усмехнулся, и пошел на свой факультет филологов. — О! Какая удача, место не занято! — пролепетал Осаму, плюхаясь на стул рядом с Чуей. Тот странно покосился, но промолчал. — Добрый день, ребята! — да, слухи правдивы: Накаджима действительно очарователен. Невысокого роста, с необычного цвета короткими волосами и невероятно добрым характером. Многие студенты обожали этого парня за две вещи: тот очень понятно объяснял предмет и часто шел на уступки. Нет, экзамены и зачеты принимал со всей строгостью, но в обычное учебное время в его духе было припереть в универ коробку печенья и всех угостить. — Рад вас снова видеть! Ну… Начнем уро… Простите, занятие, — раздались смешки. М-да, преподаватель и впрямь словно только-только из школы выпустился. — Итак… Аяно Итоми? — Здесь! — с места вскочила девушка, а-ля умница-разумница. Два куцых хвостика цвета свежего говна, куча веснушек на впалых щеках и очки, которые на вид дороже, чем вся ее одежда. И так по списку. — Накахара Чуя! — Фдесь! — из-за брекетов получилось что-то подобное, поэтому по группе прокатился смешок. Рыжий вспыхнул не хуже спички и сел обратно. — Опять… — … — Осаму молча стал разглядывать соседа. У Чуи сложилось ощущение, что по его телу проходятся чем-то тяжелым, липким. Первые три минуты он терпел, а потом гневно уставился на парня рядом. Тот заинтересованно слушал Накаджиму, который сейчас втолковывал что-то той самой Аяно. И так восемь раз. Дазай наперед знал тот момент, когда Чуя оборачивается, поэтому сразу смотрел куда угодно, только не на него. А вообще… А вообще этот Накахара выглядел очень даже ничего, разве что неприветливый и агрессивный на вид. Интересно. — Ты что творишь?! — чуть ли не в голос орет Чуя, когда холодная ладонь однокурсника начинает гладить его рыжие патлы. Что?! — У тебя там… Пушинка висела. Ну, я ее убрал! — невозмутимо шепчет Осаму, лыбясь во все тридцать два. — Урод озабоченный, — Накахара на всякий случай двигается подальше. Нет, ну… Какая, нахрен, пушинка?! — Tu es très gentil quand tu es en colère*, — тихо говорит Осаму, когда Чуя поворачивается в очередной раз. — Чего? — Забудь, — он весело что-то насвистывает, вставая — пара кончилась. А Чуя лишь отрешенно и удивленно смотрит вслед новичку.О, Господи.
Он вообще нормальный?