Война сегодня

      2557 год.       Ровная шеренга курсантов сверкала золотом кокард на темно-синих фуражках. Кители, идеально выглаженные брюки, черные рубашки, и маленькие золотые крылышки на левой стороне груди. Крылышки — отличительный знак пилотов-истребителей, элиты москитного флота. По рядам проходит команда «Смирно», и единым слитным движением кадеты — пока ещё кадеты — выравниваются по крайнему правому пилоту в эскадрилье. В нашем случае это был отличник политической, но середнячок боевой подготовки Сашка Василенко.       На самом деле это мероприятие — лишь торжественный финал шести лет учебы. Мы давно уже получили назначения, звания, кто-то даже флуггер уже принял, из тех, кто остаётся в местном гарнизоне. А сейчас нам выдадут погоны. Заиграл гимн РД, после — гимн ВКФ, и генерал Кудрявцев начал вручать погоны.       Нашу эскадрилью и ещё две из ЕД откомандировали в состав гарнизона на Шанси. Командование затеяло какой-то большой эксперимент, и теперь к колонии стягиваются войска. Среди кадетов ходили слухи, что туда перевели новый авианесущий линкор «Пересвет». Вот бы попасть в его авиагруппу! Но на линкорах служат только лучшие пилоты. Те, которые двумя эскадрильями могут разбить полное авиакрыло, почти двести машин. Те, которые имеют боевой опыт. Неудивительно: почти километровая туша линкора имеет на вооружении четыре блока катапульт, и может поднять всю свою авиагруппу за минуту. Но эта авиагруппа крайне мала — восемнадцать лёгких и шесть тяжёлых истребителей. Огромная мощь — четыре 20" орудия. И это не считая тяжёлых торпед «Палач» и десятков орудий среднего калибра. А вот против флуггеров все это безполезно: маленький челнок куда маневреннее любой торпеды. А «Палатка» с её рентгеновскими лазерами и твердотельными пушками не в состоянии конкурировать с пилотами-асами, что и доказал Женевьев во время бомбардировки клонского «Утра». Но это только про настоящих асов: ошибок совершенная система ПКО не прощает, и оценка тут только «сдал/погиб». Поэтому тридцать пилотов-истребителей несут на своих плечах тяжёлую ношу. На них ответственность не только за себя, но и, фактически, за всю эскадру.       Про то событие среди курсантов ходило немало историй, правдивых и не очень. Кто-то говорил, что ОН пришлось «прибираться» после очередного эксперимента безумных учёных по созданию какой-то сверхсекретной вундервафли, кто-то шёпотом рассказывал, что на самом деле там наткнулись на новый вид пришельцев, и дело дошло до боевых действий с применением вооружённых сил. Неизвестно, правда, почему за клонами прибирал ОН, но это факт: просто так «Героя ОН» не дают. Не то, что бы пришельцы были чем-то неизвестным: уже почти столетие как произошёл контакт с чоругами, мирными изоляционистами, покидающие свои родные планеты для путешествий по галактике. Войны не было, как и особой конкуренции: условия для проживания слишком сильно различались. Для них привычными были планеты с 3g гравитации, крайне плотной атмосферой и мощным инфракрасным излучением, близким к излучению их родной звезды — старому красному гиганту. Некоторые особо одаренные литературным талантом личности утверждают о киборгах, которых конкордианские учёные делали из трупов, но это сильно отдает дешёвой фантастикой.       На следующий день за нами прибыли транспортные «Андромеды» и мы стали грузиться. Где-то на орбите болтался транспорт, в котором уже стояли такие знакомые каждому курсанту РОК-12. Всё-таки служить в гарнизоне удобнее, чем на авианосце: ни тебе постоянных Х-переходов, от которых болит голова, ни тесных кают, где приходится делить койко-место с другими, увольнительные каждую неделю. Не сказать, что всё совсем плохо — на крупных кораблях присутствует и кинотеатр, и спортзал, где-то даже небольшая гидропоника имеется. Но самое главное — у тебя есть своя машина. На авианосцах на одну машину приходится по два пилота — для увеличения интенсивности вылетов: пока один пилот отдыхает, второй на вылете. А вот в гарнизонах за машиной закрепляется только один пилот. Это несколько увеличивает боевые качества истребителя, так как каждый «подгоняет» машину под себя. Понимаете? Ну хорошо. Так вот, мы погрузились в транспортные флуггеры и эти «коровы» стали карабкаться на орбиту. Медленно, неохотно. Две минутки невесомости, и включаются маршевые движки, придающие горизонтальное ускорение где-то в 0.4 g. Нас, конечно, учили, но какой нормальный курсант-истребитель будет помнить ТТХ «Коровы»? Да никто.       Запищали сигналы обнаружения приводных маяков, и наконец в черноте космоса стал проглядывает силуэт транспорта. Если вы думаете, что военный транспортник похож на гражданский, то вы сильно ошибаетесь. Транспорт представляет собой переоборудованный ТАРК: авиагруппа уменьшена до двух эскадрилий, из двух башен основного калибра оставили одну, и установили «Палатку М3». Ракетное вооружение не претерпело изменений. Такой транспорт может разгромить дивизию каких-нибудь клонских эсминцев или отбиться от тяжёлого рейдера ОН, пока не уйдёт в Х-переход.       На огромной полетной палубе сейчас находились только дежурная пара да взвод ОСНАЗа, контролирующий любой прибывающий флуггер. Мы выгрузились, сверкая своими оранжевыми «Саламандрами» и потопали в пассажирский отсек. Он расположился сразу над ангаром, что неудивительно: его собственно и сделали из второй части ангара. Распределение по каютам нам зачитал сопровождающий офицер от Академии — он передаст нас на руки гарнизонному командиру. Со мной на время полета заселили Веньку Безусова и пару немцев — Яна и Томаса, двух пилотов «Хагена». Ну, естественно, у нас сразу же возник спор, грозивший затянуться до конца полета — немецкий тяж против маневренного русского «Сокола». Из сумок достали методички и паспорта, из корабельной сети выкачали сотни гигабайт технической документации. По комнате летали листки с выкладками, в которых любой мало-мальски грамотный человек узнал бы преобразования Галилея, Лоренца, расчет теплоемкости обшивки и атмосферной прочности планера. Броня против скорости, боезапас против маневренности, один пилот против двух — вопросы, которыми задавались в Штабе, на заводах, в КБ. Немало копий было сломано, но решение так и не нашлось — и продолжали клепать две абсолютно разные машины только в качестве истребителей. А еще штурмовики, торпедоносцы, транспортники, не говоря о вымпелах второго и первого рангов.       После старта, когда унялось головокружение и притупилась сенсорная недостаточность, мы двинули смотреть истребители. Естественно, запакованные в коробки машины были абсолютно одинаковыми, но где вы видели не суеверного пилота? В итоге немцы выбрали себе «Хаген» с заводским номером 230876, в честь знаменательной даты — 23 августа 2076 года был подписан договор о переформировании Европейского Союза в Европейскую Директорию. А мы с Венькой написали свои имена на контейнерах с самой большой красной звездой — просто захотелось. На все возражения Томаса, что звезды рисует автомат и они все одинакового размера мы махали рукой. Вслед за нами в ангар стали подтягиваться другие курсанты, ОСНАЗовцы, сменившиеся с дежурства, и даже старпом «Кировограда» — лысеющий полненький майор лет пятидесяти. Типичный тыловой служака — ответственный, принципиальный, но совершенно не боец. Такие когда-то давным-давно занимались снабжением прорывающихся в Германию армий Катукова, обеспечивая половину победы. Про них не писали книги, но ни один солдат никогда не скажет ничего плохого про НАСТОЯЩЕГО снабженца. У таких всё что угодно можно найти, главное только попросить. Жаль, что такие попадаются редко.       Через два часа корабельного времени все истребители были расписаны — какие-то мирно, какие-то с боем. Двух особо бравых пилотов с Большого Мурома пришлось разнимать ОСНАЗовцам — подходить к дерущимся башням под два метра высотой не решился никто. Сборка флуггеров будет производится на базе, а пока мы свободны… в пределах корабля. Который несмотря на свои полукилометровые размеры, внутри оказался совсем крошечным. Двести метров длины занимали дьюары с люксогеном и дейнекс-камера, две «верхних» палубы — ангар и ВПП, три нижних — склад с контейнерами, в носу — мостик. В итоге нам оставалось четыре палубы по двести метров длины и пятьдесят ширины, на которых болталось почти сотня курсантов и два десятка человек команды. Немного. За это время Венька сотоварищи успел досконально изучить «Палатку», а я — напроситься на дежурство в башню основного калибра.       Это нечто, я вам скажу. Когда садишся за штурвал «Сокола», ты чувствуешь внутри машины злость и опасность — и мощь. Но это ничто по сравнению с видом двухтонного снаряда длиной почти в два с лишним метра. Полтонны жидкого пороха вместе с разгонными рельсами разгоняют фугасную болванку до 280 км/с. В месте попадания снаряда выделяется энергии столько же, сколько от пары тонн силумита. А потом добавьте к этому ещё четыреста кило такой же взрывчатки, и получите необходимый результат. Немногие могут пережить подобное, а выдержать — вообще никто, кроме, пожалуй, «Ямато». Возрожденный линкор Японской Империи стал своеобразным символом мощи Объединённых наций — два километра брони, орудий и щитов. Килотонны смерти. Пятьдесят метров брони из титанира выдерживает попадания из ГК «Украины», который в полтора раза больше нашего — 610 мм против 406. Такие мастодонты никогда не ходят в одиночку, а только с подобающей «свитой» из обычных линкоров, авианосцев, фрегатов и туч флуггеров. «Ямато» скорее признак статуса. Впрочем, и пострелять ему тоже пришлось.       Острота восприятия навалилась внезапно. Вроде все как раньше, но ты ощущаешь себя живым, чувствующим. Рядом восторженно вздохнул Венька, сверкнув желтыми прожилками в зелёных глазах. Побочный эффект Х-переходов — появление в белках глаз светящихся жёлтых прожилок, которые долго не сходят. Неизвестно, почему так происходит, но оно есть. Возможно, из-за люксогена. Возможно, из-за дейнекса. А возможно, просто так. Плюс, ещё начала болеть голова. Во время нахождения в Х-матрице абсолютно все створки на корабле закрываются, дабы никто не вглядывался в бесконечные многомерные фракталы, но даже через них есть какое-то влияние. Это совсем не мешает в боевой обстановке — всё же бои «в гипере» так и остались на страницах фантастики, и всё проходит в реальном пространстве — но жизнь легче не делает.       На планету мы спускались прямо в транспорте — кантовать сотню контейнеров с флуггерами и боезапасом желающих не нашлось. Наконец начинается служба. Командир гарнизона пробежал мимо нас, на ходу кинув в нашего комэска листком с полетным планом. По два вылета на патрулирование в день на «Хаген» и по одному — на «Сокол». И так в течение недели, а потом начинается Эксперимент. Именно так, с Большой Буквы. В той титанировой коробке на Марсе сказали, что через ретрансляторы можно путешествовать, и мы лезем. Как будто Х-матриц не хватает! Ищем проблем на пятую точку, не иначе!       Флуггеры собрали за два дня, и на третий мы полетели изучать кубатуру. Ориентиры, поля «Deadwind'ов», гравитационные воронки планет системы. Опробовали оружие — если лазеры в своей основе практически не изменились — лишь уменьшилась длина волны, с десяти нанометров до трёх, что положительно сказалось на характеристиках, то «Оводы» крыли «Шмелей» как Ахилл черепаху. Небольшая ракета с двумя кило силумита разгонялась до 3700 км/с и маневрировала с ускорением около 150 g. На таком ускорении не мог действовать ни один самый тренированный пилот (даже с дейнекс-камерами его бы размазало по креслу), а мощность позволяла подавлять даже башни ПКО крейсеров. Правда, вкорячить ещё и броню (разумеется, без потери в маневренности) в «Овод» не смог даже слесарь Петрович, которому подарили ящик водки, но за все нужно платить. 30-мм «Ирис» превзошел все ожидания, пробивая 15-мм бронеплиту флуггера как разогнанная до скорости звука игла стог сена. В общем, мы были готовы.       В назначенный час вся военная машина Шанси пришла в движение. Два линкора, два авианесущих рейдера, которые при своих линкорных габаритах были типичным «универсалами», способные на всё и ни в чём не выделяющиеся. Полтора десятка фрегатов, включая четыре новеньких, почти только со стапелей «Хараказе» с тяжёлыми плазменными орудиями. От Российской директории в поход уходили «Белоруссия» и «Украина», европейцы прислали «Бисмарк» и «Мольтке» (европейцев всегда в дальние рейды тянет, и полноценных линкоров у них немного, больше такие вот «крейсера»). Полторы сотни истребителей зависли в кубе около врат, готовясь прийти в движение. Я внезапно вспотевшими руками крепко держался за штурвал «Сокола». Бортовой компьютер расцвечивал космос яркими цветами векторов движения, отметками союзников и огромной жёлтой точкой ретранслятора. Я готовился к первому в своей жизни бою.