Система Шанси. Лейтенант Георгиев
Как хорошо что на катапульту приделали рули управления специально для таких случаев! В итоге я довольно мягко сел, примагнитил ботинки и начал потрошить аварийный комплект. АУ-76, аптечка, радиостанция. Бронеспинка кресла могла сниматься и превращаться в дополнительную броню для «Саламандры». Одну из деталей доспеха я помял при посадке, но оставшиеся три нацепил — мне по-любому идти внутрь. А вспомнив, как чужаки жертвуют собой, кто может поручиться что они вообще берут пленных? Я перехватил автомат, проверил рожок, взял пеленг на приводной маяк ОСНАЗовского бота и потопали по броне. С металлическим звоном ботинки прилипали к обшивке огромного дредноута. Шаг. Шаг. Клац. Клац. Попытки связаться с абордажной командой пока не увенчались успехом. Внезапно рация ожила. Я мазнул языком по стеклу шлема, включая режим передачи и заорал: — Кроты, это Сокол-12. Я сбит, повторяю, я сбит. Нахожусь на броне дредноута, требуется эвакуация! — Сокол, помедленнее, это Крот. Слушаю вас внимательно. Где вы находитесь? Я снова повторил все, сказанное ранее. Кроты поговорили между собой, видимо, взяли пеленг, и главный ответил мне: — Сейчас идите прямо, на наш бот, где-то сорок метров. Потом десять — строго направо, в сторону движков. Там технический люк, вас там подберут. Вы броню повесили? — Да. Но третья бронеплита повреждена, так что… Ээээ… задница у меня голая… — Не беда — глухой смешок. — спину бойцы прикроют. А вот модули брони мне бы оч-чень пригодились… Ладно, встретимся на месте. Конец связи. Я потопали дальше, водя вокруг стволом автомата. Если вы думаете, что ходить в броне одно удовольствие, то вы заблуждаетесь. Навесные бронеплиты могут ставиться на любой скафандр с экзоскелетом, но почему спецназ предпочитает их оставлять на корабле? А потому, что они сильно ограничивают маневренность. Если принять обычного бойца как «Сокола», то боец с навеской брони — это как «Хаген» с подвижностью корвета. Но для того, кто не собирается сражаться, а собирается выжить это может помочь. Наконец я нашел нужный люк. Из него торчал ствол спецназовского АС-3. Заглянув внутрь, я увидел троих бойцов в «Богатырях», с разбитыми в хлам бронеплитами и странным оружием в руках. Основное преимущество экзоскелета — ты можешь стрелять одной рукой, причем стрелять прицельно. Конечно, держать два пулемета ты не сможешь — если ты не амбидекстер. Но и второе оружие ОСНАЗовца мало походило и на автомат, и на пулемет. Скорее, дробовик: короткий куцый ствол, отсутствие магазина. Смущал только ствол крохотного калибра — миллиметров пять-семь от силы. Даже наши автоматы были под облегчённый полудюймовый патрон, а у пехоты — вообще под 20×76 АРС. На их фоне 5 мм смотрелось как-то… Несолидно, что ли. Боец заметил мой заинтересованный взгляд и просветил: — Местная разработка. Броню шьёт на раз. Фиг знает, что они там намудрили, но скорость у пули просто жуткая. Остальное оружие у них фиговое, а это в самый раз. Вперёд не лезь, у них щиты, тут твоя пукалка не поможет. Давай за Диким, я прикрываю. Второй боец двинулся в широкий технический проход. То тут, то там на развилках были отмечены исследованные проходы. Местами встречались наспех сложенные баррикады из мусора, которые охранялись парой бойцов. Наконец люк открылся, и мы один за другим спрыгнули в большую комнату. Горы оружия, скиданного в кучу и сплавленного термитными зарядами четко указывали на назначение комнаты. Возле уцелевшего стола, над саморисованной картой склонился боец в форме ОСНАЗа с погонами капитана. Я отдал честь и представился: — Лейтенант Георгиев, 354 легкоистребительный полк, 4 воздушная армия. — Вольно. — усталый взгляд капитана показывал, где он видел весь этот официоз, — снимай броню, она тебе не понадобится. Сиди здесь и не высовывался. Мы контролируем где-то две трети технических тоннелей, ангар, арсенал, часть коридоров и какую-то странную трубу в центре корабля. — А реактор? — видимо, в моем голосе проскальзывала нотка паники, потому как капитан презрительно дёрнул губами — они взрывают себя если им грозит гибель или плен! Они просто взорвут корабль! Они уже взорвали один линкор! — Тааак. Погоди — капитан переключил рацию на передачу и заорал — Всем ударным отрядам! Приоритет — реакторная. Время на штурм — две минуты. Вопрос жизни и смерти. Ну что, лейтенант. Как там в целом, в космосе? — «Белоруссия» ещё держится, но там всё плохо, «Варяг» погиб. Из рейдеров и эскортников почти все целые — наверно штуки три сбили всего. С фрегатами всё хуже, почти половину потеряли. Из нашего полка уцелело десять машин и один радар. У противника все ещё хуже — корветов осталось штук двадцать от силы, много потеряли при атаке «Белоруссии» и «Украины». Эсминцы выбиты почти все, да и было их всего ничего. А вот тяжей только один подбили, это второй. Орудия у них жуткие, во весь корпус длинной, пробивают даже линкорную броню. Но запреградное действие не ахти. — Со стрелковым так же. Разгоняют мелкие шарики до огромных скоростей. В атмосфере не опасно, лёгкая пуля быстро теряет скорость и уходит в рикошет от брони, но в тех отсеках, где воздух выкачали, такое оружие весьма и весьма. Броню не пробивает в основном, но пули дробовиков просто крошат пластины вместе с ребрами и сервомоторами и застревают в теле. Индивидуальные щиты врагов держат где-то около семи 20-мм снарядов — больше, чем полмагазина. Но в отличие от нас они не скованы тяжёлой броней и поливают вольфрамом во все стороны. А наверху поставили какую-то хрень на станке и высунуться не дают. Навесную броню не пробьют, так что эту точку мы продавим. К капитану подбежала пара бойцов и один начал крепить пластины к своему скафандру. Второй в это время достал из бота реактивный гранатомёт, вложил в него заряд и протянул «танку». Боец ещё раз проверил оружие и потопал в сторону огневой точки противника. Через пару минут до нас донёсся глухой удар и ощутимо вздрогнула под ногами палуба. Капитан принял отчёт по рации и обратился ко мне: — Ну вот, лейтенант, дорога к рубке и реакторному открыта. Спасибо, вовремя появился. — Ха — невесело усмехнулся я. — они могут приказать своим расстрелять линкор, а снаружи осталось лишь два с половиной звена из нашего полка. Насчёт других не знаю, уж прости. Снова зашипела рация и на связь вышла ударная четверка ОСНАЗа: — Крот, это Зяблик. Тут у нас четыре пленных пилота. Лейтенанты Безусов, Матрошилов, Вепрев и ещё один без сознания. Я отправил их к арсеналу. Встречайте. — Значит, Веньку тоже сбили… Нехорошо… Кто же сверху остался? Через минуту рация капитана снова ожила, разразясь дикими криками: — Крот, мы хррр… — Это Ясень, Зяблика убило. Они успели откачать воздух из отсека и заливают все вольфрамом, здесь не пройти! Как долго мы ещё будем открывать двери вручную? — и звук выстрелов на фоне. Снова крик — *****, Евсея ранили! Разрешите отход? — Отходи. — голос капитана был бесцветен и сух. Он обернулся ко мне и сказал: — вот так, лейтенант. Вот она, война. Я сижу здесь, потому что бот со штабными получил свой лазер. И теперь они болтаются там, в космосе, и ждут спасателей, мои ребята гибнут за страну, а я сижу здесь, как последний трус. — капитан снова взял рацию, выслушал сообщение, потыкал пальцем в карту, отдал приказ и продолжил. — вам в космосе проще. У вас там одном строю и комэск, и комполка, а у нас, получается, я отправляю ребят на убой. Не могу я так, лейтенант. Наконец к нам пришли Венька и его товарищи по несчастью. Кронштейны крепления навесной брони у двух пилотов были целыми и блестящими — с них броню сняли аккуратно. Вероятно, забрали себе ОСНАЗовцы. А вот у Веньки его оранжевый скафандр сверкал царапинами и воронками. Передняя верхняя плита изуродована множественными попаданиями. Правый нижний угол вообще отсутствует. Нижняя плита, прикрывающая живот, вообще отсутствовала на месте, выдранная с мясом креплений. Мутное забрало из оплавленного пластика скрывало лицо моего приятеля, но я и так знал, что он улыбается во весь рот. — Капитан, если не пробьемся к реактору, все будет очень плохо! — я в очередной раз вспомнил, что мы сидим на термоядерной бомбе. — Нет у меня больше людей! Из шести десятков ребят на ногах чуть больше 20. — Давай и нас считай — влез в разговор Веньку. — мы тоже солдаты. Капитан смерил нас оценивающим взглядом, потом покосился на разбитую броню Веньки, но в итоге выдал нам несколько штук из арсенала чужих: — Это что-то типа дробовика. В этом режиме — стрельба пулей, во втором — дробью. Возьмёте по две штуки, экзоскелеты помогут пережить отдачу. И запомните, вперёд вы не лезете — у вас ни брони, ни опыта. Оказываете только огневую поддержку. А это гранаты, плазменные, наши. Вот по две штуки — но лучше отдайте их ребятам. Наш оранжевый отряд двинул по узким коридорам. В одном повороте мы увидели искалеченную взрывной волной и оплавленную установку — похоже, именно эта штука прикрывала проход в сторону рубки. Сейчас в коридоре обитал один боец, с негнущейся ногой, привалившийся к автоматической пушке. Экзоскелет зафиксировал сломанную ногу, не давая сместиться костям. Мы пошли в другую сторону, на звуки выстрела. Возле входа в коридор застыли десяток бойцов, изредка постреливая внутрь. Оттуда летел шквал вольфрама. Мы передали гранаты явно повеселевшим бойцам и приготовили оружие. Как выяснилось, встроенного в шлем борткомпьютера вполне хватает для нормального прицеливания из двух дробовиков, что сделало пилотов этакими «самоходками» — тяжеловооруженными и легкобронированными. Все восемь гранат разом полетели в проем, расплескиваясь в коридоре морем огня. ОСНАЗовцы залетели внутрь, поливая кого-то невидимого из своих автоматов. То же самое делал и Венька, стреляя одновременно с двух рук. Несмотря на небольшую массу пули, ее скорость все равно обеспечивала неплохой импульс, который сбивал прицел. Расбегающиеся чужаки, опаленные адским огнем, гибли один за другим. Через минуту в коридоре осталось восемь тел — шесть чужаков и двое наших.Борт дредноута Третьего Флота Иерархии «Стойкий». Боевой информационный центр.
— Внимание, противник на палубе 11, прорывается к реакторной! Необходима поддержка! ААаааааххххррр… — голос в приёмнике превратился в бульканье — очередной заслон был сметен вражескими абордажниками. Сверхмощные вычислительные системы постоянно, практически в реальном времени обрабатывали информацию, присылаемую с десятков камер наблюдения, компьютеров бронескафандров и нашлемных устройств, и успели выдать первую информацию. Противник оказался до ужаса похожим на азари, но как будто лишённых своей «фирменной» особенности — биотических способностей. Азари были, пожалуй, единственными, кто мог усваивать нулевой элемент с пищей, и потому биотика была характерна для всех представительниц вида. У кого-то сильнее, у кого-то слабее, но хотя бы простые приёмы у них разучивались в рамках общеобразовательной программы, просто для самозащиты. Здесь же ничего подобного не наблюдалось. Зато по мышечной силе и выносливости явно наблюдалось преимущество — тяжёлые экзоскелеты, мощное оружие явно не было характерно для ловких и быстрых дочерей Тессии. В какой-то мере вооружение и защита вражеской пехоты по концепции и философии соответствовала их космическим кораблям — толстая броня, медленные (возможно даже пороховые) автоматы подозрительно крупного калибра и много-много плазменного и ракетного оружия. Особенно они любили «поддавать огоньку» — похоже, что зажигательного оружия у них было в достатке, а огнесмесь попросту игнорировалась кинетическим барьером, оставляя жуткие ожоги на лицах тех, кто не посчитал необходимым носить шлем. Да и шлемы держали десятки тысяч Кельвин плазмы считанные секунды. Наблюдались и привычные дробовики на эффекте массы — серьёзным перевесом в сторону атакующих было и то, что во время первой атаки эти «недоазари» заняли арсенал. Бойцы противоабордажного отряда были вооружены и подготовлены ещё когда объявили боевую тревогу, но их не хватало, и иметь «под рукой» ещё пару сотен каких-никаких, но бойцов было бы крайне полезно. В итоге несколько разрозненных отрядов противника носилось по всему кораблю, играя в прятки с турианцами, вступая в краткие перестрелки лишь тогда, когда у них наблюдалось решающее преимущество в огневой мощи. Они теряли своих, но за каждого убитого врага приходилось отдавать полтора турианца. Верного сына Иерархии. И вот теперь они собрались все вместе и начали прорываться к реактору. Нельзя описать словами весь героизм тех, кто изо всех сил пытался сдерживать озверевшего противника, иногда и ценой своей жизни. Но всё же в узких проходах решает не численность, а выучка, снаряжение и фанатизм. Всего этого у чужих хватало с лихвой — похоже, что атаковавшие были настоящей элитой своих вооружённых сил, вроде КАБАЛ, «Чёрной стражи» или азарийских коммандос. В конце к противнику подошёл отряд из четырех бойцов, с двумя тяжёлыми дробовиками каждый. Видимо, отделение огневой поддержки. Аналогов такого отделения не было ни у одной расы пространства Цитадели — обычно тяжёлое оружие раздавалось напрямую в магны и опции[1], но чужаки снова умудрились удивить. Невероятно меткая стрельба «оранжевых» обеспечивала врагу половину успеха. И в тот момент, когда последние переборки к реакторному отсеку были пробиты залпами плазменных ракет, с флагмана пришёл приказ: покинуть корабль. Спасательные капсулы направить в сторону ближайшей планеты. Транспортам — начать выброску десанта по шестой схеме. Согласно уставу, они держались за пределами сражения и в разгар боя сделали маневр, для большинства кораблей подобного размера кажущийся самоубийственным — сверхсветовой прыжок почти на низкую орбиту, за боевые порядки противника, связанного артиллерийской дуэлью. Конечно, в условиях неподавленной ПКО это вело к гибели значительной части десанта, но нерастраченный резерв по скорости давал крайне малое «окно» для эффективной стрельбы. К тому же, десантные корабли имели свой запас оружия, и потому могли «расчистить» зону высадки самостоятельно. Помимо самих войск, на борту находился запас воздуха, пищи, топлива и боеприпасов на пару месяцев не слишком активных боёв. Остальному флоту же предписывалось отступать.Система Шанси
Казалось, что победа осталась в руках ОН и Великорасы. Тактически, это было правдой. Флот противника разбит и отступает, а наземные силы при определённом господстве в космосе можно разгромить без особых проблем. Однако если перейти хотя бы на оперативный уровень, то ситуация была крайне интересной. Остатки флота ОН были фактически связаны в одной системе, да и победа оказалась пирровой — «Варяг» уничтожен, «Белоруссию» нужно ставить в док на несколько месяцев, а то и вовсе на год-полтора, «Украина» требовала среднего ремонта, а только чудом получившие незначительные повреждения «европейцы» остались практически без снарядов и ракет, да к тому же в бою уступали полноценным линкорам по огневой мощи, хотя и превосходили их по дальности ведения огня. Правда, этого было мало против вражеских мастодонтов с их запредельными дистанциями боя в почти две десятых световой секунды. Из почти пятисот флуггеров осталось жалких полторы сотни, а целых — не более сотни — «длинная рука» висела на волоске от гибели, несмотря на впечатляющие успехи: своими силами москитный флот уничтожил почти половину потерянных кораблей чужих. Лёгких сил же практически не существовало — плазменные «Хараказе» погибли в полном составе, расстрелянные в упор торпедами. Индийские «Махабхары» выглядели так жалко, что хотелось их добить, просто из милосердия. Европейских и российских фрегатов, в основном прикрывающих своих «больших братьев», погибло гораздо меньше. Снаряды орудий пришельцев были подобны иголкам — пробивают навылет, но убивают только при попадании в жизненно важные органы корабля. Но даже этого достаточно, чтобы уничтожить треть флота ОН и отправить половину на верфи. К счастью, корабли не гибли мгновенно — из экипажей фрегатов выжили 70% экипажей, а из пилотов — каждый второй. Но все равно погибло более пяти тысяч человек. Так же были подобраны несколько сотен врагов. ОН получили невероятно ценный источник информации, и наконец-таки смогла узнать один из главных вопросов: против кого, собственно идёт война. Такова цена конфликта, который войдет во все учебники истории и тактики как первая битва «Войны первого контакта».