Не верь своим Глазам

Мои глаза открылись как-то резко, словно возле уха прогремел выстрел. Сердце сжалось и лишь потом пришло острое осознание, что все окружающее меня лишь сон. Красивый, так как оказался я в саду, похожие на который создавали еще в эпоху Чосона, когда небо по легендам бороздили драконы. В глубине сада виднелось величественное красное строение в восточном стиле. Тишина в этом месте угнетала, как и туман, что застилал глаза, заставляя блуждать кругами. Не спасали чудесный сон ни пение птиц, ни танец карпов разных видов в кристально чистом озере. Меня преследовало предчувствие опасности, словно ото всюду за мной следят сотни взглядов. Иногда мерещился мерзкий шепот, но я не останавливался, сердцем чувствуя нужную тропу. Меня что-то силой толкало к красивой резной беседке из красного дерева. На поляне, где находилось это уединенное место, по траве были разбросаны цветы сакуры, но странного фиолетового цвета. Моё сердце замерло от вида, что открылся моему взору: в этой резной беседке сидела моя точная копия, а, уложив моему клону голову на колени, мирно спал Югем, разодетый в древние одежды. Первым желанием было броситься к нему и забрать, спрятать, вырвать из цепких пальцев самозванца. Но такая попытка провалилась: я врезался в невидимую стену, сильно ударившись носом, над губой расплылось пятно из капель алой крови. Это разозлило ещё больше, сердце клокотало в области ушей, нагнетая страх не прорваться к своему птенчику. Незнакомец же с моим лицом улыбнулся примерзко, склонился к моему любимому и сказал тихо и нежно, полностью имитируя мой же голос: — Югёми, вставай, на улице холодает. Сонный цыпленок зашевелился и приподнял веки с пушистыми ресницами. У меня же внутри всё замерло, страх обуял всё нутро. Крик сорвался с пересохших губ: — Югём, это не я! Но мои слова не прорвались сквозь невидимою стену, и мой полубог сладко улыбнулся другому. Было больно смотреть на подобное, бессилие неимоверно бесило, руки сжимались в кулаки. Удары по препятствию — хоть и незримому — приносили боль и страдания. Копия обнимала моего любимого, не переставая принижать и меня: — Он тебя не услышит, а скоро и вовсе забудет. Он будет уверен, что родился здесь и жил с родителями, а потом выбрал себе партнера такого же полубога. Так что можешь продолжать срывать голос, времени у тебя осталось мало! Нет, такого не может произойти. Этот гад не сможет промыть мозги моему Нарциссу, это только моя прерогатива. Нужно тянуть время, чем я и занялся, продолжая пробиваться к солнцу. — Почему его сюда вообще затащили? — спрашивал я. — Он же рассказал лишь мне, а я — никому. За что? На это близнец с холодными болотными глазами грусто улыбнулся и ответил с разочарованием в голосе, в конце цокая языком: — Ты засомневался в нем, пусть хоть и на миг. Люди те еще твари, они могут предать из-за малейшего пустяка. Так что Югёму здесь будет куда лучше, сам подумай. — Мне удастся его защитить от всех! — перекричал я своего собеседника и ощутил, как к запястью от казанков катятся капли крови, но боль не могла сломить моей силы воли. Югём же был послушной куклой в чужих рука. Когда его взгляд скользнул по мне, я вновь увидел те голубые бездонные глаза, но со стальным холодным отблеском. Не видит! Всхлипнуло глубоко в груди сердце, сжавшись до размера росинки, что скоро упадёт и разлетится в вдребезги. Нет, нельзя сдаваться, — сдавленно пролепетал мой собственный мозг, и я начал нести чушь, всё, что приходило в пульсирующую голову: — Так нечестно, вы даже не дали шанса ему самому выбрать, что для него важнее. Всего один шанс, или вы боитесь, что в таком поединке выграю я? Нелепость слетевшая с языка, кажется, достигла своей цели. Моя копия скривилась, а потом раздался злобный смех. Внутри же у меня все леденело, но сердце сделало кульбит, когда он заставил Югёма встать, а сам отошел на тоже расстояние, на котором сейчас пребывал я. Стена, ограждающая их от меня, пропала, и мне удалось сделать шаг. Но дальше я не смог пройти, так как близнец выставил руку вперед и продиктовал условие: — Ты не должен его касаться, просто выскажись уже и пропади. Всё равно всё тщетно, ты уже начал исчезать из его памяти. Сначала я не понял, о чем говорит этот безумец, но потом взгляд скользнул по собственным рукам, и они стали полупрозрачными, как и ноги. Страх по новой всколыхнулся. Прикусив губу, чтобы успокоиться, я посмотрел на любимого чудика и тихо начал говорить то, о чем молчал или не успел сказать: — Югёми, я люблю тебя, хоть идиот и до меня не сразу это дошло. Просто я боялся осознать свое влечение, не хотел меняться. Но ты поменял меня своими искренними чувствами и вечными шуточками. Прошу тебя, очнись от этого бреда и пойдем со мной, я всегда буду рядом, никогда не оставлю тебя одного, кем бы ты ни был. За время моей эмоциональной речи на лице цыплёнка не дрогнул не один мускул. Он просто с полным безразличием смотрел на фиолетовую луну в облачном небе. Его глаза сияли всё ярче и неестественней. Мои же ноги были словно приклеены к месту, а сам я все больше напоминал почти что дымку. Мой прототип поманил моего полубога к себе лишь одним пальчиком, и тот пошёл, улыбнувшись ему также, как еще вчера мне. Слёзы такие же прозрачные скатились по моей щеке. Руки сжались в кулаки, а внутри будто вспыхнуло пламя, что разъедало и рождало гнев и злость. Крик с толикой желчи оглушил поляну и заставил Югёма застыть на месте: — Ты, мелкий желторотик, иди сюда и перестань верить этому оборотню, иначе я тебя саморучно придушу вот этими руками! Кажется тишина, повисшая после этого, давила сильнее притяжение луны к земле. Фиолетовые лепестки сакуры размыли мой взор, изучающий широкую спину. Ну, а оборотень немного побледнел. Я же и не заметил, что вновь стал осязаемым и больше не пропадал. Нарцисс развернулся ко мне — и у меня от сердца отлегло; его глаза стали золотисто-карими, как и раньше. В несколько шагов младший оказался рядом и порывисто меня обнял, утыкаясь холодным носом в мою открытую шею. Мне еле удалось сдержать слёзы радости, нельзя нюни распускать, нужно выглядеть мужиком. — Прости… — прошептал мне цыплёнок, цепляя футболку на моей спине и, кажется, шмыгая носом. Ну, вот какой из него полубог — дите дитём. Такая мысль проскользнула в моей сознании, которое всё ещё находилось в состоянии эйфории от победы. Моя же копия вдруг превратилась в красивую женщину, чуть старше нас обоих. У неё были длинные волосы до бёдер лилового цвета и золотистые глаза, мой мальчик чем-то напоминал её по внешности. — Он мой, я его не отдам, — единственное, что пришло мне в голову и что я озвучил враждебным голосом. — Это решать не тебе, юнец, — обиженно сказала девушка, поджав губы, и её рука вспорхнула в воздух, как крыло бабочки. Я напрягся, предчувствуя опасность, и, развернувшись, спрятал за собой своего цыплёнка. Что-что, а его я отдавать не намерен, даже если умереть придётся. Моя спина была открыта, а незнакомка — зла. Но атаку остановил мужчина очень юный со странным месяцем над головой. Догадаться было не сложно, что это отец моего полубога, его выдавали голубые ясные глаза. Он обнял красавицу и сказал тихо и нежно: — Лунита, успокойся. Твой сын в безопасности с этим мужчиной. — Ну и почему же? — перебила строптиво девушка, на что бог ответил с некой усмешкой: — Ты ещё слишком неопытна со своими способностями и не почувствовала. Но у него явно в прародителях есть один бог, а если быть точнее — Гефест, в нём огонь. Он не может им воспользоваться, так как потомок в четвертом или пятом поколении. Но думаю, если что-то случиться — это пламя может проснуться. Женщина смягчилась после услышанного мгновенно. Я же был в шоке и мне хотелось лишь возмутиться. Чего? Но я смолчал, выпуская из объятий цыплёнка, что схватил меня за руку и потащил к своим родителям. Он, сияя улыбкой, со слезами в глазах, тихо шептал: — Папа, мама, я не могу остаться, я его люблю. Мне оставалось лишь не мешать, краснея и благодаря судьбу за своих прародителей. — Я вас отпускаю, — сказал Гипнос, крепко удерживая свою жену за талию и улыбаясь улыбкой точно такой же как и у цыпленка. Сон начал опадать, цвета природы блекнуть, а два силуэта отдаляться. Нас встретила обычная тьма сна, а затем яркий свет из окна и всё та же кровать.

***

— Марк, как ты мог! — кричал мне из ванной полубог, с визгом оперной певицы. Мне осталось только отложить джойстик и сдержать смех, рвущийся из груди, когда красноволосый мальчишка выбежал в общий зал, зло сверкая глазами. — При чём тут я? Вопрос прозвучал весьма естественно, не выдав внутреннего утробного смеха. Шутка удалась на славу, подмена красителя с желтого на красный прошла успешно. — Ты просто изверг! — изрёк обиженный чертенок и, завалившись рядом, уложил свои мокрые волосы на мои белые шорты, конечно на них осталось немного красной краски. Отомстил, молодец, подумал я, перебирая мокрые пряди и не сдерживая смешка. Нарцисс сверкнул глазами. — Тебе очень идёт. Слова были искренними, что явно смягчило гнев моего чуда. — Нам надо переодеться, скоро родители придут, — прошептал я, но этот парень не дал мне встать, лишь поменял позу и уселся на коленки, обнимая за шею двумя руками. Его губы обиженно надулись, а слова вышли по детски милыми, когда он пробубнил их мне в губы: — Ну, не знаю, хочу ли знакомства. Ты так меня подставил в такой важный день. Вдруг я им не понравлюсь, я же не красивая девушка. — Глупость! — прервал я этот бред и поцеловал его в губы, а потом дополнил свой ответ: — Можешь пару раз колдануть и они будут целовать пол, по которому ты ходил… Ну это на крайний случай. Так же прекращай трогать мой член сейчас и насылать кучу порнухи во сне. Югём явно был доволен последними предъявлениями и с нажимом провёл по и так истекающей секрецией головке. Поцелуй после вышел развязным и горячим, моя рука сильнее сжала тонкую талию, а одна мысля выскочила на свет без спросу: — С этими волосами я могу официально называть тебя чертиком. — Ты несешь чушь, а на счёт первого мы постоянно пропадаем в нашем кафе и мне тебя очень мало. Может ты потерял ко мне интерес, мм? Этот наезд был таким милым и искренним, полным наигранного возмущения, что сдерживаться было невозможно, я прикусил сладкую мочку, потянув за сережку, вызывая на шее россыпь мурашек и сладкий вздох, слетевший с влажных после поцелуя губ. — Ну и чего же хочет мой цыпленок? — спросил я, впервые озвучив это прозвище младшего вслух. Глаза Югёма счастливо блеснули, в этот же миг раздался дверной звонок, и расстроенный мальчишка слез с меня и, натянув улыбку, пробубнил: — Похоже хотеть я могу одного — встречи с твоими родителями. Потом унёсся одеваться, мне осталось скрывать улыбку счастья. Прошедший год принёс мне много радости совместной жизни и пора выходить на новый уровень. Поворот ключа, распахнутые двери, моя уверенная улыбка и громкое: «Пап, мам, я хочу познакомить вас с моим парнем»; вылетающий из спальни растрепанный Югём и свадьба, которая не за горами, надо лишь маму из обморока вывести.