Раба чужих страстей

Северусу потребовалось не менее пяти минут, чтобы собраться с мыслями, а Трэйси, закончившая рассказ, с трепетом ждала его вердикта. — Сэр, так вы знаете, кто был этот Миддлтон? — наконец не выдержала девочка. Северус вздохнул. Трэйси точно пока не следует знать всего объяснения этого происшествия. Она уже сейчас о чем-то догадывается, но пока вся трагичная история Миддлтонов, в которую была замешена мать Трэйси, Стефания, как и тот факт, что Лора состояла в отношениях, судя по всему, со своим собственным дядей, старшим братом отца, могли весьма сильно нарушить детское представление о мире и о том, что такое «хорошо», а что такое «плохо». Северус понял, отчего Гротеска так старательно скрывала от младшей сестры правду о ее происхождении — дитя не сможет смириться и жить с такой правдой. Она слишком сложна и непонятна для детского ума. — Нет, не знаю, — все же ответил Северус. — Но человек, видимо, он и впрямь нехороший. Трэйси засопела носом. Она слегка устала. Снейп снова задумался. Между прочим, какая у них фамилия сейчас? Немного спустя он задал этот вопрос вслух. — Меня зовут Трэйси Тэтлсби, — ответила девочка. — Ну, и Лору также, Тэтлсби. Но ее никто мисс Тэтлсби не называет. Она Гротеска. Точно! Именно эту фамилию он видел в списках в Хогвартсе: «Тэтлсби-Перкинс (Мидллтон)». Первая часть, значит, по матери, вторая — по отцу, решил Снейп. Он помнил, что отчим Лоры был тем еще мерзавцем, пьянствовал и занимался рукоприкладством, и, вероятно, из-за него сестры оказались в одиночестве в этом промозглом подвале. Понятно, что Лора отбросила вторую часть фамилии, оставив только девичью матери. — А почему она Гротеска? — Она училась в театре и ставила праздники. Тот костюм, о котором я говорила, белый с золотым, оттуда. Снейп хмыкнул. Праздники, ну-ну. — А где ваши родители? Дело в том, что когда мы с Ми... Лорой встречались в прошлый раз, она жила с родителями. Трэйси тяжело вздохнула и сложила ручки вместе. — Лора сказала, что папа бросил нас и маму, когда я была совсем маленькая. И теперь ничего неизвестно. А мама... Мама в больнице. — Почему? Трэйси хлюпнула носом и пожала плечиками. — Болеет... Не знаю... Лора говорила, что у мамы не в порядке... ну, с умом. Она, ну, особенная. Она много пила... ну... этого... И теперь болеет. Закономерно. Снейп не был удивлен тому, что мать сестер спилась, но был удивлен тому, что ее поместили в какую-то лечебницу. Это явно не бесплатная услуга. — Ты виделась с ней? — Да, — кивнула Трэйси. — Лора меня водила туда несколько раз... Я не помню, где это... — В Лондоне? — Угу, наверное... Мы ездили на метро. — А почему же вы так редко видитесь? Ты не любишь маму? — Люблю, но... Ну... Не знаю... Не хочется. Маме плохо. Она может ругаться на меня и на Лору. Но Лора ходит к ней каждый месяц. Она дает ей деньги на врачей. — Значит, твоя сестра много работает. — О да, она много работает, — с готовностью подтвердила Трэйси и как-то оживилась. — А где? — В Хитроу. Это аэропорт, знаете? — Знаю, конечно... И чем же она там занимается? — Бумажками всякими. Следит там за чем-то. Кем-то руководит. Снейп внимательно смотрел на девочку. Но та либо блестяще врала, либо, действительно, говорила чистую правду. Странно. Он не готов был верить тому, что Мидллтон вот так просто работает в офисе. Это на нее не похоже, да и, к тому же, вряд ли девушка без нормального магловского образования сможет получать достаточный доход для того, чтобы содержать себя и сестру, платить за жилье, да еще и матери отдавать какие-то средства. Ой, нет, фигура Гротески, описанная, но в силу возраста непонятая ее младшей сестрой, наталкивала Северуса на совсем иные догадки. — Сэр, а вы... вас ранили маги? Робкий вопрос вывел Северуса из раздумий. Ему тем временем стало значительно лучше. Лекарство действовало, оно снимало жар, но слабость оставалась. — Да. — Ух ты! — невольно восхитилась Трэйси и тут же, поняв ошибку, посерьезнела. — Это плохо. Снейп хмыкнул. Серьезности ей хватило ненадолго. — А как? А за что? Она даже подалась вперед. Одеяло промнулось, Снейп почувствовал неудобную тяжесть на ноге, как если бы на нее лег кот. Захотелось дернуть ногой, но он удержал порыв. С Трэйси, пожалуй, стоит быть повежливее и помягче. — Как? Заклинанием. А за что?.. Хм, за то, что не угодил. — Ого... — Трэйси, а вы с сестрой давно здесь живете? — Снейп снова взял инициативу, воспользовавшись тем, что девочка решила пофантазировать. Она явно успела красочно представить себе схватку волшебников, подняла ручку, словно собираясь сделать выпад с палочкой, и вздрогнула, когда услышала голос мужчины. — Что? — переспросила она. Снейп заметил, как девочка держит руку, и решил упростить себе задачу. — Ты видела когда-нибудь волшебные палочки? Ее большие детские глаза жадно загорелись. Она помотала головой. — Моя под подушкой. Можешь посмотреть. Посмотреть, а не трогать. — Как в музее? — Да. Словно дикий зверенок, Трэйси спрыгнула с кровати, приблизилась к изголовью и, пользуясь тем, что Снейп приподнялся, аккуратно достала палочку. Она положила ее на краешек кровати и стала алчно рассматривать, будто бы перед ней лежала не деревяшка, а невиданной величины алмаз. Северус следил за поведением девочки. Она была очаровательна в своем невинном, простодушном любопытстве. Ее пальчики так и тянулись к заветной вещице. Северус на секунду вспомнил себя, стоящего в лавке Олливандера. Должно быть, он выглядел так же. На душе стало отчего-то теплее, захотелось даже улыбнуться, но такая мимика была слишком несвойственна профессору. — Трэйси, так вы с сестрой давно здесь живете? Девочка оторвала взгляд от палочки, взглянув в глаза мужчины, и сразу же снова вернула все свое внимание объекту вожделения. — Не знаю. Я только тут и живу... Она красивая, — девочка снова счастливо посмотрела на Северуса. Он дышал ровно, веки слегка подрагивали. — Палочка?.. Да, довольно редкий образец. Она из черного дерева. — А внутри? Лора говорила, что внутри могут быть разные вещи. Перо феникса, волос единорога и жила дракона. — Перо феникса. — О! У Лоры тоже было перо. Интересно, что будет у меня... Трэйси вынуждена была сцепить ручки за спиной, чтобы они ненароком не сделали вольность и не тронули палочку. А ведь так хотелось! — Значит, сестра тебе рассказывала о волшебном мире? — Конечно! — И ты ни разу не видела волшебной палочки? — Северус постарался придать голосу удивленный тон. У него получилось весьма плохо, но девочка не заметила. Она помотала головой. — У-у. Я никогда не видела волшебников. Вы первый. — Никогда? — Ну... Только один раз. К нам приходил какой-то старичок. Но Лора... — Трэйси вздохнула. — Лора с ним немного поссорилась. — Почему? Трэйси пожала плечами и посмотрела на Северуса ясным взглядом. — Не знаю. Это было давно. — Но ты все-таки и это помнишь. — Помню! У меня хорошая память, — прихвастнула Трэйси. — Он тоже был с волшебной палочкой. — И зачем же он приходил? — Не знаю. Он о чем-то просил Лору, а она рассердилась и выгнала его. — А как он выглядел? — продолжал расспрос Снейп. — Вдруг я его знаю. У Трэйси сорвался смешок. На лице заиграла улыбка. — Смешно. Он был такой низенький. Лохматый. Очень лохматый! А еще старый-престарый. Он чуть не упал с лестницы. У него была такая длинная палка с закорючкой на конце. Выше него! Дыхание Северуса прервалось, а сердце в груди из-за поднявшейся волны тревоги как будто перехватило тугой веревкой. Он совладал с собой, но все же попросил Трэйси налить ему воды. Остудив разум и убедившись, что к нему вернулось самообладание и что голос не выдаст волнения, Северус произнес: — Выше него! Необычно. Как ты думаешь, зачем ему такая палка? Трэйси захихикала. — Чтобы разгонять облака! — она помахала ручками над головой, как будто, действительно, пыталась разогнать воображаемую тучу. Северус глубоко вдохнул и прикрыл лицо рукой. Он попросил девочку еще раз смочить платок, который уже давно высох. Она выполнила просьбу. Когда она протягивала насквозь мокрый платок, Северус, внимательно глядя на нее, проговорила: — У него, наверняка, была темно-синяя мантия, похожая на звездный ковер. — Точно! — А в палке красный камень, там, где закорючка. — Точно! Точно! Плащ блестел, как будто там звездочки рассыпались! А камень как луна! — девочка, смущенная было пристальным взглядом черных глаз, пришла в восторг. — Вы его знаете? — Да. — А кто он? — Торговец. Известный. Его почти все волшебники знают, — соврал Снейп. — Он приходил один раз? — Нет, не один, но я видела его только один. Он заколдовывал нас, чтобы было безопасно. Ну, здесь. Вдруг где-то снаружи раздался скрежет. — Ой, это Лора! Трэйси сорвалась с места, а потом ойкнула, виновато взглянула на Северуса. Он легко повел головой, мол, ступай, и девочка умчалась встречать сестру. Он был доволен тем, что в голосе ее прозвучала досада, когда она услышала возвращение Лоры. Видимо, Трэйси тоже была не прочь еще пообщаться с ним, но, следует признать, Северус сам уже изрядно устал. На сегодня хватит: он многое узнал, возможно, даже слишком многое. Так как мы находимся в выигрышном положении и можем знать чуть более о мыслях и чувствах героев, то позволим читателям узнать, кто же был тот человек, которого Снейп назвал «торговцем». В этом он не солгал: человек, действительно, занимался торговлей, однако вряд ли это было главное его занятие, и уж ни оно делало Николаса Фламеля столь известным среди волшебников. Впрочем, хотя многие волшебники знали его имя и заслуги, мало кому доводилось быть знакомым с ним лично. Мистер Фламель жил скромно и уединенно. Снейп же, по долгу службы, разумеется, был в свое время представлен старому алхимику, который состоял в тесной дружеской связи с ныне покойным директором Хогвартса. Поэтому у Снейпа не возникло ни малейших сомнений, что описанный Трэйси волшебник — это не кто иной, как Николас Фламель, а красный камень в посохе — это не что иное, как философский камень. И пусть читатель не удивляется, что спустя столько лет, он снова обнаруживает философский камень у подлинного его хозяина. Ведь только весьма наивный человек поверит в то, что Дамблдор позволил уничтожить редчайший артефакт, который, впрочем, обладал силами куда меньшими, чем ему приписывали. Он, конечно, немного поддерживал жизненные силы мистера Фламеля, но Снейпу было доподлинно известно, что секрет долголетия алхимика кроется отнюдь не в камне, а в его необычной родословной. Слухи, окружавшие артефакт, были только приманкой для Волан-де-Морта, ибо Дамблдор всегда желал его возвращения, вернее, его телесного воплощения. Духа без тела не убьешь, а потому чем скорее Волан-де-Морт бы обрел прежнюю силу, тем, в общем-то, лучше. Дамблдор-то не молодел. Личность мистера Фламеля, обеспечившего защиту Миддлтон, объясняла многое в том невероятном повороте в судьбе Снейпа. Конечно, столь «удачных» случайностей не бывает: чтобы он ни с того ни с сего попал на путь к Миддлтон — к Миддлтон, идеальнее которой не найти сейчас для Снейпа соседа. Надо было предположить раньше, что здесь не обошлось без руки Дамблдора: старик предусмотрел тот вариант, что Снейп не сможет вечно юлить и однажды разгневает Волан-де-Морта... Как же все-таки это в духе Дамблдора! Он не упускал из виду исключенную Миддлтон и при этом пальцем не пошевелил, чтобы помочь ей, потому что, оказывается, необходимо было, чтобы она оставалась вне волшебного мира. Однако как же он оказался на пути девушки? Снейп стал припоминать, как он попал... а куда он попал вообще? Он помнит потасовку в поместье, пару крепких ударов, крошку, посыпавшуюся на него со стены, темный коридор, пыль, а потом — только пробуждение в больнице, куда его, вероятно, доставила Миддлтон с подружкой Зейн. Да, вот еще и появление мисс Зейн... Ведь Миддлтон сказала ему, что не будь рядом ее подружки, он бы был уже мертв. Фантастика. Снейп не уставал поражаться выдумкам Дамблдора: нет сомнений, что он предусмотрел и мстительность мисс Миддлтон, а потому подле нее каким-то чудесным образом очутилась девушка, по гроб жизни благодарная Снейпу. Северус плотно закрыл глаза. Ему отчего-то стало неуютно: он на миг представил реакцию Миддлтон, если бы она узнала, что Дамблдор, как всегда, воспользовался ее безысходным положением... Он бы был в бешенстве. — Лора, там... Сэр очнулся! — донесся звонкий голосок. — О... Хорошо, — голос Гротески был совершенно бесцветен, а она явно утомлена. — Ты все сделала? — Угу. — Чудно. Спать ты, конечно уже не хочешь?.. Ну, конечно. Займись тогда завтраком, сделай бутерброды. — Сейчас! Северус слышал, как Гротеска разделась, и потом ушла в ванную, где сразу полилась вода. Спустя около десяти минут дверь его комнаты открылась, и его обдало свежими запахами обмытого, надушенного женского тела. В этом смешении ароматов, которые опытный зельевар различал столь отчетливо, было что-то настолько магическое и волнительное, что дрожь удовольствия легкой волной пробежала по его телу. — Доброе утро, сэр. Гротеска поставила на пол возле шкафчика небольшой пакет и бегло осмотрела больного. Она сняла игрушки Трэйси со стула, стоящего в самом углу комнаты, и придвинула его к кровати. — Как вы думаете, есть шанс, что вы идете на поправку? — скептично спросила она. — Вряд ли. Девушка восприняла такой ответ совершенно равнодушно, может быть, даже профессионально, и приложила кончики пальцев ко лбу Снейпа. — Да, вы горите, — констатировала она. — Я знаю ваши пристрастия к тому, чтобы все и вся контролировать, поэтому выбирайте сами, чем будете лечиться. Если у вас есть силы, напишите мне руководство, если нет, будет довольно ваших устных объяснений. Она вытащила из пакета какие-то лекарства и положила их на живот больному; затем достала оставшиеся флакончики и нечто, похожее на бинты или вату, и, свернув зашуршавший пакет, ушла из комнаты. Северусу пришлось приложить усилия к тому, чтобы рассмотреть принесенные Гротеской лекарства. Это, однако, было в его интересах и полностью отвечало его желаниям, поэтому он без возмущения стал разбираться в склянках и флаконах. Перекусив сама и покормив завтраком младшую сестру, Гротеска вскоре вернулась с небольшой кастрюлей, заполненной спиртовой настойкой. Едкий запах спирта заставил Снейпа поморщиться. — Здесь нет Гномьего отвара, — пожаловался он. — Нет, потому что он стоит как подводная лодка. Однако если он вам все-таки нужен, я куплю. — Нужен. — Как скажете. Гротеска собрала лекарства и расставила их на прикроватной тумбочке. Она выглядела очень уставшей, однако ни в голосе, ни в жестах это не отражалось. — А теперь дайте мне посмотреть на ваши раны. Уж с чем-чем, а с подобной напастью имела опыт. Она обнажила торс больного, сняв старые, налипшие бинты, и осторожно провела ладонью по рваным, кровоточащим краям ран. Снейп неровно вздохнул от колющей боли, сковавшей на миг все тело. — При случае передайте мои комплименты тем, кто сделал это с вами, — сказала она со знанием дела. — Грубая, но эффективная работа... — Вы же сами к этому руки приложили, — шикнул Снейп, косо взглянув на Гротеску. — Да, есть немного, — согласилась она и вдруг слегка улыбнулась. — Кто ж знал. Трэйси, если ты думаешь, что я тебя не вижу, то очень ошибаешься. Она оглянулась и наигранно строго посмотрела на сестру, чье любопытствующее личико мелькало в проеме двери. — Ну, Лора... — Мелочь, — вздохнула Гротеска. Это послужило дозволением, и Трэйси скользнула в комнату, встав за стулом сестры, а ручки положив ей на коленку. — Сэр, я напомню вам, что вы мужчина, к тому же, весьма самовлюблённый, поэтому постарайтесь не кричать. «Дай мне только поправиться... — рыкнул про себя Снейп. — Собью спесь». — Будет больно. Очень. — По сравнению с вашим присутствием любая боль ничтожна. — Сочту за похвалу. Постарайтесь сфокусировать свое внимание на моей руке, и вам будет проще вытерпеть. Лора положила руку на шею Северуса, ближе к плечу, и вонзила ноготки в кожу. Вызванное этим неприятное чувство и одновременно приятная мягкость женских рук несколько отвлекли его, ведь когда капли целебного зелья сорвались с кончика пипетки и упали на раны, в грудь словно ударили шипастой булавой. Мужчина сквозь зубы зашипел ругательства, изогнулся, однако рука Лоры удержала его. Болезненная процедура продолжалась около пяти минут. Когда зелье попало в последнюю ранку, заставив ту слегка затянуться, взмокший Северус без сил упал на постель. На висках выступили крупные капли пота. — Трэйси, принеси-ка из кухни, в нижнем ящике, бутылку джина. Ему сейчас это не помешает. Девочка кивнула и убежала выполнять веление. Лора отложила пипетку с зельем, стерла с руки кровь и поставила себе на колени кастрюлю с размешанной настойкой. Сначала Лора ватой собрала кровь и грязь с больного, а потом обмакнула в настойку тряпочку и стала мягко растирать его грудь. Он задышал свободнее. Трэйси тем временем принесла бутылку, которая была чуть ли не больше нее, и подала ее Лоре. Пока Лора смешивала джин с водой, она с беспокойством глядела на Северуса, который явно мучился не то от боли, не то от слабости, и с благоговением и надеждой — на сестру. Как хорошо, что Лора всегда знает, что следует делать, и никогда не теряется! Трэйси бы уже испереживалась, а у Лоры ни мускул ни дрогнул. — Сэр? — Лора осторожно дотронулась тыльной стороной руки до щеки Снейпа, чтобы привести его в чувства. — Сэр, вы слышите меня? — Увы, — выдохнул он. Про себя пришлось признать, что прикосновение девушки сработало лучше всякого лекарства. — Язвите, значит, скоро оправитесь, — сказала Лора. — Больше пытать вас не стану, хотя, надо сказать, мне это понравилось. — Лора! — воскликнула с негодованием Трэйси. — Не суди меня строго, мелочь, — мягко сказала сестра и улыбнулась. — Ты просто не знаешь, какой он подлюга и как давно я хотела вернуть ему застарелые долги. — Мерлин, за что... — За все плохое, сэр, — сказала Лора и помогла мужчине приподняться. — Выпейте. Снейп глотнул из стакана воду, смешанную с джином, немного поперхнулся, поморщился от крепости, но затем вдохнул полной грудью. Крепкий напиток подействовал благотворно и прояснил утомленное болезнью сознание. Лора развернула тряпку, которой протирала грудь, и, еще раз обмакнув настойку, покрыла ею раненную область кожи. — Отдохните немного, — произнесла Лора, поднимаясь со стула. — Я отведу Трэйси на учебу и вернусь к вам. — Уже? Но еще рано! — Трэйси, наш гость никуда не убежит, так что вечером сможешь его подоставать. Трэйси возмущенно насупилась, но, подталкиваемая сестрой, попрощалась с Северусом и стала собираться на учебу.

***

Лора вернулась где-то через час. Она разделась, помыла руки, быстро схватила яблоко, чтобы перекусить, и заглянула в комнату к Снейпу. Он, казалось, спал, ибо дыхание было ровным, а лицо умиротворенным, поэтому девушка вошла как можно тише. Она сняла оставленную на груди тряпочку, убедилась, что раны подсохли, и стала готовить мазь, из которой следовало сделать компресс под бинты. Когда последний этап ухода был завершен, девушка смочила пальцы в ароматном целебном зелье и растерла область вокруг носа мужчина, под подбородком и скулами. Целебные испарения должны были уберечь его от жестокой лихорадки, подобной той, что случилась с ним ночью. После этого Лора взяла из гостиной плед, сложила его и бросила возле кровати. Она села на него на колени, руки положила на краешек кровати возле ног больного, и на них опустила голову, чтобы самой несколько передохнуть. У нее от усталости слипались глаза и, хоть она их постоянно терла, спать хотелось не меньше. — Миддлтон, я надеялся, вы оставите меня в одиночестве. Девушка вздрогнула, но головы не подняла. — Притворщик, — бросила она. — Не обессудьте, но если я правильно догадываюсь о происхождении ран, то будьте уверены, что в ближайшее время вам может стать хуже. Я должна проследить за изменениями в вашем состоянии, иначе все вот это лечение пойдет насмарку. — Пока я чувствую себя сносно, Миддлтон. — Да подите к черту, — голос девушки был ровным, вероятно, из-за усталости она не могла придать ему эмоциональности. — Прошу же не называть меня так. — Я не буду называть вас Гротеской, — отчеканил Снейп. — Это отвратительная, мерзкая кличка. — Ох, простите, что не угодила! Забудьте ваши привычки. Называйте как угодно, но толко не Миддлтон. — Вы скрываете это от сестры? — Да, незачем ей знать. — Почему? — Сэр, не прикидывайтесь. Я уверена, что одна болтушка успела вам рассказать то, что следует и что не следует, — Лора приподнялась, чтобы увидеть лицо мужчины. — Мне, впрочем, спокойнее, когда я не знаю, что именно она вам рассказала. — Вы правы. Видимо, она мне теперь не простит, — хмыкнул Снейп. — Бросьте, я вас не сдам. Трэйси была слишком довольна, не знаю, о чем вы с ней говорили, но она в восторге. Очень старалась скрыть, пока мы с ней болтали по дороге, но такое не скроешь. Края губ Снейпа слегка дернулись. — Как вы полагаете, Ми... — пылкий взгляд, который не нужно было видеть, чтобы чувствовать его силу, остановил его. — Как вы полагаете, Лора, ваша сестра не сболтнет другим обо мне? — Вряд ли. Может, конечно, всякое быть... Девушка снова опустила голову на скрещенные руки, задумавшись о том, что странно (но притом приятно) было слышать свое имя не из уст сестры. Ее никто, кроме Трэйси, Лорой не называл. — Но, полагаю, — продолжила она, — что нет, ведь не зря же я сказала ей, что вы волшебник. Дело в том, что Трэйси все волшебное хранит в тайне. Вроде как это делает ее особенной, ну, знаете, позволяет в душе задирать носик. Вот, мол, обидели, ну и ладно, зато вы не знаете, что я волшебница. На самом деле Трэйси очень хорошо чувствует, что и кому можно говорить, а где лучше промолчать. Вы не думайте, вам она сболтнула не потому, что трепло, а потому, что вы для нее сейчас как божество. Лора умолкла, Северус не ответил, и наступила тишина. Они стали прислушиваться к этой спокойной тишине: Лора засыпая, а Северус вникая в свои ощущения. Он никак не мог сформировать цельную образ девушки, у которой оказался вынужденным гостем. Ведь грубость обращения никак не сочеталась с нежностью прикосновений; а жестокая мстительность с той внимательной заботой, какую она оказывала ему. — Сэр, учитывая, что вы без моей воли узнали обо мне, я имею право получить ответ на вопрос, — вдруг произнесла Лора. — Хм!.. — Что случилось с вами? — не обратив внимание на скепсис, Лора устремила взор на Снейпа. — Почему вы присоединились к Пожирателям Смерти и почему отреклись от них? — Это личное. — Прошлое – это всегда личное, я же не прошу у вас подробностей. — Ну... — Снейп задумался. — У меня, как и у вас, были проблемы в семье. Но, пожалуй, я был подурнее вас, потому что решил, что во всем виноваты маглы, загордился... — Это мальчишеское, — заметила Лора. — Максимализм. — Вероятно. В Хогвартсе я нашел единомышленников. Нам казалось это все просто игрой. Игрой в шпионов, героев. Я не понимал, что на кону моя жизнь и мое будущее. Заигрался. — И когда же вы изменили свое мнение? Снейп неровно вдохнул, но сохранил самообладание. — Когда умер близкий мне человек. — Трагично, видимо? — Более чем. Лора провела губами по рукам и тоже вздохнула. — О да, понимаю, такая смерть близких заставляет многое переосмыслить, — проговорила она. — У меня жизнь как будто разделилась на то, что было до смерти отца и после. Знаете, даже отчисление из Хогвартса не столь сильно потрясло меня... Кстати, как в Хогвартсе дела? — она резко сменила тему. — После вашего падения, наверное, будет худо. Снейп сдвинул брови. — Мне плевать. В Хогвартсе есть сильные люди, которые не допустят хаоса или плачевного финала. — Так уж и плевать? — удивилась Лора. — Я разочаровался в Хогвартсе, — отрезал Снейп. — Правда? Необычно, вы, конечно, знаете куда больше, чем я. Нет, для меня Хогвартс был... Я любила его, обожала даже. Это была сказка, лучшая из всех. Я могла забыть о проблемах за его стенами и жить свободно, для себя, в свое удовольствие. Если я о чем-то и жалею, то только о Хогвартсе. Снейп хмыкнул. — Сказки бывают грустные. — Ваша правда, — согласилась Лора. — Вы разве не разочаровались в школе? — Я? Помилуйте. Нет. Я разочаровалась в вас, в Дамблдоре, в волшебном мире, но Хогвартс тут ни причем. Это чудесное место с чудесными людьми. Лора выпрямилась и взглянула на детские часики, стоящие на полке шкафа. Прошло уже достаточно времени, около двух часов, поэтому она заявила, что может оставить больного и отправиться с чистой совестью спать. Перед этим Снейп надиктовал ей, какую программу лечения он себе соорудил. Лора записала его указания, листок положила в ящик тумбочки, затем налила воды в стакан и откупорила новые баночки со снадобьями, чтобы Снейп мог самостоятельно их использовать, если сочтет нужным. Прежде чем уйти, она спросила: — Послушайте, а что мне делать, если вам все-таки станет хуже, а я не смогу справиться? К кому мне обращаться за помощью? Или ни к кому, а лучше положиться на свои способности и, возможно, позволить вам умереть? Снейп глубоко задумался. Вопрос, действительно, был уместный и одновременно очень сложный. Наконец он ответил: — К тому волшебнику, кто приходил к вам. С посохом. — Черт! Проклятье! — не сдержалась Гротеска и схватила рукой дверь. Снейп открыл глаза и посмотрел на нее: кажется, его спровоцировали, правда, пока неизвестно на что, он повелся как идиот (ладно, спишем на болезнь), а его ответ девушку очень рассердил. — Значит, вы ему доверяете? Черт, я так и знала! — Что вы знали? — Что неслучайно вы сюда попали! — резко ответила она. — Разумеется! О! Кто бы просто так мне помогал и еще навязывал свою помощь! Проклятье! Значит, вы в сговоре с этим стариком? — Нет, мисс. Я ничего не знал, — устало ответил Снейп; он не хотел терять те крохи добрых отношений, которые установились между ним и Лорой. — Я сам пешка в их играх, как вы понимаете. Я, правда, ничего не знал ни о вас, ни о том, что мне придется укрываться у вас. Я сам об этом догадался, только когда ваша сестра сказала мне, что сюда приходил волшебник с посохом. Это Николас Фламель, друг Дамблдора. Лицо Гротески сделалось бледнее. — Фламель? Тот самый? А значит, камень в посохе?.. — Да, это философский камень. Название артефакта всколыхнуло мрачные воспоминания, с ним связанные. — Проклятье! И кто же все это подстроил? Дамблдор? — Думаю, да. Почти уверен. — Кто бы знал, как я их всех... У, черт, пропади они все пропадом! Гротеска выскочила из комнаты, хлопнув дверью. Вскоре столь же негодующе хлопнула входная дверь, и Снейп остался в одиночестве. Он, однако, надеялся, что новоявленная соседка остынет и поймет, что он никоим образом не подстраивал их встречу. В противном случае житье с надменной и оскорбленной женщиной грозило превратиться в ад.