***
Был уже поздний вечер, когда наша взрослая интеллигентная группа людей подошла к городу. Высокие здания, яркие огни, рекламные вывески — всё это вызывало даже как будто удивление, ведь за время этого похода они словно отвыкли от современного мира. — Добрались-таки, да ладно! — саркастический возглас Харуки. — Это не я, это же Кобра сломал компас, — сказал Гелато, пихая Кобру в бок. Джон и Марин обнялись, как будто серебряную свадьбу отпраздновать решили. Рина поправила очки и записала в каком-то блокнотике: «Добрались до города. Надежда на спасение и опохмел есть.» Аэрон и Лекс просто смотрели вперёд как андуинские истуканы (шутейки толкинистов, ха-ха). А вот Кобра и Мангуст вдруг бросились на землю и стали её целовать с воплями: «Родимая, любимая, дорогая матушка ты наша земля!!!» Тайлер скептически поднял брови и покрутил пальцем у виска: — А может, пойдём уже, нет? А то эти двое совсем с ума сойдут. Вся компания доползла до ближайшей станции метро, так как пешком до своих мест жительства добираться уже не было сил. Сели в первый же поезд. И сразу же из вагона вылетела половина пассажиров, потому как вид нашей замечательной «интеллигенции» был весьма впечатляющим. Особенно этим выделялись полностью грязные Кобра и Мангуст. Сейчас они больше походили не на кобру и мангуста (хотя и так-то не очень смахивают), а на драных бродячих сусликов. Бедные, несчастные наши туристы все поголовно задремали и сделали на метро три круга по городу, прежде чем начальник поезда понял, что что-то не так… Их тут же разбудили и высадили, и вся компания разошлась или разъехалась уже по своим домам родным.***
Когда Джон и Марин Ямано пришли к своему дому, там как раз только-только закончился срочный ремонт, устроенный детьми после своего погрома, результаты которого все соседи запомнили надолго; но, впрочем, с этих соседей взяли слово, что они ничего никому не скажут. А за это наши бодрые ребята убрались у всех соседей на участках. …Итак, супруги Ямано подошли к своему дому. — Шухер, ребята, план Б! — быстро прошептал Нильс, стоявший на стрёме, и все лишние (то есть, попросту говоря, все, кроме Вана) поскорее смылись из этого дома. Тем временем наш заботливый сынок Ван встретил родителей, взял у них вещи и помог раздеться. И хотя дом теперь смотрелся совершенно по-новому после ремонта, путешественники ничего не замечали, мечтая о сладком сне в своих любимых тёплых кроватках. Правда, Марин, даже не дойдя до своей комнаты, свалилась на кресло и заснула, а Джон, ещё держась, взял со стола какую-то булку и прилёг на диван в гостиной. Ван, всё это время наблюдавший за ними, походил туда-сюда, почесал лоб и вдруг спросил: — Ну что, как там ваш поход-то? Отдохнули? — Ох, знаешь, сынок, — с набитым ртом пробормотал доктор Ямано, — как тебе сказать-то… Отдохнуть отдохнули, но что-то я чувствую, что после такого отдыха научный мир меня не увидит дней десять. Не зря всё-таки говорят: в гостях хорошо, а дома — лучше! Спокойной ночи, Ван… Он улёгся поудобнее и тоже уснул. Ван пожал плечами, прошёлся по комнате, посмотрел в окно, тоже взял стола булку и вдруг остановился посреди комнаты. — Кхе, мда… дома лучше, дома лучше… — задумчиво пробормотал он. Ну ничего, может, завтра родители заметят, что теперь они живут в новом доме… Конец.