«Книги есть то самое волшебство, которое можно всегда взять с собой» Стивен Кинг («Как писать книги»)
Как бы сильно Дэрил ни уходил в работу, свободные часы в этих серых стенах всё равно тяготили его. Вероятно, именно поэтому он и оказался в конечном итоге здесь, в местной библиотеке, где в этот самый момент он скользил пальцами по пыльным корешкам книг. Всякий раз, заставая сына за чтением, отец называл его «гадёнышем, возомнившим о себе невесть что», «спесивым засранцем» и «ленивой задницей». Так что читать Дэрил привык тайком. Когда Андреа подкинула ему ту книжку на ферме Хершела, он сказал: «Чего, даже без картинок?» Но стоило женщине уйти, как он прочёл всё от корки до корки, потому что с книгами можно было побыть в одиночестве, не чувствуя себя при этом одиноким. Перенял любовь к чтению Дэрил от матери, которую скрывать свой ум научила ещё её мать. Это, должно быть, было довольно непросто, будучи замужем за Уиллом Диксоном, и в конечном итоге женщина утопила свои мозги в дешёвом пакетированном вине. А до тех пор она, бывало, заглядывала по вечерам в спальни к своим мальчикам и читала им книги, которые приобретала в Армии Спасения* по десять центов за штуку. Первой книгой, которую Дэрил запомнил – и помнил до сих пор, – стала «Гарольд и Фиолетовый мелок»**. Кажется, ему было где-то два, когда мама впервые прочитала ему эту историю. Впрочем, мечтать о том, чтобы нарисовать себе дорожку, которая бы увела его из убогой хибары Диксонов куда-нибудь в другое, лучшее место, он не переставал ещё долгие годы. Когда мать читала, её покусанный, покрытый дешёвым красным лаком ноготь останавливался на каждом прочитанном ею слове, и Дэрил внимательно за ним следил. К тому моменту, как его отправили в подготовительный класс, он уже мог читать на уровне второклассника. Но школьные занятия и книги, которые им там давали, казались ему до ужаса скучными, и его стали считать идиотом. По этой же причине в первом классе его определили в группу для медленно читающих детей. Он пробыл в ней вплоть до четвёртого класса – именно тогда одна из учительниц обнаружила, что Дэрил читать умел, причём весьма хорошо. Мисс О’Генри не была его учительницей, но она отвечала за уборку игровой площадки в конце перемены и однажды обнаружила Дэрила, прячущегося в одном из тоннелей, сооружённых из автомобильных шин, и читающего «Приключения Гекльберри Финна». Во второй четверти она добилась того, чтобы Дэрила перевели из группы для медленно читающих в её класс, и тот год стал для него лучшим годом за всё время обучения в школе. В этот же год он в первый и последний раз за всю свою юность влюбился. Мисс О’Генри казалась ангелом, ниспосланным с небес, с этой её волной рыжих волос, яркими изумрудными глазами и чуткими словами ободрения. За оставшиеся три четверти он угодил в кабинет директора лишь однажды. И тогда его волновало совсем не то, что директор думал о его грязном языке. Он чувствовал себя разбитым при мысли, что разочаровал её. Как бы там ни было, на следующий год мисс О’Генри вышла замуж и переехала, а новая учительница возненавидела Дэрила. Это был тот же год, когда его мать погибла в пожаре, возникшем из-за её непотушенной сигареты и сожравшем их лачугу до основания. Мэрл тогда отбывал срок в колонии для несовершеннолетних, и Дэрил остался один на один с отцом. В следующие два года к книгам он не притрагивался. Но сейчас, в период иллюзорного затишья, наступившего для них прямо посреди обезображенной реальности, ему было необходимо отвлечься. Ещё совсем недавно он снова и снова всаживал нож в голову родного брата, вернее – в существо, которое когда-то было его братом. Стеклянные глаза, что слепо пялились на него, пока лезвие рвало плоть и уничтожало мозг, казались односторонним зеркалом – за этим зеркалом не было ничего. Никого. Дэрилу хотелось забыть это зрелище. Он остановил свой выбор на одной из книг и вытащил её. «Исследуя скорбь» К.С. Льюис. Тот же автор, что написал все те книги про Нарнию, которые Дэрил прочёл в четвёртом классе. Мисс О’Генри дала ему домой полную серию. В благодарность он принёс ей на следующее утро своё самое ценное сокровище – наконечник стрелы восточных племён индейцев чероки. В тот момент, смущённо оставляя подарок на её рабочем столе, он пробормотал: «Это приносит удачу». Дома он спрятал «Хроники Нарнии» в ящике, накрыв тот двумя старыми одеялами и духовым ружьём. Доставать книги из тайника и читать их он решался лишь поздним вечером – при свете фонарика, то и дело прислушиваясь к звукам за дверью в страхе быть пойманным. Он мечтал сбежать в Нарнию, очутиться в мире, где никто бы не считал его бесполезным куском дерьма, как отец. Дэрил забрал «Исследуя скорбь» с собой на подоконник – достаточно широкий, чтобы усесться прямо на нём. Солнечные лучи проникали сквозь решётчатое окно и уже успели нагреть деревянную поверхность подоконника, на которой и устроился Дэрил, вытянув ноги во всю длину и упершись подошвами ботинок в противоположную стенку. Откинувшись на спину, он открыл книгу. Мысли его были о брате. Кэрол однажды сказала, что Мэрл плохо на него влияет. И, возможно, она была права. Мэрл уж точно никогда не заботился о его, Дэрила, самооценке так, как это делала Кэрол, или как минимум пыталась. Однако Мэрл был рядом. Хотя бы иногда. И только он был рядом. Он хорошо обучил Дэрила навыкам охоты, и без этого Дэрил бы не дожил до сегодняшнего дня. Когда он был мелким, а их отец, напиваясь, впадал в ярость, Мэрл пихал младшего брата под кровать, оставлял его там, хлопал дверью спальни и в одиночку уходил на разборки с отцом. Дэрил слышал крики, слышал, как что-то бьётся и ломается, но он никогда не знал наверняка, что именно происходило с Мэрлом, пока тот не загремел в колонию и всё это не начало происходить уже с Дэрилом. К тому времени, как он в свои семнадцать навсегда покинул отчий дом, Мэрл только окончил службу в армии. Он позволил Дэрилу таскаться за собой и нашёл ему работу. Он всегда следил за тем, чтобы у них была еда, сигареты и крыша над головами во время холодов или в дождливую погоду (иногда они кантовались у каких-нибудь знакомых, иногда снимали номера в дешёвых мотелях, в крайнем случае – обходились пикапом Мэрла). Так что Мэрл был рядом, хотя бы иногда. И в конечном итоге ушёл, сражаясь. Как он всегда и хотел. Он ушёл, сражаясь за них. Дэрил перевернул страницу. Он любил суховатый шорох бумаги почти так же сильно, как и запах книг. Этот звук успокаивал, как пение сверчков весной или уханье совы зимой. Пока он читал, солнце успело сильно напечь. Мужчина скинул с себя кожаную куртку прямо на пол библиотеки и прижался голым плечом к стене под решётчатым окном. «Никто и никогда не говорил мне, – читал он, – что чувство скорби так похоже на страх». Последние несколько недель Дэрил провёл в состоянии боевой готовности, в ожидании, что вот-вот на него обрушится нечто. Он полагал, что причина заключалась в том, что миром теперь правили живые мертвецы, однако это чувство было сильнее, чем обычно. Именно это обострение и делало его странным. Была ли это скорбь? Книга оказалась короткой – нечто вроде дневника, написанного человеком, потерявшим жену. Дэрил быстро прочёл её, а затем принялся пролистывать страницы, перечитывая некоторые отрывки. «Смерть любимого человека – как потеря конечности». Хершел иногда чувствовал фантомные боли на месте ампутированной ноги. Было ли это тем же ощущением, которое испытывал Дэрил, когда, открывая для себя что-то новое из области охоты или следопытства, каждый раз думал: «Надо рассказать Мэрлу», а потом вспоминал, что Мэрлу он уже ничего не расскажет? Кэрол, должно быть, тоже всё ещё переживает фантомные боли. Иногда по ночам он слышал тихие рыдания, доносящиеся из её камеры. В такие моменты он лежал без сна на жёстком полу второго этажа их блока, прислушиваясь, чувствуя нарастающую злость и раздражение и жалея о том, что не в силах это прекратить. Он больше не мог помочь ей заглушить боль, отправившись на поиски Софии. Он не мог больше ни черта. Порой помимо злобы возникало и иное чувство, почти что непреодолимый порыв спуститься к ней и заключить в свои объятия. Но он не двигался с места – не верил, что кто-то мог бы обрести в его руках утешение. В большинство ночей Кэрол не плакала. Лишь в некоторые. Возможно, потому, что, как говорилось в книге: «Скорбь не исчезает навсегда. Даже если мы находим выход из этого состояния, она так или иначе возвращается к нам. Раз за разом. По кругу». Покашливание, явно призванное привлечь его внимание, заставило Дэрила вздрогнуть. Он инстинктивно захлопнул книгу, сунул её в пространство между ногой и стеной и обернулся, увидев приближающуюся Кэрол. Она остановилась в шаге от подоконника. – Что ты там так судорожно прятал? – Задорная улыбка заиграла на её лице. – В тюремной библиотеке вроде не держат порно-журналов, разве нет? – Не, – пробормотал он. Его уши, торчавшие из спутанных волос, покраснели. Не было необходимости прятать книгу. Кэрол периодически подшучивала над ним, но это никогда не выглядело так, словно бы она насмехалась над его недостатками или принадлежностью к другому слою общества. Её шутки были дружелюбными. И сейчас она также не собиралась глумиться над тем фактом, что застала его за чтением. – Это… эм… – Он вынул книгу и повернулся лицом к женщине, свесив ноги с подоконника. – Это книга. Может, тебе понравится. То есть, не понравится, а… эм… возможно, ты бы могла что-нибудь оттуда извлечь. Он передал книгу ей. Кэрол перевернула её и прочла аннотацию на задней обложке. – Спасибо. – Её голос прозвучал тихо. Она подняла на него взгляд – тот самый внимательный, изучающий взгляд, под которым он всегда чувствовал себя обнажённым. Дэрил отвернулся. – Как ты? – спросила она мягко. – Тебя уже несколько дней не было на общем ужине. Ты хоть нормально питаешься? – Вполне. – Он кивнул. Женщина грустно улыбнулась. – У нас сейчас как раз ужин. Хочешь присоединиться? Он не хотел. Но ещё он не хотел расстраивать Кэрол своим отказом. Её вопрос прозвучал так чертовски трогательно – с присущей ей миролюбивой заботой. – Угу… Дэрил соскользнул с подоконника и последовал за Кэрол. Она держала книгу в левой руке, пока они, практически плечом к плечу, неспешно шли к выходу из библиотеки. Её лёгкая поступь и само её присутствие действовали на него успокаивающе. У самой двери она остановилась напротив книжного шкафа с графическими романами и комиксами и рассмеялась. Он любил её смех, каждый раз так напоминавший неожиданный луч солнечного света в пасмурный день. – Поверить не могу, что это есть в тюремной библиотеке! – Что? – спросил Дэрил. Она выудила сборник «Весь Гарфилд» и продемонстрировала ему красную обложку. – Можешь себе представить, чтобы какой-нибудь убийца читал подобное? Он хмыкнул. – Я как-то купила такой же на книжной ярмарке в пятом классе, – рассказала она. Дэрил никогда ничего не покупал на школьных книжных ярмарках. Его родители ни разу не давали ему карманных денег. А те небольшие средства, что порой появлялись у него в начальной школе, он зарабатывал, собирая вдоль реки пустые банки и бутылки из-под пива и газировки и относя их в пункт приёма перерабатываемых материалов в бакалейном магазине. Той выручки хватало разве что на какой-нибудь шоколадный батончик. Он всегда покупал «Бэби Рут»***. Лицо Кэрол дрогнуло, как это обычно случалось, когда она пыталась сдержать непрошеные слёзы, и он не знал, что послужило тому причиной. Он хотел спросить, всё ли в порядке, но подобные вопросы давались ему с трудом, поэтому он просто взглянул на неё обеспокоенно. – София тоже обожала Гарфилда, – пояснила Кэрол. – Мы даже думали назвать собаку Пупсиком, но в итоге она остановилась на Ириске. Это подходило окрасу. – Пупсиком? – переспросил Дэрил. – Так Гарфилд называет своего любимого плюшевого мишку. – Ммм… – Он нерешительно посмотрел на Кэрол, пытаясь определить степень её расстройства и гадая, как можно было бы ей помочь. А она, заметив, что он за ней наблюдает, адресовала ему горькую, но ласковую улыбку и двинулась дальше. Они уже были в дверях на выходе из библиотеки, когда его осенило: – Эй, как ты вообще узнала, что я здесь? Кэрол вновь улыбнулась, однако на сей раз не той грустной, а уже задорной и такой знакомой ему улыбкой. – Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, пупсик. – Она весело толкнула его плечо своим. – Прекрати. – Его губы скривились в короткой усмешке.***
Этой ночью, услышав, как Кэрол плачет, Дэрил спустился к ней в камеру. Она лежала на верхней койке лицом к стене. Прислонившись плечом к распахнутой железной решётке, служившей дверью, он произнёс, глядя в её спину: – Прости, не следовало давать тебе ту книгу. Она перевернулась к нему и небрежно вытерла слёзы тыльной стороной ладони. – Нет, это оказалось полезной встряской. Я рада, что прочитала. Он сглотнул. Потребовалось немало сил, чтобы задать этот вопрос, но Дэрил преодолел себя. – Я могу что-нибудь сделать? Кэрол выдохнула и затем шмыгнула носом. – Можешь сегодня остаться здесь? Не хочу быть одна. – Угу. Пойду принесу подушку и одеяло. Вернувшись, он устроился на матрасе на нижней койке и уставился на чёрную проволочную сетку над собой. Кэрол больше не плакала. – Этот матрас поудобнее бетонного пола, – заметил он. – Думаю, наверное в клетке жить будет вполне сносно, если всегда держать дверь нараспашку. Кэрол выглянула из-за края своей койки. Её глаза, ещё не высохшие от недавних слёз, блестели в темноте. – Может, тебе стоит занять собственную камеру завтра. Возможно, пришло время спуститься к нам, простым смертным. Он улыбнулся. Её голова скрылась. Койка над ним скрипнула, когда женщина перевернулась на бок. А Дэрил ещё долгое время рассматривал чёрную сетку, пока та совсем не расплылась перед глазами, а он не погрузился в сон. * Международная христианская и благотворительная организация, оказывающая помощь нуждающимся. ** Книга Крокетта Джонсона, повествующая о маленьком мальчике по имени Гарольд, который может с помощью мелка создавать собственный мир. Так, он рисует луну, желая прогуляться при лунном свете, а ещё дорогу, когда обнаруживает, что ему некуда идти. В самом конце он рисует себе домик и кровать в нём и отправляется спать. *** Baby Ruth – шоколадный батончик с арахисом, карамелью и нугой.