Кто есть творец всех этих изменений? Пускаю вправо я стрелу, А приземляется она на берег левый.
Уже первые строки сумели его заинтриговать. Вероятно, всё дело было в метафоре стрелы, а может, в том, что он в последнее время как раз находился в том состоянии, когда ощущаешь отсутствие власти над собственной жизнью. Все их планы до сих пор неизбежно рушились – пришлось покинуть первый лагерь под Атлантой, ЦКЗ уничтожен взрывом, а ферму Хершела наводнили ходячие. Теперь у них, правда, была тюрьма, но как долго они здесь пробудут? Губернатор скорее всего был ещё жив, хотя его возможное местонахождение оставалось загадкой. Этим утром Дэрил как раз вернулся с разведки, во время которой их с Мишонн поиски следов этого человека ничем не увенчались. И именно эта мысль крепко засела в его голове, когда он читал следующие строчки:Оленя мчу перед собой, Как вдруг я вижу – там, за мной Бежит кабан. То, что хочу, беру через обман - И попадаю в заточение. Все ямы рою для своих врагов, Но падаю в них сам.
А дальше, словно предупреждение:Желания свои сомнениям Я подвергаю впредь.
– Кэрол сказала, ты можешь быть здесь. Дэрил подпрыгнул при звуке голоса Мишонн. Пока женщина пересекала библиотеку, он быстро соскочил вниз, оказываясь на своих двоих, и отложил книгу на край подоконника. – Я тут подумала, нам стоит поискать в южном направлении, – сказала она, проходя между двумя рядами столов. – Слушай, я больше не могу ходить с тобой. След остыл, а мне нужно охотиться. Мы продолжаем подбирать людей. С каждой неделей ртов всё прибавляется. Она остановилась в двух шагах от него, выставив бедро в уверенной позе. – Рик считает, нам стоит прекратить эту погоню, – добавил Дэрил. – Ага, он говорил, что хочет, чтобы я задерживалась здесь в тюрьме хотя бы ненадолго. Как бы там ни было, что ты тут делаешь? Мишонн выдвинула стул и оседлала его, вытянув вперёд ноги и скрестив руки на его спинке. А затем заметила книжку на подоконнике. – Ты читаешь Руми? Он – один из десяти моих любимых поэтов. Десяти? У кого, чёрт возьми, может быть десять любимых поэтов? Мишонн завоевала его уважение быстрее большинства людей – благодаря своей стойкости, своим боевым способностям и тому, что никому не позволяла собой помыкать. Сейчас же она завоёвывала его любопытство. – Настолько любишь поэзию? – Чему ты так удивляешься? Я не подхожу под твой стереотип о городской чернокожей женщине? Они провели бок о бок достаточно дней, выслеживая Губернатора, полагаясь друг на друга на дороге и в лесу, и Дэрил порой забывал, что его родной брат однажды пытался убить эту женщину. И ещё о том, что Мэрл мог вести себя по-расистски. Но Дэрил никогда не считал, что Мэрл был расистом. По крайней мере, настоящим. Да, брат вступил в арийскую банду в колонии для несовершеннолетних, там же заимел и свою татуировку в виде свастики, но ему пришлось вступить в ту банду. В подобных местах иначе не выжить. А банды были сформированы по расовому признаку. И да, Мэрл за свою жизнь и в самом деле успел наплести кучу тупого расистского дерьма, но когда дело касалось того, как он относился к людям – что ж, Мэрл был эгалитаристом. Раса была ему не важна. Он относился с одинаковым пренебрежением и неуважением ко всем, кроме самого себя. – Хрен знает. А я подхожу под твой стереотип о быдловатом реднеке? – Идеально подходишь, – ответила Мишонн. Его губы сжались в тонкую полоску. – Шучу, – она улыбнулась. – Ты оказался не таким, как я предполагала. Ты не похож на своего брата. – Может, и Мэрл был не похож на Мэрла, – сказал Дэрил. – Ну, я действительно совсем не ожидала этого, когда он позволил мне уйти. Дэрил прислонился к подоконнику и сложил руки на груди. – Считай, я понимаю, почему ты автоматом могла возненавидеть меня. Мэрл пытался тебя грохнуть и всё такое. – Да, это было неприятно, – согласилась она. – Но мы с тобой сработались, – он замешкался, прежде чем неуверенно продолжить, – верно? Несмотря на моего брата. Мишонн поднялась на ноги, оставляя стул в покое, и прислонилась к краю стола. – Мне приходилось сталкиваться с расизмом всю свою жизнь, – поведала она. – И ни шикарная квартира в центре, ни пафосная тусовка, ни шестизначная зарплата от этого не освободили. Расист вроде Мэрла… – Она покачала головой. – Это меньшее из зол. – В смысле? Мишонн приблизилась к книжной полке, склонила голову, чтобы лучше видеть названия на корешках, и прошлась вдоль ряда, пока не нашла то, что искала. В её руках оказалась «Автобиография Малкольма Икса». – Читал когда-нибудь? Дэрил отрицательно мотнул головой. Она принялась листать книгу, бегло просматривая страницы, и наконец остановилась на нужном месте. – «Чернокожие, – начала читать она, – всегда двигались дальше, видя необходимость восстать против системы, столь очевидно выстроенной против них. Убаюканные хитрыми либералами негры северных штатов превратились в попрошаек. Но негры южных штатов, сталкиваясь с неприкрытой агрессией скалящихся на них белых, восстали против них во имя своей свободы – и восстали задолго до того, как это случилось на Севере». Она захлопнула книгу и положила её на стол рядом. – То есть, вот так ты меня видишь? Скалящийся белый? – Ну, скажем откровенно, ты даже улыбаешься не так уж и часто. Хотя несколько раз я видела, как Кэрол удавалось вытянуть из тебя улыбку. Дэрил потупился, ощутив, как щёки вспыхнули жаром. Впрочем, он быстро взял себя в руки и снова поднял взгляд. – Я не расист. Для меня есть только два вида людей в этом мире. Те, кто меня прикрывают, и те, кто нет. – И к какому отношусь я? – поинтересовалась Мишонн. – Когда мы в дороге и ты идёшь позади, как часто я оборачиваюсь? Она промолчала в ответ, но всё же улыбнулась и покачала головой. – В таком случае, прикроешь меня? Идём со мной, Диксон. Отправимся на юг. Попробуем взять след Губернатора. В последний раз. – В последний? – вздохнул Дэрил. – И затем ты успокоишься? – Не обещаю, что я успокоюсь, но даю слово, что больше не буду звать тебя с собой. Дэрил кивнул. – Тогда ладно. Но дай мне пару дней. Хочу сперва немного поохотиться. – Ещё он хотел убедиться, что с Кэрол всё в порядке, что она снова спит спокойно и не засыпает в слезах. – Нельзя оставлять всех этих людей без еды. – К слову, о еде, – сказала Мишонн. – Идёшь? – Она кивнула в сторону выхода из библиотеки. Сейчас было время ужина. – Кэрол – настоящая волшебница по части приготовления белок, да? – Ага, чертовски круто готовит, – согласился Дэрил. Он двинулся следом за Мишонн, по пути прихватив «Автобиографию Малкольма Икса» и сунув книгу во внутренний карман своей кожаной куртки. Пока они шли по коридору в сторону столовой – она впереди, а он следом, – Мишонн ни разу не обернулась.***
Дэрил занял пустую камеру рядом с Кэрол, чтобы сразу же оказаться у неё, если она вдруг позовёт. Здесь было действительно удобнее, чем на бетонной платформе, но чёрта с два он когда-нибудь закроет эту железную дверь. Этим вечером он поместил на приставной столик большой кемпинговый фонарь, чтобы прочитать «Автобиографию Малкольма Икса». Он успел добраться до двести тридцать четвёртой страницы, когда послышался голос Мишонн: – Тук-тук. Дэрил оторвался от книги. – Ты и правда её читаешь, – заметила она. – И как, нравится? – Вроде. – Дэрил не мог точно сказать, почему просто не ответил «Да». Он привык делать вид, что ему не нравится то, что он читает, но сейчас причины для подобного притворства не было. – Его можно понять. – Понять? Малкольма Икса? Дэрил пожал плечами. – Мужик пишет: «Умей вертеться – вот главное, о чём необходимо помнить в этом мире». Что-то такое можно было бы услышать от Мэрла. Мишонн усмехнулась. Запомнилось ему ещё одно высказывание, однако с Мишонн он делиться этим не стал. «Никто не в силах измениться настолько, насколько способен при должной мотивации человек, побывавший на самом дне». Дэрил заметил, что изменился, что продолжает меняться, и он знал, что отчасти это стало возможным благодаря вере Кэрол в него. Но он не представлял, к чему всё это приведёт, и какая-то его часть страшилась этих изменений. Мишонн взялась за железный прут двери. – Рик всё пытается отговорить меня от продолжения поисков. – Ну да, Рик хочет… хочет, чтобы ты перестала отлучаться так часто и надолго, – он перевернул страницу. – Чувствует себя ответственным за жизнь каждого, сама знаешь. – Что ты о нём думаешь? – спросила Мишонн. – О Рике? Он – хороший человек. – Он собирался выдать меня Губернатору. – Ну, – Дэрил заложил в книгу палец, чтобы не потерять страницу, – ты не была одной из нас. Он никогда не одобрял склонность Рика принимать единоличные решения, не обсуждая их с теми, кого они касались, но вместе с тем он не мог утверждать наверняка, что поступил бы иначе на месте Граймса. Дэрил не пожелал бы себе той ответственности, которая столько времени давила на плечи Рика. Даже сейчас, входя в состав Совета, он чувствовал себя неуютно. Хорошо, конечно, что Рик сложил с себя полномочия самого главного в их группе, но Дэрил никогда ещё не отвечал за кого-либо, кроме самого себя, и лидером ему тоже быть не приходилось. Всю жизнь он следовал за Мэрлом. И теперь он не был в полной мере уверен, что ему есть место за столом Совета. – Ему надо было думать о своих людях. – А сейчас? Я одна из вас? – Ты здесь, разве нет? Мишонн улыбнулась, кивнула на прощание и вышла, а Дэрил вернулся к книге. Он успел прочитать ещё сорок страниц, прежде чем услышал знакомый голос Кэрол, чей спокойный тон каждый раз заставлял его поверить в собственную значимость: – Доброй ночи. Он поднял взгляд и увидел её, прислонившуюся к открытой двери его камеры. В туманном полусвете от фонаря со столика её голубые глаза, рассматривающие книгу, были особенно красивыми. Дэрил опустил «Автобиографию» на колени. – Доброй, – отозвался он. – Вкусное рагу из белки было сегодня. – Спасибо. – Не-а. Тебе спасибо. – Ты поймал белку. – А ты приготовила. Она улыбнулась, отступила на шаг обратно в коридор, но затем замешкалась. Он ждал, пока она озвучит то, что собиралась. Возможно, снова хотела попросить его перебраться на ночь на нижнюю койку в её камере. Он бы согласился – ей нужно было только предложить. – Доброй ночи, – ещё раз пожелала Кэрол. – Доброй. И её изящная фигура покинула дверной проём. Сегодня Дэрил засиделся допоздна. Отчасти потому, что книга оказалась интересной, но также ему хотелось удостовериться, что Кэрол сегодня не будет плакать. Но в её камере было тихо. Где-то после трёхсот пятидесятой страницы сон сморил его. И этой же ночью лампочка в его фонаре перегорела. * Американский детский писатель и мультипликатор. ** Известный персидский поэт-суфий, живший в XIII веке.