Вакцинация

      Два дня Рон не приходил ночевать в общую с Гарри комнату. Где он там кантовался: у близнецов или каким-то неведомым образом заставил Кричера выделить ему еще одну спальню, Поттер не знал. Тем более что в доме с ним, видимо, в качестве карательной меры за «побег», демонстративно никто не разговаривал, спасибо, хоть кормили по-прежнему исправно. Впрочем, парень и не навязывался, валялся на кровати и лениво просматривал заказанные почтой учебники за пятый курс, выбираясь только в душ и на кухню, чтобы перекусить в радостной атмосфере всеобщего неодобрительного гробового молчания.       Рон объявился через пару часов после обеда, когда Гарри уже стал подумывать о том, что стоит-таки стащить свой зад с кровати и начать собирать вещи в школу… чтобы потом не пришлось, по старой доброй уизлевской традиции, делать это в самый последний момент, бегая, вопя, лихорадочно суетясь и рискуя опоздать на Хогвартс-экспресс.       Рыжий вошел, потоптался несколько секунд у входа, но потом прошел-таки внутрь и уселся на свою кровать, мрачно уставившись на по-прежнему валяющегося на своей постели Поттера. Он молчал. Гарри бегло оглядел мрачного друга и тоже не спешил начинать разговор. Наконец, Рон не выдержал:       — Слушай… — он неловко потупился в пол, — я тут подумал… о том, что ты говорил… Наверное, ты повзрослел раньше меня. То, что ты говорил — ужасно, я так никогда, наверное, еще не злился, но если подумать… Мордред подери, Гарри, я впервые в жизни по-настоящему представил себя на твоем месте… и я понял… в общем, Гарри, я не могу так прямо сказать, что ты во всем прав, но… думаю — ты должен поступать, как сам считаешь нужным. Я поговорю с родителями насчет отъезда. Маму и Джинни нужно отправить подальше, нечего им делать здесь, когда… если начнется война. Я останусь, — он гордо вздернул нос вверх, — и братья, наверное, тоже захотят продолжить борьбу.       — А ты уверен, Рон, что хочешь именно этого? Начать воевать в пятнадцать лет? Убивать? Видеть, как умирают другие? — Поттер привстал с постели и внимательно смотрел на друга.       — А я… — он сперва скис еще больше, а потом поднял голову и усмехнулся, — а я на эту тему еще подумаю. У меня, в конце концов, времени на размышления — целый учебный год, пока надежно прикрывающий мой тыл Герой еще не свалил куда подальше.       А вот Гермиона заявилась уже под вечер. Она поскреблась в дверь, тихо проскользнула в комнату, где окончательно помирившиеся приятели лениво играли в карты, бросила короткий взгляд на Поттера и, отведя глаза, сказала:       — Гарри, там прибыл профессор Дамблдор… он просит, чтобы ты спустился поговорить с ним.       — Хм-м-м… что это директор вдруг решил сменить гнев на милость и таки пообщаться с тем, кого столько времени игнорировал и остальным велел? Или, — он уставился на упорно отводящую взгляд подругу, — кто-то рассказал ему мой маленький секретный план и сейчас мне следует ожидать исключительно проникновенную речь о том, как нехорошо я изменился за прошедшее время?       В глазах Грейнджер показались слезы и она порывисто закрыла лицо ладонями.       — П-прости меня, Гарри, но я должна была рассказать директору!       — Конечно, Гермиона, не расстраивайся так. Я все понимаю — это было для моего же блага, — его голос звучал мирно, но девушка все равно дернулась, как будто он влепил ей пощечину. — Не переживай, этот разговор все равно бы состоялся после выхода статьи, теперь он состоится чуть раньше.       Поттер вышел, оглянувшись на секунду и бросив взгляд на сосредоточенного и даже немного испуганного Рона и уже в открытую плачущую Гермиону. Ему было интересно, почему позвать его послали именно ее? Девушка директору чем-то не угодила и ее решили немного наказать выслушиванием гневных воплей «преданного» Героя? Или… они считают его совсем уж идиотом и думали, что он не догадается, кто именно его сдал?       Гарри неохотно побрел в гостиную. Ему предстоял весьма сложный разговор, возможно, самый сложный за всю его пока еще не длинную жизнь. Он догадывался, что принятое им решение не понравится Дамблдору. Надо признать, оно и ему не слишком сильно нравилось, Поттер сомневался в том, правильно ли собирается поступить… И он сомневался, по силам ли ему ноша открытого противостояния с директором и его последователями… среди которых столько его друзей и знакомых, ставших для него почти семьей.       Было совершенно понятно, что Дамблдор вел какую-то свою игру и по какой-то причине все настойчивее подпихивал Гарри к противостоянию с Волдемортом. Причем ни юный возраст Героя, ни его умения в расчет отчего-то не брались. Это на первом-втором курсе парень еще мог поверить, что все эти персональные стычки с Темным Лордом — случайность. И только повзрослев и как следует задумавшись на эту тему, отбросив свою извечную наивность и веру во всеобщую доброжелательность, стоило бы отметить, что недовоплотившийся в тот момент Волдеморт вряд ли сам искал встречи с Поттером, больше озабоченный своим выживанием и возрождением. И то, что они все равно с ним из раза в раз пересекались, наводило на мысли, что к этим встречам их настойчиво вели. И непонятно было, выживал ли Гарри каждый раз только из невероятного везения или ему просто ненавязчиво помогали, давая почувствовать свою исключительность, храбрость и героизм.       В любом случае, теперь-то, когда Лорд все же возродился, очередная встреча ничем хорошим лично для Гарри не закончится — слишком уж велик разрыв в знаниях и опыте.       Жалко ли ему было магов, которым грозило «второе пришествие Волдеморта»? Без сомнения. Если Лорд повторит тот террор, который устраивал накануне своего исчезновения, то достанется всем — и магглорожденным, и полукровкам, да и тем, кто просто не будет его поддерживать. Не было сомнений и в том, что эти самые несчастные терроризируемые маги вдруг вспомнят, к кому такому могущественному можно броситься за помощью — Дамблдору, который в свое время одну такую проблему уже вполне успешно решил. И тут уж начинали терзать смутные подозрения, что в этот раз директор предоставит почетную миссию сражения со злом другой кандидатуре… и даже о том, кого именно назначили этой «кандидатурой». И Поттер не сомневался, что, едва на него укажут пальцем, как маги радостно отправят его на сражение, независимо от того, сколько ему к тому времени будет лет и каковы умения. Но что странно, Гарри мог поклясться чем угодно, что Дамблдор не сильно расстроится, если его подопечный во время сражения сгинет. Он не считал директора плохим человеком, а оттого только тоскливо вздыхал, в глубине души подозревая, что ему еще предстоит узнать причину такого отношения со стороны великого мага.       Парень подошел к двери в гостиную, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы прочистить голову от подспудно накатившего чуть панического волнения, пару раз хрустнул шеей, понаклоняв голову к плечам, одернул футболку и с решительным видом вошел в гостиную.       Дамблдор восседал во главе обеденного стола и внимательно смотрел на замершего у двери Гарри. Слева от директора располагался неловко ерзающий на месте и бросающий на парня удивленно-жалобные взгляды Сириус Блэк, а справа — неизвестно каким хреном прибившийся в эту компанию Северус Снейп, буквально излучающий вокруг себя мощную ауру презрительного равнодушия.       Поттер сперва хотел все же поинтересоваться, что тут делает зельевар, но потом увидел, что перед директором лежит экземпляр газеты с его интервью. На секунду разум обожгли разочарование и обида — даже в такой мелочи, как заранее согласованная дата выхода «Пророка», его обманули, но потом сообразил, что тираж-то как раз печатается сегодня, чтобы его успели распространить к завтрашнему утру, а Дамблдор просто по каким-то своим каналам добыл газету до ее официального выхода. Быстро подсуетился, едва Гермиона рассказала ему о планах Гарри. Как бы то ни было, даже влияния директора не хватит на то, чтобы выкинуть весь уже отпечатанный тираж… по крайней мере, за такой короткий период времени.       Но молчание уже немного подзатянулось:       — Добрый вечер, профессор, сэр, — Поттер по очереди поприветствовал Дамблдора и Снейпа, с Сириусом здороваться не стал, с ним они уже пересекались сегодня днем, — рад с вами, наконец, увидеться.       — Да, да. И я рад видеть тебя, мальчик мой. Садись, думаю, ты уже догадался, что нас ожидает серьезный разговор? — пристальный взгляд директора неуловимо потяжелел.       Гарри улыбнулся почти искренне.       — Трудно было не догадаться, сэр, — он уселся ровно напротив Дамблдора и упорно старался игнорировать всю серьезность момента.       — Я так понимаю, — директор несильно хлопнул ладонью по лежащей перед ним газете, кричащий заголовок на главной странице которой оповещал всех желающих узнать, что «Мальчику-который-выжил надоела Магическая Британия! Гарри Поттер хочет покинуть страну, как только окончит пятый курс!», — то, что написано здесь — правда?       — Вероятнее всего, — и пояснил, — если, как договорено, в печать пошел именно тот вариант интервью, который я согласовывал.       Терпение Сириуса явно закончилось и он буквально подскочил со своего стула, навалился на стол, словно пытаясь стать ближе к крестнику и побыстрее донести до него свои слова:       — Но как же так, Гарри? Ты хочешь уехать? Почему ты никому ничего не сказал? Ты не можешь просто так уехать! А как же…       — Заткнись, Блэк! — голос Снейпа был тих и совершенно откровенно угрожающ. — Тебе было позволено остаться только при условии, что ты заткнешь свою собачью пасть и не будешь лезть в разговор!       — Ты тоже согласился не вмешиваться в разговор, так что заткнись, Соп… — он наткнулся на холодный взгляд Дамблдора и осекся. Потом бросил на зельевара ненавидящий взгляд, но замолчал и медленно опустился на свое место, пытаясь встретиться с Поттером глазами и донести до него свое отчаяние и непонимание ситуации.       Вот оно что. Взгляда крестного Гарри старательно избегал, еще будет время с ним поговорить, сейчас важнее было сосредоточиться на разговоре с Дамблдором.       — Мальчик мой, твой поступок неприятно поразил меня. Может, ты не совсем понимаешь, но ты только ухудшил и без того непростую ситуацию.       — Чем именно, директор?       — Теперь будет гораздо труднее убедить магов, что Темный Лорд действительно возродился.       — Сэр, при всем моем уважении, вам не кажется, что если нужно убеждать в чем-то народ, то следовало бы начать делать это сразу, а не пару месяцев спустя? Вместо этого я торчал у Дурслей почти в полной изоляции. Или вы за время моего отсутствия предприняли какие-нибудь шаги в этом направлении? Например, допросили Пожирателей с Веритасерумом, изучили вновь активировавшуюся темную метку, сделали несколько публикаций, настояли на проведении расследования по ритуалу на кладбище? Нет? — он коротко пожал плечами. — В любом случае, думаю, теперь уже начинать убеждать кого-то слегка поздно, особенно после всех этих бесчисленных статей о том, что я психопат, которые никто даже не пытался пресечь или как-то опротестовать.       Дамблдор слушал рассуждения и упреки Гарри молча, но внимания на них почти не обращал. Его мысли занимали совсем другие проблемы. Формально... предъявить в укор Поттеру было нечего — он в своем праве. К тому же идиотка Грейнджер так обрадовалась, что сумела застать директора на Гриммо, что завела разговор о Поттере не наедине, а в присутствии Снейпа, да еще и Сириус крутился рядом и подтянулся ближе, когда услышал упоминание имени своего ненаглядного крестника. Но если с Блэком все понятно и ему можно ненавязчиво вложить в голову любую мысль, которую тот будет отстаивать как свою, то вот с зельеваром все не так однозначно. Он, конечно, намерения гриффиндорца никак не прокомментировал, но на директора глянул столь выразительно, что становилось понятно — если Гарри захочет скрыться, то Снейп его в этом начинании только поддержит. И что печально, это тогда, пятнадцать лет назад, на Снейпа удалось надавить арестом и возможностью избежать отсидки в Азкабане. Теперь такой фокус уже не провернуть — зельевар уже не глупый, едва оперившийся щегол, и неизвестно, каким образом он мог подстраховать свою безопасность и какой компромат накопить в своих подземельях. И на кого.       Ссориться с Северусом было никак нельзя. Во-первых, он — сильный маг (и Дамблдор подозревал, что, если придется когда-нибудь, убереги Мерлин, с ним схватиться, то еще непонятно, кто выйдет победителем), во-вторых, что ни говори, но зельевар — единственный шпион в стане Волдеморта, который достаточно приближен к нему, чтобы добывать полезную информацию.       Иногда директор стыдливо думал, что смерть Поттеров, а особенно Лили Поттер, принесла для Магической Британии две выгоды — определилось дитя пророчества, жизнь которого из-за смерти родителей стало можно кроить как себе удобно, и Темный Лорд потерял преданность Снейпа. Дамблдор опять покосился на зельевара. Потерять-то Лорд, конечно, потерял, но директор совсем не был уверен, что он эту преданность приобрел. Северус, как был себе на уме, так и остался. Альбус никогда не мог понять, что творится у зельевара в голове и как именно он трактует свою клятву защищать сына Лили. С одной стороны, Снейп присматривал за Поттером в школе, с другой стороны, то, как он вел себя по отношению к гриффиндорцу, можно назвать натуральной травлей.       Но, как бы то ни было, теперь зельевару втемяшилось в голову, что уехать из страны при первой же возможности — лучшая поттерова идея. А это значит, что он будет бдительно следить, чтобы никто и ничто не могло заставить Гарри изменить мнение. И если с разговорами и легкими манипуляциями он ничего поделать не сможет, то вот он ясно дал понять, что проследит, чтобы на мальчика не воздействовали как-то иначе.       Не то, чтобы Дамблдор хотел как-то навредить Гарри или попытаться его заставить делать то, что нужно при помощи ментальных закладок или зелий, но, вот конкретно сейчас, он бы, пожалуй, об этом задумался. Если судить по рассказу Грейнджер, то Поттер на все те речи о моральном долге и всеобщем благе, которые раньше срабатывали вполне надежно, теперь реагирует весьма агрессивно.       И к тому же, грядет еще одна проблема — Министерство. Наверняка Фадж уже знает и о статье, и о ее содержании. И наверняка он в бешеном восторге и вполне оценил тот факт, что Избранный сделал «прогиб» в его сторону и больше не стал упоминать возрождение Волдеморта, да еще и собрался уехать при первой же возможности и не «подрывать более авторитета власти смутными речами и поступками», как было написано в одной из газет пару недель назад. Значит, тот представитель Министерства, которого Фадж навязал преподавателем ЗоТИ, тоже будет следить, чтобы Поттер мнения своего не изменил, а уж у него будет возможность оградить Гарри от визитов к директору или бесед с ним наедине. К тому же, всегда есть риск, что министр вдруг решит, что Герой и без того сильно грамотный и посодействует ему в досрочной сдаче экзаменов. Не хотелось бы, чтобы Гарри в один прекрасный учебный день упаковал вещи и, помахивая новеньким дипломом, умотал в свое путешествие.       Нужно убедить Поттера остаться и продолжить противостояние с Темным Лордом до начала школьных занятий, но, как назло, Альбус немного перестарался в своей политике ограждать Гарри от новостей, чтобы их не мог узнать Волдеморт, ментальные возможности которого пока еще не совсем известны, так что теперь пришлось расплачиваться тем, что он узнал столь важную информацию буквально накануне отъезда. И времени предпринять что-либо уже практически не осталось. А это значит, что пришла пора менять тактику и пускать в ход «тяжелую артиллерию».