Буйство башни Давида

Я все еще чувствовала слабость в теле, и понимала, что нужно поесть, но у меня совершенно не было аппетита. Глядя на поднос, на котором стояла тарелка с бесформенной светлой массой, которую все называют кашей, я испытывала лишь отвращение. Другой еды не нашлось? Я же не после операции, да и вообще серьезных повреждений у меня нет, так почему же каша? Проведя рукой по животу, испытывая сильное желание почесаться, я ощутила под тканью больничной пижамы бинты, налепленные пластырем. — Не хочешь? — спросил Стас, который сидел на мягком стуле с подлокотниками возле моей кровати. В отличие от меня, его настроение все еще было мрачным, но я заметила, как его глаза пристально следили за мной. — Я не голодна, — неловко улыбнулась я, убрав руку от живота. — Хорошо, — быстро, слишком быстро уступил он мне, начиная вставать со стула. — Пойду за доктором. — Зачем? — насторожилась я. — Не хочешь есть сама, будем кормить через трубку, — он посмотрел на меня так серьезно, что у меня не оставалось никаких сомнений в том, что он действительно это сделает. — Хорошо, съем эту чертову кашу, — раздраженно сказала я, взяв ложку. Заметив его удовлетворенную ухмылку, я не сдержала едкого замечания, прежде чем отправить первую ложку каши в рот: — Знаешь, пригрозить кормить с ложки было бы куда более романтично, чем вставить трубку в нос, — и слегка скривилась, быстро проглотив кашу. — Я похож на романтика? Или на няньку? — приподняв одну бровь, спросил Стас. Искоса взглянув на него, увидела, что он больше не ухмылялся, однако в его глазах плясали знакомые чёртики. Я не сдержала легкой улыбки, продолжая есть эту мерзость в тарелке. Хоть я действительно небезразлична ему, его дурацкий характер не меняется. Проглотив очередную ложку каши, я снова уставилась на Стаса. — Прекрати это, — сказал он мне с горечью в голосе, возвышаясь надо мной. — Прекратить что? — непонимающе спросила я, положив ложку в тарелку с недоеденной кашей. Он наклонился ко мне так, что наши глаза оказались на одном уровне. — Беспокоиться обо мне, — сказал это, глядя мне в глаза, после чего взял поднос, выпрямился и отошел от меня. Я с удивлением смотрела в его спину, когда он дошел до стола рядом с диванами и с грохотом поставил поднос. Однако он не возвращался, более того, он даже не повернулся ко мне лицом. Странно он себя ведет, его действия зарождают во мне тревогу. Такое чувство, что его что-то гложет, он испытывает вину передо мной? За свои слова, которые произнес тогда? Отодвинув прикрепленную к кровати стойку, на которой стоял поднос, я начала вставать с кровати. — Что ты делаешь? — по-видимому, услышав возню, Стас все же повернулся ко мне. Без лишних движений я опустила ноги на пол, краем глаза видя, как он подходит ко мне. Подняв на него взгляд, я увидела некую отчужденность во всем его образе. Он словно держит дистанцию между нами. А я и не заметила, какое напряжение повисло над нами. Стас словно прочел мои мысли и решил опровергнуть их, потому что приблизился ко мне. Протянул руку к моему лицу, положил ладонь мне на щеку, проведя большим пальцем по губам, не задев ссадину. Он наклонился ко мне, поцеловав в губы. Я желала ответить на поцелуй, мне бы так хотелось этого. Предаться приятному, чему-то беззаботному, снова притвориться, что у нас все хорошо. Снова притвориться… Я понимала, что что-то не так. Отблеск сомнения, который быстро начал сформировываться во что-то большее, пугающее, тревожащее. Это чувство и заставило меня приложить руку к его груди и отстранить его. На его лице изобразилось искреннее удивление, ведь это действительно первый раз, когда я его оттолкнула. Но быстро справившись с этим, потому как в следующую секунду, его лицо уже не выражало ничего, он выпрямился и посмотрел на меня сверху вниз холодным взглядом. — Думаю, мне стоит пока оставить тебя, Денис скоро придет, — бросив это, Стас пошел к двери и… действительно ушел. — Что за… — прошептала я, глядя на закрытую дверь. Я же не этого хотела. Просто подумала, что нам стоит… поговорить. Но я даже не успела понять что-либо, потому что Брыков сразу же вернулся в палату. Ощущая, как тяжело вздымалась моя грудь, я затуманенным взором смотрела на его напряженное лицо. Он молча подошел к моей кровати, на которой я так и осталась сидеть, и опустился напротив меня на стул. — Прости, я погорячился, — сказал он негромко и тоном человека, который в жизни никогда и ни перед кем не извинялся. — Что? — из меня вырвался звук, отдаленно похожий на смешок, чувствовалось приближение истерики. — Лис, — позвал меня Стас, очевидно тоже поняв, что я на грани срыва. — Погорячился? — ядовито повторила я. — Прости, я погорячился?! — я сжала руки в кулаки, игнорируя боль в запястьях. — Знаешь что, Стас?! Твои выходки меня просто убивают! Я даже с кровати вскочила, не обращая внимания на боль во всем теле. Из моих глаз брызнули слезы злости, но я их успешно игнорировала, вперив гневный взгляд на поднявшегося одновременно со мной Стаса. — Не смотря ни на что, мир крутится вокруг тебя? Ты серьезно? Даже после того, что случилось со мной, именно Я должна скакать перед тобой, потакать твоим капризам?! Стас в шоке схватил меня за плечи, явно намереваясь успокоить, но я стала вырываться. — Отпусти, ты делаешь мне больно! — заорала я, даже не понимая, что на самом деле мне больно именно из-за того, что вырываюсь. Стас резко убрал руки, разведя их в стороны, а я, приложив трясущиеся руки к ребрам, зло смотрела на него. И меня накрыло. Вспомнились все гадости, которые он мне наговорил, как смешал с грязью, не моргнув и глазом. Боже, какая же я идиотка! Подумать только, если бы не мое похищение, это был бы конец нашим отношениям, какими бы они ни были. Если бы не мое похищение, наши дороги бы уже разошлись, я бы впала в депрессию на неделю и начала бы поиски новой подработки. Мы бы просто сталкивались случайно в университете и делали бы вид, что не знакомы. Так должно было случиться. Но. Меня! Черт побери! Похитили! — Вероник, послушай… — "Разве я когда-нибудь говорил, что мы встречаемся?" — глядя на него отрешенно, заговорила я его словами. — "Или ты, после того, как мы переспали, подумала, что у меня возникли к тебе чувства?" Ощущая тупую боль, я осмысленней посмотрела в его ошарашенное лицо. —" Или ты возомнила себя дамой моего сердца? Не будь такой наивной, мы же не в прошлом веке живем!" — продолжала говорить я, ощущая, как по щекам текут слезы, но мои губы растянулись в насмешливой улыбке. — Лисичка, прекрати, — он приблизился ко мне, взяв мое лицо в ладони, большими пальцами вытирая слезы на щеках. Но я не могу прекратить. Обида просто захлестнула меня, закрыв собой все остальные эмоции, даже гнев, даже злость. Я просто задыхалась от боли, его слова глубоко врезались в мою память, и сами собой слетали с моего языка. — "Я тебе с самого начала сказал, что выкину из квартиры, после того, как всё это кончится. Говорил же?" — произнесла я, усмехаясь, глядя ему прямо в глаза. — "Я считаю, что девушки так легко говорящие про изнасилование, настоящие шлюхи!" — заорала я, убрав его руки от моего лица. —" Я никогда не думал, что ты шлюха.. " Я глубоко задышала, замолчав. Смотрела на Стаса, который выглядел действительно растерянным. Он просто не мог понять, что со мной делать. Вот он делает шаг навстречу ко мне, а я одновременно с ним делаю шаг назад, упираясь в кровать, и выставляю руку перед ним. — "Запомни, мы друг другу никто" , — твердо сказала я, чувствуя как бешено бьется мое сердце. — Черт! — выругался Стас, раздраженно проведя пятерней по волосам, и скривился от досады. — Ты действительно все усложняешь. Послушай, Вероник, забудь все, что я сказал тебе. Я молча смотрела на него, ожидая, что же он еще скажет. Может, начнет оправдываться? Скажет банальное "я погорячился" или "я был сам не свой", хоть что-нибудь. Но молчание затянулось, и я уже не сдержала смешок. — Ты сказал "забудь" , и я должна забыть? Просто щелкнуть пальцами и забыть? А что, давай попробуем! Я щелкнула пальцем перед его носом. — Не получилось! Удивительно, да? — Да прекрати ты истерить! — не выдержал уже Стас, заорав. — Что я должен тебе сказать? Прости! Был не прав! Что ты еще хочешь от меня услышать?! Я не успела что-либо сказать, как раздался уже гневный женский ор. — Ублюдок! Я ошарашенно и даже испуганно посмотрела на стоящую в дверях палаты Микаэллу с пышным букетом различных ярких цветов и шокированного Славу чуть позади нее. — Мик, стоило тебе держать язык за зубами, — холодным голосом произнес Славка. — Твою мать! — от души выругался Стас, схватившись за голову обеими руками, словно она сейчас взорвется. — Будь ты проклят, Брыков! Почему именно в этот момент, не мог подождать, пока Ника не оправится от похищения?! — Микаэлла с перекошенным от ненависти лицом побежала на Стаса, замахнувшись на него букетом. Но ее остановил Слава, обхватив за талию, поэтому она смогла всего лишь кинуть цветами в сторону Стаса. — Исчезни из ее жизни, ублюдок! — Убери эту чокнутую отсюда! — гневно крикнул Стас. Такое чувство, что меня ударили по голове тяжелым тупым предметом. И продолжали долбить по очереди. — Вы что здесь устроили! Пациентке нужен отдых и полное спокойствие! — в палату ворвался взбешенный доктор. — А вы что стоите, ворон считаете?! — набросился он на медсестер. — Что случилось? — голос Дениса. — Боже, Ника! — мама. Голова кругом. Перед глазами все плыло. — Вероника, вернитесь в постель, — ко мне подошел доктор, но я лишь отмахнулась от него, слегка пошатнувшись, уперев рукой на подножие кровати. — Покиньте палату! — сказал доктор всем моим посетителям. — Да что случилось-то? — негодовал Денис. — Пациентке нужен отдых! — Но я ее ближайший родственник, — сказала мама. — На данный момент я запрещаю любые визиты, прошу вас, выйдите. Придете завтра. Я лежала на боку, подложив руку под голову. Мне дали снотворное, но оно не помогло. В голове пусто, но было не заснуть. Сейчас мой взгляд буравил настенные часы, показывающие двадцать три минуты десятого вечера. Моим развлечением было следить за минутной стрелкой, следить за ее бесконечными, непрерывными кругами. Создавалось знакомое ощущение замкнутости, привязанности к одному месту, обреченности совершать одни и те же шаги, топтаться на одном месте. Рядом на тумбочке и неподалеку на журнальном столике кучей стояли гостинцы, цветы в вазах, подарочные пакеты с чем-то внутри, которые принесли медсестры. Я не сразу заметила, как дверь в палату приоткрылась. Лениво переведя взгляд, я увидела маму. Но у меня было такое туманное состояние, что казалось, все происходило во сне. — Не спишь? Я зашла на минутку, чтобы оставить кое-что, — ее голос казался каким-то отдаленным, нереальным. Мама подошла к кровати и положила мою сумку на кресло. Мой взгляд зацепился за нее, пока мой мозг с трудом соображал, что она была потеряна в момент моего похищения. — Добрые люди нашли твою сумку и принесли в полицейский участок рядом с нашим домом. Там был твой телефон, он был разряжен, но я его зарядила на случай, если захочешь поговорить со Стасом. Он звонил, сильно переживал, но я убедила его, что тебе больше не угрожает опасность. И… — мама замолчала, посмотрев на меня. Ее губы слегка тронула улыбка, она наклонилась ко мне, погладив по волосам. — Отдыхай, завтра увидимся. — И она поцеловала меня в висок, прежде чем оставить меня одну. Теперь я буравила бессмысленным взглядом свою сумку. Я даже не заметила, что схватила её, когда выбегала из квартиры. То, что произошло здесь с появлением Микаэллы… Я до сих пор это не осознала. Протянула руку и взяла сумку, достав телефон, даже не до конца осознавая, зачем он мне в данный момент. Разблокировала и увидела в углу оповещение о пропущенных вызовах и сообщения. Были еще и голосовые сообщения, всего четыре и все от Мики. Открыв первое, я приложила телефон к уху. "— Ник, ты где? Что-то случилось? Почему ты выключила телефон? Это на тебя не похоже! Позвони мне!" Второе. Когда я его включила, первое, что услышала, это шум. Мика находилась в шумной обстановке, когда оставляла сообщение: "— Подруга, ты заставляешь меня переживать! Включи уже телефон! Здесь твой Брыков, и он, зараза, не говорит, где ты! Вообще ничего не говорит! Сказал только, что вы разминулись. Между вами что-то произошло? Все же было хорошо? Он за тебя сегодня заступился дважды, так что же могло произойти? Еще эта черножопая мочалка вокруг него крутится. Я вот думаю, мне оттаскать ее за волосы и убрать от Стаса? Позвони мне". Я не чувствовала своей реакции. Казалось, меня никак не задевают слова Микаэллы, за исключением того, как сердце с каждым ее словом билось все сильнее. " — Ника…" Вот такое странное и очень короткое было третье сообщение. Но четвертое, последнее. На заднем фоне была тишина, да и послано оно было в два часа ночи. "— Ник… ты понимаешь, как это странно общаться с тобой через голосовое сообщение? Я должна была подождать, чтобы лично рассказать… Но... Но! Этот Брыков подонок! Я надеюсь, вы действительно поругались… Нет, я надеюсь, вы с ним расстались!— тишина и вскоре Микаэлла заговорила виноватым и раскаивающимся тоном: — Прости, я не должна была это говорить! О Боже, ну почему я такая дура! Послушай, Вероник…" Я уже не слушала остаток сообщения, выпустив из рук телефон, и он скатился на кровать куда-то за голову. Закрыв глаза, я хотела просто забыться! Я не хочу ни о чем думать! Не хочу… Я проснулась в половине шестого утра. Казалось, меня разбудила лишь одна мысль, за которую я ухватилась, как за спасательный круг. Я хочу уехать. Уехать домой, к маме. И чем скорее, тем лучше. Я не хочу видеть его, не могу. Так тяжело на душе, скверно. Я просто не вынесу его присутствия, его взгляда. Просто… не хочу его видеть. Решение пришло само. Я взяла телефон, на котором буквально лежала, забыв убрать его из кровати. И позвонила подруге. — Алло, — раздался сонный голос Мики, когда я позвонила ей со второй попытки. — Мне нужна твоя помощь.