Встань с колен!

«Охладить пыл, собраться с мыслями, не поддаваться отчаянью» — то, что крутилось в голове Кагеямы, пока он поворачивал вентиль крана. «Пшш-шш-ш» — зашипела железная змея, выливая прохладную влагу на смолянисто-черные волосы. Струйки, бегающие по затылку, объединились в широкий водопад, струящийся по скулам и оттуда завершающий свой путь, стекая с подбородка в раковину. — Кагеяма, все ушли на собрание, — послышался голос Хинаты, пусть и не такой радостно-оживленный, как раньше, но и не такой горький, каким его ожидал услышать связующий. Почему это его раздражает? Тобио не ответил, тихо заскережетал зубами, сжал кулаки, стараясь не сорваться на Шоё. Шея покрылась противными мурашками, вода из холодной стала совсем ледяной, подмораживающей. Молчание сзади грозило прерваться, что сейчас очень некстати вывело бы Кагеяму из себя еще сильнее. Рука закрутила вентиль, подрагивая усталыми после напряженной игры пальцами. Покрасневшая на внутренней стороне запястья кожа слабо саднила. Черт, ведь Тобио старался изо всех сил. Нет, ОНИ старались. Но почему так ужасно себя чувствует только он? — Кагеяма, успокойся! — оклик, вырвавший из напряженных мыслей. Глаза, вперившиеся в белую эмаль, перестали сверлить одну точку. Связующий медленно повернулся и встретился взглядом с решительно настроенным Хинатой. Весь его облик выражал упрямость, с легким, но ощутимым привкусом пота. Напряженная поза, прямые, но не до конца расправленные плечи, громкое сопение, слышимое всегда, когда Шоё что-то не нравилось. Прилипшая к спине и груди форма, капля, стекающая по виску, влажные волосы. Он был так же вымотан, как и Тобио, но старался не показывать виду. — Как я могу успокоиться, если мы проиграли?! Понимаешь, Шоё, нас обошли. Несмотря на старания сенпаев, несмотря на то, как мы все выложились — нас опередили на одно очко! — его охватило непонятное отчаянье, отдходняк, пробирающий до мозга костей. Если бы его волнение видел кто-то другой, не такой близкий ему, как Хината, он бы сжал челюсть, выдохнул, подавил в себе чувства и сдержал эмоции. Но рядом с ним так не получается. Зачем держать в себе этот гнев, эту бурю, если рыжий любовник, единственный, кто видит по глазам его состояние, и так все поймет? Огромная черная тень возвышалась над Шоё, подавляя своей мрачностью. Но, к удивлению даже не Кагеямы, а самого Хинаты, оранжевые глаза прямо встретились с черными, не отводя взгляд. Он не испугался мрачного Тобио. — Если мы проиграли, не значит, что мы слабы, — громкие крики разнеслись по венам, проникая в самое сердце. — Если мы останемся, стоя на коленях, — вот что будет означать нашу слабость! Мы сражались, не жалея сил, тогда мы должны гордо встать, стать сильнее и позже взять реванш!!! Уголки губ Хинаты взволнованно задрожали, ему пришлось еще хуже Кагеямы. За неудавшуюся атаку он винил только себя. Связующий потрясенно замер, уставившись на скатывающиеся по веснушчатым щекам слезы. Неуверенно шагнул, прижал к себе, обнял руками подрагивающие плечи. — Мы еще покажем, как высоко взлетят черные вороны Карасуно, — проглотив ком в горле, произнес Тобио. Они дойдут до конца, ведь с Карасуно их крылья.