"Зло Всегда найдёт лазейку..." (с) Гнарл.
I
В то время, как спасшиеся из охваченного пожарами Хэйвенспика король Громгард и Верховный Понтифик Пендальф, а так же сопровождающие их лица, отделившись от основной колонны беженцев направились к замку Спрее, остальная часть беженцев, под охраной немногочисленных уцелевших городских стражников, а так же набранных Ралфом "ополченцев" и наёмников вооружённых оружием из храмовых запасов -- под звуки женских причитаний, детского плача и мужичьего ворчания двинулась к Нордбергу, оставляя за собой след из окровавленных бинтов, грязных пелёнок и оставленных на обочине умерших раненных с накинутыми на лица платками и прикрытых покрывалами. Спустя несколько часов, в виду отсутствия представителей власти, ожидаемо начались первые конфликты, которые за отсутствием главного некому было разрешить силой своего непререкаемого авторитета. Кто-то не пропустил кого-то вперёд, чей-то ребёнок слишком громко и долго плакал, чем начал раздражать окружающих, не замедливших об этом сообщить не подбирая выражений, кто-то кого-то толкнул и не счёл нужным извиниться, а кто-то не захотел поделиться тем, чего припас в дорогу достаточно, но чего не хватало у соседей. Вскоре и без того растянувшаяся по дороге колонна окончательно остановилась, за исключением отдельных её частей, двигавшихся во главе всех и поспешивших как можно скорее оторваться от погрузившегося в полный хаос хвоста, где присоединившиеся было поначалу к разборкам и поискам справедливости стражники и "ополченцы", в значительной мере состоявших из завсегдатаев "Дикого Индюка", перешли уже к откровенному грабежу, мародёрству и насилию, подкрепляя свои притязания на припасы первой необходимости, понравившиеся вещи и приглянувшихся женщин оружием любезно предоставленным им Святой Матерью-Церковью, немногочисленные "немые" представители которой стали одними из первых жертв гражданского конфликта. Их немые призывы к миру так и не были никем услышаны. Спустя несколько дней пути, небольшие разрозненные группы того, что осталось от колонны беженцев добрались до Нордберга, где нашли приют, были без особой радости приняты и кое-как размещены. В то время, как большая часть тех беженцев, что не погибли в резне, либо попались рыскавшим по округе прихвостням и бандитам, либо попрятались в разорённых фермах и покинутых хуторах, не имея никаких средств к дальнейшему существованию и соответствующими шансами дожить хотя бы до зимы, не говоря уже о том, что бы её пережить. В это же самое время, древние своды лесов Эвернайта сотрясали раскаты магических взрывов творимых эльфийскими воинами-магами поднявшимися на борьбу с гномьим агрессором, и охватывали, выжигая дотла, пожары вызванные воздействием гномского огнемётного оружия. Нередко бывало так, что обитатели замка Спрее поднявшись на самую высокую из его башен могли через окна наблюдать столбы дыма поднимающиеся над той или иной частью раскинувшегося вдалеке леса, застилавшего всё видимое до горизонта пространство, и таким образом догадываться, в какой из его частей под непроницаемым покровом листвы разыгралась очередная битва за священную гору, далёкие очертания которой виднелись у самого горизонта, почти растворяясь в дымке. Спустя примерно неделю, после того, как король Громгард и понтифик Пендальф получили от сэра Уильяма известие о начале войны между гномами Золотых Гор и Эльфами Иллириума, очередное облако дыма, сопровождавшееся искрами и поднимавшимися над лесом языками пламени, появилось совсем недалеко от границы, где заканчивался лес и начинались земли графства Мэллоухилс. По мнению Ралфа, которое он высказал Тому во время очередного, ставшего традиционным ритуала созерцания дымящегося леса со стен замка, это могло значить только одно: "Эльфы верх берут, не иначе. Прижали гномов к самой окраине и теперь "обрабатывают" магией. Скоро те либо закончатся, либо из лесу повылазят, а вылезти им больше некуда, кроме как сюда, к нам под стены." Так и случилось. К середине следующего дня пожаром была охвачена уже самая окраина леса примыкавшая к землям покойного графа Спрее и вскоре оттуда начали один за другим появляться обгорелые и обожжённые гномы-воины, некоторые из которых с трудом держались на ногах от усталости, другие тащили раненных, а третьи, пятясь, посылали в сторону леса арбалетные болты, потоки огня из огнемётов и отборные ругательства на грубом гномьем языке в адрес очевидно преследовавших их эльфов, которые, однако, за пределы леса не вышли. "Похоже, что с очередной попыткой завоевания горы у коротышек опять не заладилось." -- усмехаясь заметил Ралф седлая коня, после того, как они с Томом получили приказ понтифика сопроводить сэра Уильяма отправившегося на переговоры к гномам: "Эти гномы нуждаются в помощи и нашей защите. А мы, в свою очередь, нуждаемся в воинах, которые помогли бы нам укрепить оборону замка." -- сказал паладину понтифик. -- Как вы думаете, мессер Рандольф, не навлечёт ли это на нас гнев эльфов? -- с тревогой спросила Шамирам, когда они вдвоём стояли на стене замка наблюдая за тем, как Уильям во главе небольшого отряда всадников выехал из ворот замка и направился в сторону вырвавшихся из леса гномов, которые выйдя из боя в изнеможении попадали на траву, распугав своим появлением пастухов, пасших на опушке леса овец. -- Если вы опасаетесь, милая леди, что мы можем оказаться втянутыми в войну между Золотыми Холмами и Иллириумом, то спешу вас успокоить: это очень маловероятно. Интернирование одной из враждующих сторон, оказавшейся в безвыходном положении, на нейтральную территорию -- это обычное дело. Вопрос об их выдаче противнику в качестве военнопленных или дальнейшей репатриации на родину будет решаться в ходе переговоров. Это нормальная дипломатическая практика. -- авторитетно ответил ей Рандольф. -- Но кто будет вести переговоры с нашей стороны? Разве это не королевское дело? -- Именно королевское. Но в виду отсутствия короля на месте, этим может заниматься специально уполномоченный им поверенный, например министр тайных операций, коим является ваш покорный слуга. Ну и такое авторитетное лицо, как Верховный Понтифик, по счастливой случайности оказавшийся поблизости, так же может взять на себя эту душеспасительную обязанность, в целях предотвращения излишнего кровопролития. -- "В виду отсутствия короля?" Но ведь Его Величество сейчас здесь, в замке! -- Однако, как вы знаете, он сейчас несколько недееспособен и, мягко говоря, не в состоянии вести какие-либо переговоры. Кроме того, ни эльфы, ни гномы не знают о присутствии высочайшей персоны в Спрее, а беженцы из Хэйвенспика должны были увести с собой слухи о том, что Его Величество отправился в Нордберг. Алхимичка ничего не ответила, но по её лицу было видно, что большого облегчения слова шпиона ей не принесли. "Не бойтесь, милая леди, здесь в замке, под охраной, в присутствии понтифика и паладина, вы в безопасности. Кроме того, благодаря вашей заботе и лекарскому искусству, я чувствую, как с каждым днём ко мне возвращаются силы. И я даю слово, что сделаю всё, что бы вас защитить." -- почувствовав её тревогу с искренностью в голосе сказал "министр тайных операций". Шамирам ничего не ответила, лишь смущённо улыбнулась, опустив глаза, и крепче сжала локоть Рандольфа, которого бережно поддерживала под руку, хотя оба они прекрасно знали, что в этом давно уже нет никакой насущной необходимости. Вскоре сэр Уильям вернулся в замок и сообщил понтифику, что гномы готовы присоединиться к гарнизону замка, на условиях предоставления им помощи, а так же гарантий их невыдачи эльфам. Из замка немедленно были высланы гонцы в деревню из которой вскоре выехали повозки и телеги, чтобы погрузить на них раненных гномов, которых приняли на постой радушные селяне. Те же гномы, которые имели лишь незначительные ранения, а не имевших ранений вообще среди них не было ни одного, как только перевели дух собрались, построились и организованной колонной направились в замок, где их приветствовал лично понтифик Пендальф, а так же Рандольф, немедленно приступивший к осторожным и каверзным расспросам на предмет военной обстановки и соотношения сил в текущей войне. К концу дня, в главном зале замка собрались все, кто вместе с понтификом покинули Хэйвенспик, за исключением короля, отдыхавшего взаперти в его покоях и воровки Юлии, запертой в темнице, в соседней камере с Мелвином. "Итак, что вам удалось разузнать?" -- без лишних предисловий обратился Пендальф к Рандольфу, который откашлявшись сообщил в ответ полученную от гномов информацию. Из того, что ему удалось разузнать, были сделаны следующие выводы: Крон-принц Голдо вернувшись в Золотые Холмы застал отца в самый разгар подготовки к войне против королевства Гринвэйл, дабы отомстить за гибель "Горной Рати" и убийство самого Голдо, которого все в королевстве гномов считали погибшим. Не смотря на опасения Голдо, что его, как единственного выжившего сочтут предателем и обвинят в трусости, король Голдерс объявил чудесное спасение своего сына и наследника чудом и несомненным свидетельством покровительства Богини-Матери и Забытого Бога, а так же результатом беспримерной доблести и воинского мастерства принца. Что произошло далее неизвестно, однако по прошествии нескольких дней, после возвращения Голдо, король объявил о том, что он изменил своё решение и постановил начать войну против эльфов, а подготовка к войне с людьми, якобы, была хитростью, чтобы обмануть "длинные эльфийские уши". Вторжение началось незамедлительно и поначалу проходило вполне успешно: гномы буквально смели и испепелили пограничные заставы эльфов, почти не оказавших никакого сопротивления и бежавших при появлении противника. После чего гномы буквально хлынули в пределы Иллириума, уничтожая всё на своём пути, памятуя о своей давней вражде с эльфами и обоюдной ненависти с ними. Особенно отличился в этом походе принц Голдо, который командуя отрядом королевских гвардейцев-огнемётчиков яростно стремился смыть с себя позор поражения нанесённого ему людьми, отыгрываясь на эльфах, всё время наступая в авангарде и отличаясь особой жестокостью к пленным. Отряды гномов, которые наступали по следам его отряда видели на своём пути лишь выжженный лес, изуродованные и обуглившиеся трупы эльфийских воинов-магов и колонны понуро бредущих под конвоем гномов эльфиек в разорванных одеждах или вовсе без таковых волокущих за собой телеги с трофеями, на которых сидели гномы-погонщики подхлёстывавшие пленниц ударами кнутов и вожжей. Удача сопутствовала Голдо. Он поверил в это. И это всё погубило. Когда до королевского дворца Иллириума оставалось лишь полдня пути, король Голдерс предвидя усиление сопротивления эльфов приказал задержать наступление, чтобы подтянуть отставшие тылы, перегруппировать силы и дать отдых воинам. Но одержимый жаждой славы и ослеплённый успехами Голдо нарушил приказ отца и ночью повёл свой отряд вперёд, надеясь застать эльфов врасплох и стяжать славу победителя. Однако вскоре они наткнулись на сильное сопротивление противника и после нескольких яростных атак, так и не достигнув успеха обнаружили, что уже сами окружены. Нескольким гномам-добровольцам удалось под покровом ночи просочиться сквозь кольцо окружения и сообщить о бедственном положении отряда. Король Голдерс немедленно, не дожидаясь подкреплений, повёл войска на помощь сыну и... угодил в западню расставленную эльфами, предвидевших попытку деблокады. Сам король Оберон повёл своих воинов в тот бой. Гномы были окружены и подверглись жестокому истреблению. Лишь небольшому отряду удалось прорваться, атаковав эльфов в неожиданном для них направлении и вырваться за пределы леса "интернировавшись", по выражению Рандольфа, в Гринвэйл. Что стало с королём и какая судьба постигла кронпринца, никто из выживших с полной уверенностью сказать не сумел. Кто-то утверждал, что был свидетелем героической гибели того или другого из них, а то и обоих сразу, кто-то ничего не видел, а некоторые подтверждали пленение одного или другого, а то и обоих, эльфами. -- Угрх! Так и знал, что надо было вместе с Голдо к гномам податься! Ох и поживились бы мы в этом походе, верно говорю, Том?! -- с досадой воскликнул Ралф хлопнув себя по бедру, когда Рандольф завершил свой доклад. -- Да-а, шансы были неплохие, особенно по началу. Ну, кто ж знал! -- закивал головой тот в ответ. -- Вот и лежали бы вы вместе с принцем Голдо сейчас, в одном овраге. -- с нескрываемым презрением в голосе сказал им сэр Уильям. -- Риск -- благородное дело. Кто не рискует, тот дворянский сынок. -- отбрил его Ралф. -- И то верно, не всем блага на блюдечке преподносят, по праву рождения. Некоторым за них биться надо. -- поддержал бывшего капитана Том. -- Да что вы знаете о..! "Довольно!" -- привычно, уже в который раз прервал разгорающийся спор понтифик Пендальф, -- "Сейчас не время для споров. Мы должны решить, что будем делать дальше. Исходя из услышанного, можно сделать вывод, что война между гномами и эльфами если ещё не завершилась с разгромом первых, то уже должна быть близка к завершению. А значит у нас появляется шанс заручиться поддержкой эльфов и попытаться с их помощью отбить Хэйвенспик. Сэр Уильям, будьте готовы через два дня... нет, лучше через неделю, так будет вернее, отправиться в Иллириум к королю Оберону." На этом совещание закончилось и все разошлись по своим комнатам. За исключением Тома, который украдкой направился в темницу и беспрепятственно пройдя мимо стражи, которая его хорошо знала, направился к камере, в которой содержалась Юлия. Пленница сидела на коленях, прислонившись спиной к стене и безучастно глядя в одну точку прямо перед собой, полностью игнорируя похрюкивание и причмокивание заметно исхудавшего, но всё ещё круглого Мэлвина, тянущего в её сторону свои ручищи с бахромой обвисшей кожи, сквозь прутья разделявшей их камеры решётки. Подойдя к решётке, Том окинул взглядом миниатюрную фигуру девушки, брезгливо глянул на Мэлвина, а затем, приняв наиболее эффектную, как он искренне считал, позу, сказал самым галантным, как ему казалось, тоном: "Ну, привет". Узница медленно скосилась в его сторону и презрительно смерив взглядом демонстративно отвернулась в другую, негромко шмыгнув носом. -- Что, простудилась? -- Не тфоё дело. -- Зуб даю, ты бы хотела перебраться из этой сырой каталажки в место потеплее и посуше. -- Тай угатаю -- в тфою постель? Не уферена, что там намного суше, учитыфая тфой запах. -- Запах этой жабы-переростка тебе больше по душе? -- Том кивнул головой в сторону Мэлвина не сводившего со своей соседки маленьких, похотливых, заплывших жиром глазок. -- Фозможно. Том ненадолго умолк, озадаченный таким неожиданным ответом, а затем растерянно попробовал отыграться: -- Ну, мы могли бы это устроить. В отличии от предводителя полуросликов, ты -- всего лишь уличная воровка, и вряд ли представляешь какую-то ценность для Его Стариканшества, понтифика нашего. Так что если хочешь -- я могу замолвить за тебя словечко и попросить переселить в камеру к Мэлвину. -- Не сомнефаюсь, ты пы с утофольствием посмотрел на это. -- Э-э-э-эм.... -- И я не какая-то "уличная форофка"! -- внезапно вспылила Юлия, не дав Тому времени, чтобы придумать ответ, -- Я перфая наложнитса моего госпотина! Фас Фсех стелают ефнухами в его гареме, когта... когта... -- Когда "когда"? -- ухмыльнулся Том, -- Нет больше твоего господина. И его гарема тоже больше нет и черножопых амбалов с саблями. Сгорели, вместе с Хэйвенспиком. А ты теперь, всего лишь уличная воровка, пойманная за задницу на месте преступления. И мы в праве делать с тобою всё, что захотим. -- Так чего же не телаете? С фас станется, грязное отрепье. -- злобно прошипела пленница с ненавистью глядя в глаза собеседнику. -- Не хотим. -- помрачнев сухо ответил Том и развернувшись направился было к лестнице ведущей наверх, но затем остановился и обернувшись добавил: "Твой господин и его люди мертвы. Твоя страна далеко, а вокруг, на любое расстояние куда ты могла бы дойти -- не осталось ни одного города, деревни или замка, кроме этого, где бы ты могла найти убежище. Повсюду рыщут гоблины и разбойники, которые, в отличии от меня, церемониться с тобой не будут. Тебе всё равно некуда идти. Завтра, я попрошу выпустить тебя из клетки и разрешить свободно ходить по замку. Скажу, что твой воровской талант может оказаться нам полезен и что ты изъявила желание вступить в нашу ганзу*. И если у тебя есть мозги -- лучше бы тебе изъявить такое желание. Обещаю, что никто тебя не тронет... кроме как по твоей воле." И сказав это, Том ушёл. На следующий день, после короткого разговора с понтификом, которому явно было не до того и не терпелось поскорее отделаться от навязчивого кнехта с его глупостями, и бурного обсуждения с изрядно повеселившемся Ралфом, Том вернулся в подземелье замка и передав часовому приказ открыть решётку камеры Юлии, не дожидаясь исполнения приказа ушёл. Пленница некоторое время в нерешительности стояла в камере перед открытой дверью, а затем покинула её и гордо миновав равнодушно наблюдавшего за ней стражника последовала наверх по лестнице, вслед за Томом.II
Сепп долго лежал в темноте, пытаясь придти в себя. Затем, кое-как собравшись с силами, выдернул из ноги стрелу, но наконечник слетел и остался в ране, которую он перевязал обрывком подола своей рубахи. Вокруг было темно. Голова раскалывалась от боли, рана в ноге пульсировала и горела огнём, слабость от потери крови не давала подняться и встать во весь рост. Двигаясь в темноте на четвереньках, ощупью Сепп просто шёл вперёд, надеясь добраться до стены темницы, в которую его скинули. Ориентиром ему служил тусклый столб света падавший сквозь колодец через который его скинули в этот подвал. Спустя некоторое время, Сепп наткнулся на стену и дальше пополз вдоль неё, надеясь оценить размеры помещения или найти какую-нибудь дверь. Комната оказалась очень большой и к тому же круглой. Никаких дверей Сепп не нашёл, но зато отметил, что через равные небольшие промежутки в стене располагались решётки, за которыми, очевидно, находились другие камеры. "Кто там?!" -- как смог громко позвал Сепп, услыхав за одной из решёток какое-то шевеление, и в следующее мгновение воздух наполнился оглушившим его жутким гомоном, состоявшим из смешения огромного количества всевозможных звуков, производимых, очевидно, какими-то животными и, возможно. насекомыми, среди которых Сепп с трудом уловил похожие на те, что издавал отравивший его однажды огромный Зелёный Жук, Птицы Бух, лошадиное ржание и речь на непонятном ему грубом гортанном языке напомнившим ему о Голдо. Через какое-то время шум затих и вновь воцарилась зловещая тишина, нарушаемая лишь едва слышным бормотанием нескольких голосов на непонятном языке, доносившимся откуда-то из темноты, из-за решётки. Сепп прислушался, пытаясь что-нибудь разобрать и почти сразу провалился в глубокий, болезненный сон без сновидений. Он спал очень долго и когда очнулся не мог сказать, день сейчас или ночь и спал ли он час или сутки. Всего раны воспалились, лицо и лоб покрывала испарина и его трясло и знобило от жара. С трудом переменив положение Сепп сел, прислонившись спиною к решётке и стал вспоминать свою жизнь. Он понимал, что без чьей либо помощи, в отсутствии своих целебных снадобий и эликсиров, он скоро умрёт от заражения. "Никогда бы не подумал, что мне будет не хватать рядом Старика Мамеркуса. Пожалуй, что он как никто другой смог бы мне помочь, в моём нынешнем состоянии. Я даже близко не приблизился к тем познаниям в лекарском деле, которыми обладает он. Но даже несмотря на это, вряд ли во всём королевстве Гринвейл найдётся хотя бы один знахарь, который сравнился бы со мной в этом искусстве. Я же видел, как их учёные и монахи пытались лечить раненых, скорее принося им больше вреда, чем пользы. И не только в медицине, но и в военном деле, Республика намного искуснее, нежели местные воины и их господа-аристократы. Пожалуй, что теперь, когда племена моего народа не представляют из себя силы, способной остановить продвижение легионов, однажды они дойдут и до сюда. И клянусь единственным глазом деда Рэйнера -- я знаю, на чьей стороне предпочёл бы оказаться в этой битве." -- так, размышляя о насущном, вспоминая о прошлом и стараясь не думать о будущем, Сепп долго сидел в темноте, то впадая в забытье, то приходя в себя от временами вспыхивающей с новой силой боли его ран и усиливающегося чувства голода и жажды. В какой-то момент, очнувшись от дрёмы, он почувствовал, что уже не может сосредоточиться ни на каких мыслях, а сознание всё время грозит ускользнуть от него, словно вода уходящая сквозь пальцы. Пытаясь не потерять сознание, Сепп начал шевелить руками и ногами, причиняя себе боль каждым движением, а затем затянул песню, собственного сочинения, на родном языке, изо всех сил борясь с поглощавшей его сознание тьмой. "Ты хорошо поёшь." -- внезапно прогремело над его головой, подобно раскатам грома, настолько внезапно, что Сепп от неожиданности резко отпрянул вперёд, не обращая внимания на боль, сопровождавшую каждое из его движений. "О чём ты поёшь?" -- вновь послышалось из темноты, совсем рядом, по ту сторону решётки и, как показалось Сеппу -- откуда-то сверху. -- Это песня... о мести. -- Ответил Сепп, изо всех сил вглядываясь в темноту пытаясь хоть-что-то там разглядеть. -- Месть... Хорошо. Кан Хотеть отомстить. -- задумчиво протянул Голос. -- Тебя зовут Кан? -- Меня зовут Кан. А как зовут тебя? -- всё так же медленно и тягуче последовал встречный вопрос. -- Моё имя Сепп, сын Рэйнера из рода Эриха. -- Красивое имя. -- уважительно заметил Голос, -- Длинное. -- Кто ты, Кан? -- спросил Сепп, по прежнему пытаясь разглядеть, с кем он говорит. -- Кан -- Воитель. -- с гордостью ответил Голос. Подобный ответ не мог не найти отклика в сердце Сеппа, тоже считавшего себя потомственным воином. В следствии чего он немедленно проникся уважением к обладателю голоса, даже не смотря на то, что пока ничего о нём не знал и не видел его самого. -- Я тоже воин. -- сообщил он пытаясь придать своему хриплому и слабому голосу как можно больше убедительности, -- Послушай, Кан, а нет ли там с тобой ещё воителей? -- Нет, никого. Только звери в клетках и гномы. -- Гномы?! -- оживился Сепп, -- я знаю одного гнома. Он тоже воин и он предводитель среди других гномов. Быть может они нам помогут? Ты можешь позвать их сюда, Кан? -- Как пытался говорить с гномами. Но гномы не понимают Кана. Тогда Кан хотел подойти, но случайно наступил на гнома и теперь они не хотят с ним говорить. "Vae... Надо было попытаться выучить язык гномов, когда Голдо был Рядом. Хотя бы несколько фраз, времени было предостаточно. Уже в который раз меня подводит не знание чьего-то языка, а я ведь зарекался, при каждой возможности учить..." Внезапно Сепп прервал свой поток мыслей на полуслове осознав то, на что не сразу обратил внимание и поинтересовался уже вслух: "Что ты имел в виду, когда сказал, что ты "наступил" на гнома?" -- Кан большой. Гном маленький. Кан не заметил в темноте и наступил. Кан поскользнулся. -- Ты... тролль или великан? -- Кан -- Воитель. -- Понятно. Как давно ты здесь? -- Кан не знает. -- Как Кан здесь оказался? -- Кан спал. Когда проснулся -- Кан был связан. И много маленьких крыс с мечами тащили Кана к каменному кругу, а потом сразу сюда. И заставляют Кана драться. -- Тебя заставляют драться? С кем? -- С кем-нибудь. С однорогими лошадями. С жуками. С гномами. А крысы с мечами, мужик в доспехах и его баба на это смотрят. -- Понятно. -- соврал Сепп. -- Кан не хотеть драться. Кан всегда побеждает. Скучно. -- Наверное Кан очень сильный, раз ты всегда побеждаешь? А ты не пробовал сломать решётки и выбраться отсюда? -- Кан сильный. Но Кан не смог сломать решётки. Решётки толстые. -- Понятно.-- Некоторое время сохранялось молчание, а затем Кан Воитель сказал Сеппу: "Спой ещё песню про месть, воин Сепп." Сепп не нашёл причин, для отказа. И пока он пел, в голове его зародилась идея.III
Чёрный Барон сидел в своём троне и размышлял. Было уже поздно, но спать ему не хотелось. Он размышлял о том, каких высот он достиг и что ему теперь с этим делать. "Хэйвенспик пал... нет,точнее взят, освобождён, захвачен... Так захвачен или освобождён? Завоёван. Точно, он завоёван мной. Завоёван мной для... меня. И во имя Зла, конечно. Зла, которое Я. Да-а-а..." На левом колене Бароне сидела Герда, которую он прижимал к себе, не обращая внимание на явное её неудобство, держа рукой за обнажённую левую грудь и лениво поигрывая пальцами с её соском. В правой руке он держал большой кубок вина поставленный на правое колено. Не отвратного пива, которое хлебали прихвостни используя для его приготовление когда-то отобранную у гномов старую бродильную бочку, а настоящего, дорогого, эльфийского вина, привезённого торговцами из Иллириума, множество бочек которого в достатке было вывезено из разграбленной столицы королевства Гринвейл. По обеим сторонам от трона горели жаровни наполнявшие окружающее пространство приятным теплом. Сидение трона было покрыто тёплой и мягкой медвежьей шкурой, а его спинка была немного отклонена назад, благодаря чему в нём было очень удобно сидеть, а спина никогда не уставала. "Очень продуманно" -- подумал об этом Барон, когда впервые сел на трон Владыки Башни. Однако сейчас он не чувствовал комфорта. Даже наоборот, он чувствовал раздражение. "Мой брат избежал гибели. Как и я когда-то... И как когда-то и я, он может вновь подняться из пепла и разрушить всё, что я... разрушил. Нужно продолжать преследовать его, не давать ему передышки, не давать собрать силы. Да, точно, на Нордберг! Нужно как можно скорее взять Нордберг. Гнарл! Карту!" Герда тихонько ахнула от неожиданности за что получила особенно болезненный щипок и прикусила губу, а перед Повелителем уже растягивали огромную пергаментную карту. -- Вот это правильно! Не скучайте, Владыка, убейте кого-нибудь и сразу полегчает, вот увидите! -- радостно суетился Гнарл занимая место слева от трона, чтобы тоже видеть карту и плотоядно косясь на спину леди Герды. -- Пока мой брат жив, я не смогу спать спокойно. -- Согласен, Повелитель. Ничто так не способствует здоровому сну, как старое доброе братоубийство! -- Наша следующая цель -- Нордбе... А это ещё что? -- Повелитель указал на небольшой участок карты в противоположной стороне от Нордберга, почему-то не обведённый чёрным, в отличии от других, уже завоёванных им частей королевства. -- Это Спрее, Владыка. -- Я лучше тебя знаю, что это. Почему оно не отмечено, как завоёванное? -- Потому что оно не завоёванное, Повелитель! Однако уверяю вас, за этим дело не встанет. После падения Хэйвенспика в королевстве не осталось сил способных нам противостоять. Позвольте мне отправить туда полсотни прихвостней, чтобы уладить все формальности? -- Отправь сотню. -- Барон грубо спихнул Герду с колена так, что она чуть не упала, -- Иди в постель. Раздевайся ложись на одеяло, расставляй ноги и жди меня так, пока я не приду. -- Вы это мне, Владыка, или... -- Разумеется я это Герде, болван! -- Фууух... Эм, вернёмся к Нордбергу, Владыка? -- Нет. Вернёмся к нему, когда у нас в тылу не останется белых пятен. Я не собираюсь вести войну на два фронта, ни при каких обстоятельствах, даже при кажущейся неизбежности успеха. Барон встал, зевнул и направился было к лестнице ведущей в покои, по которой только что с трудом поднялась леди Герда, но затем передумал. -- Гнарл, выстави кого-нибудь на арену, против... хм... против-против... против Кана. Что-то я совсем размяк, хочу взбодриться. Герда подождёт. -- Чью смерть от рук великана вы пожелали бы видеть сегодня? -- Того наглеца, что посмел проникнуть в башню через Врата. Но сначала я хочу его допросить. -- Будет исполнено, Владыка! Когда пол десятка прихвостней приволокли Сеппа в тронный зал и бросили на ковровую дорожку ведущую к трону, на котором восседал Повелитель, Сепп, которому ещё недавно казалось, что он умирает, подумал, что ему вполне хватило бы сил на один отчаянный рывок: "Не обращая внимания на боль кинуться вперёд, вцепиться в его шлем и воткнуть большие пальцы рук в глазные прорези шлема, раздавить его глаза и... и что потом? Меня тут же убьют. А мне ещё предстоит совершить много дел. Кто отомстит за моего отца и деда, кто продолжит наш род, если я умру сейчас? Не-е-е-ет... Я должен выжить..." -- И так, помнится, ты предлагал мне свою службу. Как там тебя...? -- Я Сепп, сын Рейнера из рода... -- Не важно. Так вот, слушай меня, Сепп. Ты проявил несусветную наглость решив, будто бы я заинтересован в службе какого-то безыдейного наймита, воевавшего всю жизнь только за тех, кто готов заплатить. Кроме того, ты совершил святотатство, проникнув в мою Башню без приглашения. Уже одного этого достаточно, чтобы содрать с тебя кожу живьём и бросить в чан с кипящим уксусом. Однако, при этом, то, что Башня впустила тебя через портал, а равно и то, что ты сообщил мне кое-что действительно... м-м... небесполезное, говорит о том, что ты можешь оказаться... не бесполезен. -- Я... могу быть... полезным... я... -- Я дам тебе шанс это доказать. За время твоего пребывания в темнице, ты мог уже успеть познакомиться с Каном. Понимаешь, о ком я говорю? -- Кан... воитель... -- Правильно. Кан-Воитель. Он любит так себя называть. Так вот. Ты сразишься с ним в поединке. Разумеется я не жду, что ты его одолеешь, хотя... бывает всякое, конечно. Но если ты хотя бы сразу не помрёшь и продержишься достаточно долго... Или проявишь себя ещё каким-то образом, в схватке, достаточным для того, чтобы меня впечатлить.. то, возможно, я рассмотрю твою просьбу о найме. -- Позвольте... сказать... Ваша Светлость... "Обращайся к Повелителю "Владыка", невежда! Или "Господин!" -- возмущённо заголосил Гнарл брюзжа слюной, потрясая сухими кулаками и делая шаг в сторону Сеппа с явным намерением его пнуть или ударить. Однако "Владыка или Господин" жестом остановил его и загудел из под скрывавшего лицо шлема: "Давно уже меня так никто не называл... В последний раз, кажется, при Моистхоллоус или вскоре после... Ну, говори, что там у тебя? Да не бубни, внятней говори!" -- Я... -- с трудом начал Сепп -- ...воин. И я сражался... во множестве битв. Я победил множество противников и не боюсь... выйти против Воителя Кана... -- Ну, вот и прекрасно. Что ещё? -- Но сейчас... я ранен и вряд ли смогу... даже стоять без... посторонней опоры. -- И что же, прикажешь найти для тебя врача? Или может одолжить тебе мою женщину, в качестве опоры? -- Я... сам -- врач. Я умею лечить болезни и исцелять... раны. Дайте мне время на лечение, Госп... Владыка. И возможность собирать... целебные травы. Прикажите вернуть мои вещи... сумку с эликсирами и лекарствами... Дайте мне восстановиться от ран. И клянусь именами отца и деда -- я... проявлю себя в поединке с Каном. И я не... -- Кстати, Гнарл, -- Чёрный Барон перебил Сеппа на полуслове не дав тому закончить, -- а у нас в Башне есть хоть один врач? -- Зачем нам врач, Повелитель? У нас же есть Смертис! Он и мёртвого на ноги поставит! -- Да, я в курсе. Однако воскрешать прихвостней -- это одно, а вот исцелять раны -- другое. На сколько я знаю, ни одного из предыдущих Повелителей Башни Смертис почему-то не воскрешал. Почему так, не знаешь? -- Дело в том, Владыка, что любой из тех, кому выпала высокая честь стать Повелителем Башни -- являл собой сущность настолько могущественную, что для того, чтобы его одолеть требовались неимоверные усилия, как правило магического свойства... В общем, если коротко, то после таких усилий воскрешать обычно уже... нечего. -- И что, никогда не бывало так, чтобы Повелитель умер например от болезни или заражения крови при пустяковой ране? -- Кажется было что-то похожее... Надо посмотреть в моей Книге Прихвостней. Правда я что-то давно уже её не открывал, понятия не имею, где она... может при переезде потерялась... -- Значит так! -- Барон раздражённо со стуком поставил кубок на подлокотник расплескав остатки вина, -- Для начала, я посмотрю какой из тебя врач. Если сумеешь поставить себя на ноги за месяц, то возможно тебе не придётся сражаться с Каном. Оставлю тебя в качестве придворного лекаря. Но если через месяц я сочту твоё состояние неудовлетворительным -- выставлю тебя против Кана и посмотрю, что из этого получится. Гнарл! Приставь к нему пару прихвостней и обеспечь доступ на высокогорье, пусть собирает там свои травы. А ты, Сепп, дай знать Гнарлу, если тебе понадобятся какие-то ингредиенты, которые ты не найдёшь в окрестностях Башни. -- Но Повелитель! -- запротестовал Старейшина -- Среди прихвостней нет травников и знахарей! Как они должны будут находить нужные... -- Я... скажу где, -- подал голос Сепп -- В Хэйвенспике. Там был алхимический магазин. Пусть ваши... слуги просто перенесут из него всё, что там осталось... -- Гнарл, проследи. И выдели ему какую-нибудь комнату в Башне, где он мог бы алхимичить и заняться собой. Круглосуточная охрана у дверей и постоянное сопровождение. И не забывать кормить. Увести. Гнарл отдал несколько коротких распоряжений караульным прихвостням, которые взяли Сеппа под руки и уже куда более аккуратно, чем прежде, поволокли обратно в подземелье. Когда прихвостни и Сепп скрылись из виду за поворотом уходящей в подземелье винтовой лестницы, Повелитель добавил: "И вот ещё что, Гнарл. НЕ отправляй пока никого в Спрее. У меня появилась одна идея..." Но не сказал какая. А Гнарл не спросил. Чёрный Барон потянулся, заскрежетав латами, встал с трона, и направился к лестнице ведущей в опочивальню, где его ждала распластавшаяся на кровати леди Герда, но затем опомнившись обернулся к уже собравшемуся уходить Гнарлу и спросил: "Эй, слушай-ка, я же хотел взбодриться! У нас ещё остались пленные гномы? Отлично, выстави их на арену против Кана. Да, сейчас. Герда подождёт. А то я так захандрил, что могу сейчас уснуть прямо на ней, ха-хах!..."IV
Комната, которую предоставили Сеппу напоминала нечто среднее, между монашеской кельей и тюремной камерой. От последней её отличало наличие примитивно сколоченной мебели, в виде накрытого крышкой ведра в углу, деревянной сенной кровати, табуретки, заменявшей прикроватную тумбочку, стола и стула, а так же небольшое незарешеченное окно-бойница из которого тянул знатный сквозняк. Впрочем, в решётках на окне не были никакой необходимости, в чём Сепп немедленно убедился, когда выглянув из него увидел внизу уходящую во мрак бездонную пропасть с торчащими из темноты острыми, как пики, скалами. Прихвостни осторожно сгрузили его на кровать и ушли громко захлопнув за собой дверь и шаркнув засовом. Сепп лежал на кровати лицом вниз, не меняя позы и не шевелясь. Но стоило ему задремать, как вновь со скрежетом открылась дверь и вернувшиеся прихвостни принесли ему его сумку, с целебными снадобьями, часть из которых разбилось. Когда он вновь остался один, Сепп медленно и осторожно, переставляя по очереди руки и ноги, морщась от боли при неудачных движениях, сел на кровати, затем осторожно наклонился, поднял с пола сумку и выложил из неё на кровать то, что уцелело. "Ну, хотя бы что-то." -- подумал он про себя. Затем окликнул дежурившую, как он знал, у дверей стражу и потребовал себе бинтов и ведро чистой горячей воды. Вскоре ему принесли старую простыню, которую он разорвал на полосы, и ведро, на удивление действительно чистой ещё даже кипящей воды, которое он получил из рук гоблина, отличавшегося от карауливших его стражников шкурой ярко выраженного красного оттенка и рогатой головой. Вскоре после того, как он промыл свои раны, выстирал свои будущие бинты и разложил их на столе для просушки, дверь снова открылась и Сепп увидел, что перед ней выстроилась целая очередь прихвостней, тащивших самые различные предметы алхимического или около того предназначения, являвших собой, очевидно, остатки ассортимента магазинчика Шамирам в Хейвенспике. Сеппу оставалось только восхититься той скорости, с которой была выполнена воля Повелителя. "Должно быть воспользовались Вратами, для перемещения между Башней и городом" -- догадался он и начал отбирать то, что ему было нужно от того, что нужно было прибрать куда-нибудь до поры, но не выбрасывать, о чём он настоятельно уведомил стражу, не проявлявшей, впрочем, особого интереса к его уведомлениям. "Да, сейчас я был бы очень рад, если бы старый Мамеркус оказался здесь" -- думал Сепп оглядывая разложенные перед ним на полу связки трав, склянки и коробочки с эликсирами и порошками, и медицинские инструменты, -- "Но раз его нет, придётся использовать то, что есть. Если мне не поможет это, то ничего уже не поможет. Осталось 29 дней." С этими мыслями он взял в руки небольшой блестящий скальпель и стиснув зубы приготовился надрезать рану на ноге, чтобы извлечь оставшийся в ней наконечник стрелы. В течении следующих двух недель Сепп занимался только тем, что ел, спал и ежедневно менял повязки, обрабатывая свои раны промывками и припарками, которые готовил из имеющихся в его распоряжении ингредиентов. Порой ему казалось, что ничего из того, что он делает не помогает и всё, что он делает, лишь отсрочивает неизбежную смерть от заражения крови, которое, как он опасался, он обязан был подхватить за время пребывания в подземелье, в соседней с Каном-воителем камере. Смерть от голода-то ему точно уже не грозила, поскольку кормили его хорошо и разнообразно, трижды в день, доставляя в его камеру горячее мясо, зелень, птицу, рыбу, фрукты и даже немного вина. Почувствовал в себе достаточно сил, Сепп напомнил стражникам о распоряжении их Господина выводить его на некое "высокогорье" для сбора целебных трав. "Высокогорьем" оказалось небольшое плато у подножия башни, действительно, густо заросшее самыми разнообразными растениями и травами, некоторые из которых, как знал Сепп, обладали целебными свойствами и могли быть использованы для приготовления лекарственных снадобий, эликсиров, припарок, отваров и примочек. Однако многие другие растения оказались ему совершенно незнакомы, но хотя и вызвал немало интереса, Сепп не стал нужным тратить время на эксперименты с ними, полностью сосредоточившись на приготовлении антисептических пропиток для своих бинтов, ибо больше всего опасался заражения крови, которое могла повлечь за собой рана от стрелы слишком долго остававшаяся без должного лечения . Когда прошло уже достаточно много времени, а смерть от заражения или явные её признаки так и не наступили, Сепп немного воспрянул духом и окончательно отказался от мысли выпить исцеляющее зелье, внезапно оказавшееся среди доставленных ему из разграбленного магазинчика вещей. Он знал, что одного флакона этой кроваво-красной магической жидкости вполне достаточно, чтобы поставить его на ноги за день, но не хотел использовать такой козырь без крайней нужды. Однако он всё же использовал несколько капель, чтобы ускорить исцеление раны от стрелы, окунув во флакон уголок бинта, а затем выжав из него жидкость прямо в рану. Ноющая боль, к которой он уже почти привык, ушла сразу. А сам глубокий разрез зажил за три дня. Ещё пару капель Сепп втёр в больное колено, разбитое когда-то дубинкой полурослика. Но это дало лишь кратковременный эффект и через четыре дня колено вновь заныло. Возможно выпей Сепп весь флакон сразу или вотри он побольше жидкости в колено -- этого хватило бы для полного исцеления, но он решил приберечь его на крайний случай. Каким, в обозримой перспективе, вполне мог стать поединок с Каном-воителем. Об этих зельях Сепп впервые услыхал от Капитана Мерла, в бытностью свою кнехтом наёмничьей компании "Волчья Верность". Но лишь когда своими глазами увидел чудодейственную силу этого эликсира, выпитого в его присутствии одним из наёмников после пьяной драки в Таверне, он понял, насколько это ценный предмет для любого, чья жизнь сопряжена с опасностями. Следующее, что он понял, это то, что раздобыть такой эликсир неимоверно сложно, а стоит он неимоверно дорого. Тем расточительнее ему показалось тогда использование подобной редкости для исцеления разбитой морды в кабачной драке. Теперь же, убедившись в улучшении своего самочувствия, он начал обдумывать свои дальнейшие действия. Идею попытки бегства из Башни через Врата он даже не стал всерьёз рассматривать, потому что в отличии от владельца Башни и его советника знал, что Врата "хотели" пропустить не его, а Мэлвина. В итоге, он пришёл к выводу, что единственной возможностью вернуть себе свободу для него остаётся попытка втереться в доверие к Чёрному Барону и поступить к нему на службу. "Либо..." -- скрежет засова отвлёк Сеппа от мыслей. В комнату не спеша постукивая посохом вошёл Гнарл. Сепп приподнялся на кровати, прислонился к стене и приложив правую руку к груди вежливым кивком головы поприветствовал Старейшину. Гнарл оскалил мелкие острые зубы в плотоядной ухмылке и поочерёдно выкинув вперёд каждую ногу изобразил комичный поклон-реверанс разведя руками в стороны полы плаща, явно издеваясь над попыткой Сеппа соблюсти церемонию. -- Как самочувствие больного? -- с саркастичной участливостью поинтересовался Глава Свиты. -- Лучше, чем было. -- Прекрасно! Значит уже можно поговорить. -- О чём ты... Вы хотите со мной поговорить? -- осторожно поинтересовался Сепп, справедливо ожидая ловушки. -- Обо всём, что будет полезно моему Господину, разумеется! Ты же рвался поступить к нему на службу, если я не ошибаюсь. Итак... -- Гнарл поставил табуретку напротив кровати, не обращая внимания на попадавшие с неё на пол предметы и усевшись на неё уставился на Сеппа оперевшись на посох, -- Я слушаю. Сепп понимал, что рано или поздно этот момент настанет и его будут допрашивать. И потому заранее продумал ответы на предполагаемые вопросы. Но то обстоятельство, что ему предоставили возможность всё рассказать самому немного сбило его с толку. -- О чём бы вы хотели услышать? -- Обо всём, что ты сочтёшь нужным сообщить через меня Повелителю, разумеется! -- Разве то, что я уже сообщил -- не достаточно? -- А что же ты такого сообщил? -- Я рассказал Его Светлости... -- Повелителю!!! -- Я рассказал Повелителю о том, что его брат, король Громгард жив и находится в Нордберге. А также то, что союзник Его... союзник Повелителя Мелвин -- пленён. -- По-твоему, этого достаточно, чтобы просить принять тебя на службу к самому Владыке Тьмы? -- издевательски усмехнулся Гнарл. -- По-моему -- Да. Этого достаточно. -- твёрдо и уверенно ответил Сепп, -- и кроме того, я собираюсь послужить верой и правдой Повелителю в дальнейшим, в качестве его защитника и лекаря. -- И какой же из тебя лекарь? -- ухмыляясь поинтересовался Старейшина. -- Как видишь -- неплохой. С этими словами Сепп встал с кровати и расправив плечи упёр кулаки в бока, ясно давая понять, что достаточно здоров для того, чтобы при желании свернуть шею какому-нибудь старому гоблину с волосатыми ушами. Несколько мгновений Гнарл с любопытством и злобным прищуром смотрел на него снизу вверх, затем спрыгнул с табуретки и демонстративно повернувшись спиной молча вышел из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. "Он приходил не допрашивать меня, а оценить моё состояние," -- подумал Сепп слушая лязг задвигаемого засова за дверью. -- "Наверняка он не ожидал, что я так быстро поправлюсь. Да я и сам не ожидал. Если бы не случайно попавший ко мне эликсир, я бы наверное сейчас метался в горячке." Ни о чём больше не думая, Сепп лёг на кровать и вскоре уснул.V
ИС-КЛЮ-ЧЕ-НО. -- твёрдо и по слогам повторил понтифик и, с трудом открыв предательски слипающиеся после многочасовых переговоров покрасневшие и слезящиеся глаза, посмотрел через стол на сидящего перед ним эльфийского военачальника. -- Мы не будем выдавать вам укрывшихся на нашей территории гномов. Мы -- нейтральная страна и не участвуем в вашей война. А потому... -- Нейтральная сторона, хотели вы сказать, Ваше Святейшество. -- вежливо поправил старца эльф, -- как от страны от вас мало что осталось, позвольте заметить. И потому я не думаю, что выдача военных преступников может нанести какой-то ущерб юридической добропорядочности того, что некогда было королевством Гринвейл. -- Трагическое разрушение нашей столицы, славного города Хейвенспика ещё не говорит об утрате государственности. По крайней мере, не больше, чем разрушение в Иллириуме вообще всего, кроме столицы. -- Вот как раз об этом и речь. Гномы повинны в совершении массовых преступлений и разрушениях, а также пытках, грабежах, насилии и убийствах противоречащих всяким моральным нормам и обычаям войн... -- Позвольте, с каких пор разрушения, грабежи, насилие и убийства противоречат обычаям войны? -- А Вы точно священник? -- А Вы точно военный? Воцарилось долгое молчание. Оба переговорщика уже устали, но оба были готовы продолжать стоять на своём. Эльфу во что бы то ни стало нужно было добиться выдачи ему врагов, ускользнувших после блестяще проведённой им операции на окружение. И он точно знал, что нужно понтифику. "Послушайте, Ваше Святейшество," -- начал он давая понять, что произошедшая минуту назад короткая не дипломатичная перепалка забыта и не должна отразиться на ходе переговоров, -- "Вы абсолютно правы говоря о том, что у нас с Вами и гномами имеется общий враг. Коварный, могущественный и крайне опасный. Однако не он, а именно гномы причинили неимоверные страдания моему народу и поставили под вопрос сам факт существования нашего королевства и всей нашей нации, как Вы, Выше Святейшество, так же совершенно правильно изволили заметить. Зная это Вы всерьёз полагаете, что его Величество Оберон Туманный согласится хотя бы слушать о том, чтобы вступить в какой либо альянс вместе с гномами, как Вы нас к тому призываете? А ежели вдруг Его Величество согласится об этом хотя бы услышать, полагаете он будет поддержан придворными и эльфийской знатью? Рассуждения о допущении самой мысли рассмотрения подобного вопроса возможны только и исключительно после того, как все виновные в совершении вышеозначенных преступлений гномы понесут наказание соразмерное их вине. И если вы поспособствуете этому, я клянусь именем Богини Матери, что буду всячески способствовать продвижению идеи о заключении оборонительного союза между Иллириумом и Гренвейлом." "Но вы же прекрасно понимаете, -- тяжело вздохнул Пендальф, -- что выдав вам гномов, мы навсегда лишимся возможности заключить союз с Золотыми Холмами!" - А вы его и так не заключите. -- Что? -- Армия гномов полностью уничтожена. Король Голдер и крон-принц Голдо Голдерсон в плену и вскоре будут показательно казнены, как военные преступники... -- ЧТО?! -- ...у вас есть выбор: выдать беглых гномов и улучшить свои позиции на будущих переговорах о заключении союза с Иллириумом или не выдавать беглых гномов и не заключить союз ни с кем вообще. -- Вы... Вы не говорили, что король и его сын у вас в плену... -- Это сюрприз. Даже в Иллириуме об этом пока ещё никто не знает за исключением круга... кхм-кхм... особо доверенных посвящённых лиц. Понтифик растерянно молчал. Эльф продолжал: "В Золотых Холмах начнётся кризис власти. Борьба за престол между многочисленными родственниками короля принадлежащих к тому же к разным кланам, которая, в виду отсутствия прямого наследника, достигнет... некоторого накала, смею предположить. Даже если они и смогут, через несколько лет, не раньше, выставить новое хоть сколько-то представительное войско, совершенно очевидно, что им будет не до союзов. Особенно в свете того, что как вы конечно же знаете, не только ваше королевство подвергается набегам прислужников нашего общего врага. Которые в последнее время, кстати, заметно усилились. В свете чего, а так же в виду текущей войны, нам так же потребуются значительные усилия для поддержания порядка хотя бы на своей территории, не говоря уже об исполнении каких-то союзнических обязательств за её пределами." Пендальф чувствовал себя подавленным и беспомощным. Он не знал, что ему делать, но в этот момент раздался негромкий, спасительный стук в дверь. -- Думаю, нам надо сделать небольшой перерыв. Должно быть Вы устали препираться с упрямым стариком. А мне, в свою очередь, нужно... обдумать всё услышанное. -- Уверяю Вас, Ваше Святейшество, общение с Вами -- есть истинное удовольствие. Они оба встали и поклонились друг другу. Понтифик -- тяжело уронив голову на грудь и опираясь на посох. Эльф -- легко и непринужденно, с вежливой улыбкой. Затем, первый вышел из комнаты, а второй снова сел в кресло и придвинул к себе стоявшие на столе вазу с фруктами, кубок и кувшин с вином. -- Ты очень вовремя, Рандольф. Я... -- Знаю, Ваше Святейшество, я... -- ...я в полном замешательстве... -- Именно поэтому я и позволил себе прервать переговоры, дело в том, что... -- ...понятия не имею, что делать... -- Ваше Святейшество, послушайте меня, пожалуйста! -- Ась? Что? -- Ваше Святейшество, я знаю, что нам делать. -- Откуда? Ты же ничего не знаешь... -- Я всё знаю. -- Как?.. Ты что, подслушивал?! -- Конечно. Ваше Святейшество, я -- Министр Тайных Операций. Подслушивать, подглядывать и подкрадываться -- моя профессия и прямые трудовые обязанности. -- Да-да, конечно, о чём это я... "Так вот, ваше Святейшество, -- терпеливо повторил Рандольф, -- я знаю, что нам делать. Соблаговолите наконец меня уже выслушать?" Понтифик соблаговолил и Рандольф наконец-то начал излагать свои соображения: "На наше счастье, Представитель Его Величества Оберона нам дал нам в руки шанс решить дело в свою пользу. Помните, как он сказал? -- Никто, даже в Иллириуме не знает о пленении короля Голдерса и кронпринца Голдо Голдерсона, за исключением круга... кхм-кхм... особо доверенных посвящённых лиц. Для меня это известие также стало полнейшей неожиданностью, но теперь мы знаем то, чего не знали раньше. А знаем мы, что у нас есть то, что нужно эльфам, а у эльфов есть то, что нужно нам. Понимаете, Ваше Святейшество?" -- Да-да, понимаю... У нас есть гномы, выдачи которых они требуют а у них... эм... тоже гномы? Что-то я не очень понимаю... -- А у них -- законный наследник трона Золотых Холмов, с которым мы сможем заключить союз. -- Но как убедить эльфов обменять его на гномов, выдачу которых они требуют? Они ни за что не отпустят короля или его наследника, который может сплотить враждебное для них королевство! -- Короля конечно нет. Но вот наследника... Либо они казнят одного Голдо, либо добрых две сотни гномов. Думаю, для жаждущего кровавой мести мести эльфийского общества количество казнённых будет превалировать над качеством. -- Всё же не думаю, что они согласятся... -- Не попробуем -- не узнаем. Понтифик погрузился в глубокие размышления. Пару раз Рандольф даже поборол в себе желание подёргать его за рукав мантии, чтобы удостовериться, что старец не заснул прямо стоя, настолько низко тот опустил голову почти полостью спрятав лицо в густой и седой бороде. Затем Пендальф внезапно резко поднял голову, как будто действительно воспрянув от сна, тряхнул седой гривой и решительно повернувшись на месте направился к двери, за которой доедал фрукты уже изрядно надравшийся ("несите самое крепкое пойло, какое только найдёте в графстве!") вина полномочный представитель Его Величества короля эльфов Иллириума. Выждав пару секунд после того, как за Стариком закрылась дверь, Рандольф аккуратно подошёл и прислонился к ней спиной, затем повернул голову так, что его ухо оказалось почти прижато к небольшой щели между дверью и косяком и затаив дыхание прислушался. В тоже самое время, пока бывший Министр Тайных Операций грел уши под дверью комнаты, в которой велись переговоры, двумя этажами выше, исполняя свои прямые трудовые обязанности, бывший наёмник "Вольчей Верности", бывший драбант бывшего капитана вышеозначенной компании Мерла и закадычный приятель другого бывшего капитана этой же компании Ралфа -- Том, изо всех сил мутузил по почкам одного из стражников замка, успешно подмявшего под себя Тома и от души лупившего того по рёбрам. Оба воина, ещё недавно дружно, соблюдая строгую очерёдность, подглядывавшие через замочную скважину в комнату, в которой жили Шамирам и недавно подселившаяся к ней Юлия, сцепились после того, как девушки начали примерять платья, любезно подаренные им госпожой замка -- безутешной вдовой -- графиней Спрее, которая после известий о гибели мужа поклялась не носить ничего кроме чёрного. Комичности ситуации добавляло то, что оба драчуна старались издавать как можно меньше шума, в связи с чем стоически переносили молча даже самые болезненные удары друг друга не обращая внимания на то, что шума она производили предостаточно, так как один согласно уставу караульной службы был во все оружии и в доспехах, а второй ходил при оружии пожизненно, вне зависимо от исполняемых служебных обязанностей или отсутствия таковых. Финальным аккордом дополнявшим мешанину звуков состоящую из хихиканья полуодетых девушек, дружно, со строгим соблюдением очерёдности, подглядывавших в замочную скважину из своей комнаты за дракой озабоченных, лязга железа, звона кольчуги и сдавленного пыхтения производимого дерущимися -- было глухое утробное гудение волка Шамирам, который прижав уши грозно рычал в сторону двери и доносившегося из-за неё непонятного ему, но явно враждебного шума. Бывший капитан славной наёмничьей компании "Волчья Верность" Ралф, в это же самое время, пока его приятель и собутыльник покрывал себя славой в неравном бою, был занят тем, что воспользовавшись отсутствием сэра Уильяма в его покоях -- проник в эти самые покои и теперь тщательно искал, чем поживиться, негромким и злым шёпотом ругая паладина одновременно и за знатное происхождение, благодаря которому тот с детства "купался в богатстве и роскоши", и тут же за обет безбрачия и бедности, который давали все рыцари Храма поступая на службу Церкви. "Толку-то, что ты дворянский сынок, мать твою ёб, если с тебя и взять-то нечего, ни с тебя самого, ни с бабы твоей, потому как нет у тебя её и всю жизнь тебе токмо дрочить и остаётся..." -- злобно давил из себя сквозь зубы Ралф, копаясь в вещах паладина, состоявших преимущественно из простой, за исключением пары выходных костюмов, одежды и различных книг душеспасительного свойства. Не находя ничего такого, что можно было бы без проблем толкнуть в деревне крестьянам или загнать кому-нибудь из стражников, Ралф ещё больше распалялся, одновременно всё больше торопясь, так как опасался, что "церковный чистоплюй" с минуты на минуту может вернуться и застукать его на месте преступления. А скрещивать свой меч с мечом и тем более магическим посохом рыцаря кнехту не то, чтобы не терпелось... Впрочем, тревога Ралфа была преждевременна, поскольку давший обет бедности и безбрачия, и находящийся на службе Святой Матери-Церкви паладин сэр Уильям "Чёрный" был сейчас полностью поглощён тем, что изо всех сил и обливаясь потом пыхтел на безутешной вдове графине Спрее лежавшей с закинутыми на плечи рыцаря ногами, поклявшейся носить только чёрное, своими криками и стонами заглушавшей плачь младенца доносившийся из расположенной в соседней комнате её покоев колыбельки, и гогот нёсших караул за дверью стражников, впустивших не за долго до этого в покои графини сэра Уильяма, которого та попросила, "как служителя Церкви, выслушать её исповедь и утешить в душевных переживаниях, пока Его Святейшество понтифик Пендальф занят делами Церкви и государства." Таким образом, абсолютно все в замке Спрее, кроме скучавшего в подземелье Мелвина, этим вечером были заняты своими делами. А пока они все занимались своими делами, на другом краю бывшего королевства Гринвейл, в расположенной в горах, недалеко от Нордберга, Башне, тоже никто не сидел сложа руки. За исключением Сеппа, сына Рейнера из рода Эриха, который устал сидеть и решил лечь спать. Но стоило ему закрыть глаза, как резко лязгнул засов и через открывшуюся с неприятным скрежетом дверь в его комнату вновь вошёл Гнарл в сопровождении двух вооружённых алебардами бурых, в смешных шлемах украшенных вместо гребней снятыми с черенков половыми щётками, что очевидно должно было обозначать их принадлежность не то к личной гвардии Повелителя, не то к конвойным войскам. "Что, спишь уже, лентяй!? А мы вот не спим. Всё трудимся, на благо Зла и во имя Тьмы!" -- вместо приветствия попенял старейшина Сеппу, не дожидаясь, пока тот встанет с кровати и не дав ничего ответить продолжил, -- "Бери свою сумку с травой и склянками, знахарь. Тебя хочет видеть Владыка."VI
Когда Сепп идя за Гнарлом под конвоем прихвостней, вновь вошёл в тронный зал, который покинул месяц назад в почти бессознательном состоянии он поразился тому, насколько величественным, огромным и при этом мрачным он был. Он помнил роскошные храмы и дворцы в колонии "Novicivitatium", с мраморными колоннами и украшенными барельефами фронтонами, но готическая архитектура Башни являла собой полную противоположность тому, к чему он успел привыкнуть за годы рабства: вместо широких мраморных лестниц вилл знатных граждан Республики -- узкие винтовые лестницы из чёрного камня. Вместо просторных комнат залитых светом из широких застеклённых окон -- тесные кельи и длинный узкий тронный зал, с высоченным потолком, освещаемые жаровнями и факелами поддерживавшими вечный полумрак, который было невозможно развеять теми жалкими лучами дневного света, что проникали через узкие окна-бойницы, за которыми, к тому же, постоянно стелился туман, а сквозь него с трудом проглядывало вечно зимнее серое небо. Вместо прямых колонн -- изогнутые контрфорсы*. Вместо ярко раскрашенных статуй белого мрамора, изображавших с пугающей живостью словно застывших в движении сильных юношей и прекрасных дев -- мрачные изваяния безликих стражей в скрывавших лица каменных капюшонах. Гнарл направился к трону, на котором восседал хозяин Башни у ног которого, приникнув к его левому высокому железному сапогу полулежала прекрасная молодая девушка, с отрешённым выражением лица смотревшая в пол перед собой. Левая рука Владыки покоилась на голове его прекрасной зверушки, а правая -- на навершии рукояти огромного боевого топора, прислонённого к подлокотнику трона по обеим сторонам от которого ярко горели две кованные жаровни. "Как бы то ни было, впечатление вождя он действительно производит," -- невольно подумал Сепп, вежливо, но не подобострастно кланяясь Повелителю, пока Гнарл занимал причитавшееся ему почётное место, рядом с топором по правую руку своего хозяина. "Так-так, вижу старейшина моей свиты не преувеличивал, когда доложил мне, что твоё здоровье уже достаточно восстановилось для того, чтобы его можно было опять подорвать, как следует!.." -- загудел из под Шлема Черный Барон с усмешкой цитируя доклад прислужника, -- "Но ты не волнуйся, расслабься. Поединок с Каном тебе не грозит. Я верен своему слову. Сегодня, я найду тебе применение получше, чем развлечение, которое мне мог бы доставить твой поединок с великаном, считающим себя "воителем". Забавно, неправда ли? Легко называть себя так, когда любой твой соперник едва достаёт тебе до колена!" Весёлый голос и насмешливый тон Повелителя не обманули слух Сеппа. Он уже слышал подобные интонации в голосах воинов племён перед битвой у Большого Городища, кнехтов "Волчьей Верности" перед сражением у стен осаждённого ордой полуросликов Хэйвенспика и перед "Битвой на Дороге", в которой была истреблена "Горная Рать". "Мандраж..." -- подумал про себя сын Рейнера, -- "Он нервничает перед... чем-то. Он что-то предвкушает. Что-то опасное и... сулящее выгоду". -- Истинно так, Ваша Светлость. Нет никакой воинской доблести в том, чтоб побеждать заведомо слабых. -- Сепп вновь вежливо, но с достоинством, поклонился. -- Слыхал, как заговорил, а Гнарл?! -- весело толкнул локтем старейшину Владыка. -- Слыхал-слыхал, Ваша... Эй ты, травник доморощенный, сколько раз тебе говорить, чтоб обращался к Господину "Повелитель"?! Придётся вбить в тебя вежливость батогами! Посмотрим, как быстро ты потом себя вылечишь!.. -- опять затарахтел о своём прихвостень. -- Оставь его Гнарл. Пусть хоть кто-то в этой Башне называет меня по-старинке. В конце-концов, "Чёрный Барон" -- такая же неотъемлемая часть меня, как и "Владыка Тёмной Башни". -- махнул рукой Его Светолость. -- Как прикажете, Владыка... -- подобострастно поклонился старейшина. -- Ну так что ж, перейдём к делу. -- голос Барона стал менее добродушным и более собранным. -- Скажи ка мне... как там тебя? -- Я -- Сепп, сын Рейнера, из рода Эриха. -- Не слыхал о таком роде. Каков ваш герб?.. А, впрочем, какое это теперь имеет значение? Скоро во всём королевстве герб будет только один -- мой. -- С этими словами Владыка поднял вверх окованный железом указательный палец указав, на висевшие над троном знамёна со схематичным изображением его шипастого шлема. -- Так и будет, Владыка... -- интимным шёпотом вторил ему Гнарл. -- Ну так вот, Сепп, из Эрихов. Скажи-ка мне, а доводилось ли тебе лечить раны магического свойства? "Я-я..." -- Сепп замялся, припоминая, какие из видимых им множества ран можно было бы отнести к магическим и тут недавно вспомнившаяся ему осада Хэйвенспика оказалась очень кстати, так как запомнилась, среди прочего, магическим взрывом произведённым понтификом, который оставил после себя груды обгоревших трупов полуросликов. "Мне доводилось видеть магические... ожоги..." -- Сепп снова замялся, не зная, что лучше сказать, но как только он произнёс слово "ожоги" в его памяти вдруг вновь возник образ из прошлого и хриплый, дрожащий от нестерпимой боли и страха голос мечущегося на постели обожжённого кузнеца Флавиуса: "Чего ты хочешь? Мою рабыню, Аканту? Я видел, как ты пялился на неё, когда вошёл в комнату. Хочешь -- я дам тебе воспользоваться ей?.." "Что с того, что ты их видел? Я спросил -- ЛЕЧИТЬ ты их умеешь?" -- в голосе Повелителя послышалось нетерпение. Сепп сбросил с себя нахлынувшие воспоминания и быстро подняв глаза на прорези чёрного шлема добавил: "Мне доводилось лечить ожоги." Из шлема донеслось одобрительное гулкое мычание. "Выкрутился..." -- с облегчением подумал Сепп, но тут же мысленно одёрнул себя, чтобы не расслабляться раньше времени. -- На случай, если потребуется -- у тебя есть для этого необходимые ингредиенты? -- с подозрительным прищуром спросил Гнарл. -- Есть. -- Твёрдо ответил Сепп. -- Откудова? -- продолжал выпытывать дотошный старейшина. -- Кое-что было среди тех вещей, что мне доставили из Хейвенспика. Что-то было у меня в сумке, а остальное я приготовил здесь, из трав, которые собрал на высокогорье, возле Башни, куда меня водили ваши слуги... Повелитель. -- Сепп демонстративно сказал это с вежливым поклоном обращаясь Владыке Башне, а не к задавшему вопрос Гнарлу, который в свою очередь брезгливо поморщился оскалив острые мелкие зубы. Повелитель гулко усмехнулся из под шлема. -- Сейчас, мы отправимся в горы. Ты -- пойдёшь с нами. -- Тон Повелителя ясно давал понять, что любые вопросы излишни. -- Владыка, я вновь прошу вас ещё раз обдумать своё решение. Действительно, нет совершенно никакой необходимости... -- в голосе Гнарла послышалась совершенно неподдельная тревога. -- Я уже принял решение. К тому же ты сам говорил, что предыдущие хозяева Башни так делали. -- Да, но только в самых крайних случаях!.. -- А я не собираюсь ждать крайнего случая. -- Можно же просто отправить прихвостня, Владыка... -- Именно это я и собираюсь сделать. -- Но Повелитель!... -- Я хочу сам его увидеть. -- Но... -- Довольно! Спор моментально прекратился. В горы они перенеслись, через Врата. Затем, в сопровождении эскорта из примерно пятидесяти прихвостней, две трети которых составляли бурые, двинулись по глубокому нетронутому снег, вслед за Гнарлом, который вёл их за собой часто задирая голову и высматривая среди скал и снегов лишь одному ему известные приметы и ориентиры. Шли долго. Было солнечно, но на удивление не холодно и Сепп никак не мог понять почему, до тех пор, пока приглядевшись не начал различать едва заметный глазу окружавший их шар синеватого света, изредка прорезаемого едва заметными вспышками крохотных молний, эпицентром которого был Повелитель. "Магия. Внутри этого шара гораздо теплее, чем снаружи. Так Чёрный Барон -- ещё и колдун." -- догадался Сепп, -- "Никогда не слышал о нём такого. Должно быть, он научился колдовать после того, как стал повелителем Башни. Старику-понтифику это будет интересно... Они остановились. Через ушастые головы прихвостней Сепп увидел, что Гнарл стоит перед небольшим холмиком снега, примерно на локоть возвышавшийся над снежным покровом. Один молчаливый жест повелителя и то, что было скрыто под холмиком моментально было очищено от снега. То, что откопали прихвостни напоминало собой чёрную скалу, примерно в половину человеческого роста, своей формой больше всего напоминавшую торчащую из-под земли человеческую руку, направленные кверху пальцы которой словно некогда сжимали что-то. Однако несмотря на внешний вид, скала определенно имела природное, а не рукотворное происхождение. "Осколок Иного Мира..." -- слух Сеппа едва уловил благоговейный шёпот кого-то из прихвостней свиты. Повелитель вопросительно взглянул на Гнарла и затем, получив в ответ утвердительный кивок, вновь молча указал рукой в направлении скалы. Примерно двадцать прихвостней с воем и криками сорвавшись с места, словно спущенные с цепей псы, кинулись вперёд, спотыкаясь и увязая в снегу, стараясь обогнать друг друга. Первым добежал один из бурых, который запрыгнув в каменную ладонь принялся вопить от счастья и потрясать своей дубиной, в то время, как остальные принялись скакать вокруг скалы, вытаптывая снег в какой-то дикой пляске, немного напомнившей Сеппу хороводы, которые жители колонии "Novicivitatium" устраивали вокруг статуй своих богов перед посвящёнными им храмами в дни религиозных презднеств. Но в отличии от их торжественных и одухотворённых танцев, пляска прихвостней была иступлённой и постепенно вводила их в некое подобие транса. Безоблачное небо стало быстро заволакиваться тучами, скрывшими Солнце. Пошёл снег. В течении нескольких минут белый день сменился мрачными сумерками и метелью, от которой Повелителя и его свиту защищал магический барьер ставший ещё более заметным на фоне побелевшего от снега пространства. Выждав некоторое время, Чёрный Барон сделал несколько неуверенных шагов вперёд, а затем, словно собравшись с духом решительно вошёл в хоровод Прихвостней. На мгновение Сепп подумал, что Повелитель присоеденится к пляске и даже успел представить себе, как нелепо это будет выглядеть, однако Владыка прошёл сквозь движущийся круг своих слуг, расступившийся перед ним и сразу же сомкнувшийся за его спиной, словно вода вокруг погрузившегося в неё камня. Чёрный Барон резко протянул руку к скакавшему в каменной руке прихвостню и из его открытой ладони ударила белая молния. От неожиданности Сепп вздрогнул и отступил на шаг, невольно оказавшись за пределами защитного магического шара поддерживаемого Повелителем. Ледяной холод обжёг его лицо, в глаза ударил снег, дыхание перехватило от холодного ветра. Закашлявшись и прикрыв глаза рукой, Сепп поспешил вернуться под защиту магического барьера. Никто не обратил на него внимание. Хоровод остановился. Все взгляды были прикованы к Владыке Башни, который приподнявшись примерно на локоть парил над замлёй запрокинув голову и беспомощно разведя руками, словно бы обессилев плыл по по воздуху, как по воде, лёжа на спине и мерно покачиваясь. "Как самочувствие Владыка?" -- Поинтересовался Гнарл обращаясь куда-то в сторону от зависшего в воздухе господина. Проследив за взглядом Гнарла Сепп упёрся глазами в стоявшего в каменной ладони скалы бурого прихвостня, который с удивлением разглядывал свои руки, одна из которых по прежнему сжимала дубинку, так, как будто видел их впервые в жизни, -- "Голова не болит? Такое иногда случается, но быстро проходит." Сепп в недоумении переводил взгляд с Гнарла на прихвостня, затем на парящее над землёй тело Повелителя и снова на Гнарла. Бурый спрыгнул с каменной ладони и немедленно провалился в снег почти по грудь. Двое находившихся к нему ближе всех прихвостней немедленно подскочили и аккуратно подхватив под руки бережно подняли и поставили на снег. Бурый, неуверенно пошатываясь на своих коротких кривых ногах, обошёл вокруг Повелителя, деловито его осматривая со всех сторон. Затем подошёл и встал перед Гнарлом. Тот медленно поклонился. -- Оставь по пять прихвостней каждого цвета на охране. А когда вернёмся в Башню -- пришли ещё с десяток бурых. -- Будет исполнено, Владыка. -- Возвращаемся. -- Слушаюсь, Господин. Высокий и хриплый голос Бурого звучал твёрдо и уверенно. Сиплый голос Гнарла -- уважительно и подобострастно. Прихвостень прошёл мимо старейшины и подойдя к Сеппу сказал: "Похоже, что пока твои услуги не понадобятся. Но не думаю, что ты пожалел о нашей небольшой прогулке. Когда ещё выпадет шанс увидеть, как кто-то вселяется в чужое тело?" А затем, обернувшись прикрикнул: "Возвращаемся в Башню, быстро! У меня мало времени. Гнарл -- веди!"