For the rest of my life, for the rest of yours До конца моей жизни, до конца твоей For the rest of ours До конца наших
А ты когда-нибудь думал, что мы можем быть вместе до конца наших дней? Я тоже нет. Лежу на кровати, глажу твое имя, красивым росчерком перерубающее мое запястье, и понимаю, что точно так же, изящно и решительно, ты перерубил всю мою жизнь. Пак Чимин. Восемь букв и примерно ноль причин для счастья. Временами мы бесконечны. Например, как сейчас, когда ты лежишь рядом и спишь, будто бы правда доверяешь мне. Будто с утра, проснувшись, будешь рад увидеть мое лицо. Но восходящее солнце всегда разрушает атмосферу, под его лучами у тебя не получается любить меня так же, как ночью.Наши бесконечности живут моментом.
Мы подходим друг другу почти и наверное.Но не точно.
Мы как будто вместе, но картинка не складывается, я чувствую, что всегда чего-то не хватает. Словно крохотной частички, которая мигом решила бы все наши проблемы.Может быть, все не складывается, потому что ее просто напросто не существует?
Сколько бы бессонных ночей я ни потратил на мысленное пролистывание страниц нашей истории, с самого начала и до конца, снова и снова, эти страницы остаются пыльными и безжизненными, словно даже автор не верил в успех. Поэтому у меня нет слов, чтобы описать наше безумие. Вроде созданы друг для друга, а вроде и далеки, словно Солнце и Луна. Лежим рядом, но между нами сотни не сказанных вовремя слов, сотни затворенных окон.И каждое закрыл ты. А после выбросил ключ, чтобы ни за что и никогда не открывать.
Ты проснулся до того, как рассвет ворвался в комнату и сделал из тебя другого человека. До того, как мои руки стали для тебя нежеланны. До того, как возник негласный запрет на мою любовь. Поэтому ты смотришь на меня и улыбаешься, пусть развратно и как-то дико, но мне. Так что дьявольский блеск черных глаз и хищный оскал меня не пугают.Единственное, что до сих пор способно внушить мне страх — это твое отсутствие в моем перерубленном будущем.
Но пришло утро, и я стал никем. Ты собираешь вещи и уходишь, чтобы «жить своей жизнью», а я собираю себя по кусочкам и хочу выйти в окно. Но когда ты в очередной раз разочаруешься в «своей волшебной независимой жизни», я буду тебе нужен до дрожи в коленях и исступленных невесомых касаний, поэтому мне можно только в дверь. В универ, например, просто ради приличия. На вечеринке пусто и как-то безжизненно, пока ты не выходишь на танцпол, потому что эти люди ничего не знают о веселье, потому что ты и есть жизнь. Пусть ты и искренне веришь в обратное. А еще есть что-то поистине дьявольское в том, как ты танцуешь. Свет преломляется на твоей белой, как смерть, коже и режет глаза, предупреждая о возможной гибели.Но предупреждения нужны для того, чтобы их пропускать?..
Когда ты садишься на мои колени, твои волосы мягкие, губы горячие, а руки повсюду. Когда ты уходишь, твои слова режут, глаза холодны, а речи невинны. Ты сплошное противоречие.Но я никогда не гнался за логикой.
Ты пьешь дорогое вино, я курю дешевые сигареты. Ты любишь цветную одежду, мой удел — черная толстовка и джинсы. Мы забываемся в чужих жизнях, стараясь доказать, что наши не хуже, но судьбу не обманешь.Однажды нам придется забыться друг в друге.
Долгими бессонными ночами, проведенными в черном и скользком одиночестве, мне кажется, что мы Ромео и Джульетта, над драмой которых посмеялся Бог.Нет шансов на долгую и счастливую жизнь в тихой Вероне.
А ты когда-нибудь думал, как долго мы будем вместе? Вроде бы нет. Ты жаждешь каждой следующей встречи, но скучаешь на нынешней. Ты мечтаешь о звездах, но не смотришь на небо. Я делаю все, чего не можешь ты, но звезд слишком много, чтобы их сосчитать. Шрамов слишком много, чтобы их залечить. Я хочу быть с тобой до конца своих дней, но сознание кричит, что такая свобода не заканчивается счастьем. Мы свободны по отдельности, встречаемся, чтобы попытаться раскрасить полные боли будни, но лишь наполняем их ею и разочаровываемся. А потом думаем, что все может получиться, и пробуем снова.Так почему бы нам не пробовать до конца наших дней?