For the rest of

Тэхен Чимина, наверное, любит. Он готов, как в кино, обещать вечность, цветы дарить и на руках носить. И если последний пункт лишь пустые слова, потому что задница у Чимы огромная, пусть и невероятно сексуальная, то первые два — горькая правда. Тэхен готов для Чимина и каминг-аут сделать, и сцену бросить, и с гуччи завязать (ну, или не совсем), Тэхен для Чимина готов на все. Чимин для Тэхена нет. Началось все, наверное, тогда, когда Тэхен впервые произнес: «Я люблю тебя, Чим». Они дурачились, катались по всей гостиной, пытались укусить друг друга за плечо, но выходило лишь сдавленное то ли тявканье, то ли мяуканье, и остальные мемберы покатывались с хохоту. Тэ тогда повалил друга, наконец, на мягкий ковер и укусил за оголившееся плечо, а потом тихо так, чтобы никто не услышал, сказал свое заветное, давно рвущееся наружу. Тэхен просто не сдержался, так хорош был момент, так ярко светились глаза его Чимы, так нежно звучал его смех. Смех, мгновенно испарившийся с лица, остался раскаленным отпечатком в воспоминаниях Кима. Но когда Чимин все же встал, Тэ уже слез с него, в шутку стал смахивать с друга пылинки, встрял в разговор Юнги и Намджуна, а в голове было только фееричное «проебался». Началось все, наверное, тогда, когда Тэхен впервые произнес: «Я люблю тебя». Закончилось там же. Тэхен показал, как много значит Чимин, а Чимин это заметил. И Тэхен дважды проебался. Или трижды, если учесть собственное появление на свет. Тэхен помнит, как Чимин обнимал его, как бережно убирал волосы со лба, как держал за руку во время просмотра ужастиков. Он помнит, как Пак рисовал солнышки в ванной на стекле, зная, что Тэхен пойдет туда следующим, как оставлял стикеры с забавными надписями на контейнерах с едой, как приписывал к имени на бейджике сердечки и рожицы. Он помнит, как Чимин оглядывался, проверяя, не потерялся ли Тэ, как он искал глазами на концертах и как улыбался. Он смотрел на Тэхена, вытворяющего свои безумные ебантосины, и улыбался так, словно видел зарождающуюся вселенную. Он называл Тэ солнышком и шептал, что Ким его луна. Он находил его в ванной плачущим и защищал от всего мира, обнимая. Жаль, что от себя не смог. Тэхен помнит, как Чимин перестал все это делать, потому что испугался внезапного и необъятного, что прочитал в глазах Тэ в тот момент. И единственное, что согревает Тэхена одинокими вечерами — это то, что любой, кроме Чимина, воспринял бы эти слова по-другому. Для мемберов норма признаваться друг другу в любви, и если Пак услышал тогда нечто иное, он и сам это нечто иное ощущал. Тэхену не надо (надо) вербальных признаний, ему достаточно этого одного, никому, даже Чимину, не заметного, которое намного искреннее любых слов. Ему достаточно того, что хотя бы на мгновение Чимин Тэхена полюбил. И, видимо, любовь эта испугала его настолько, что он ее задушил. Прямо вместе с Тэхеном. И Тэ больше не может светить, из него этот свет будто выкачали. Чимин, словно черная дыра, давит на него своей гравитацией и не позволяет сиять. Да Тэхен уже и не хочет. Все, что ему нужно, — это возможность закрыться в себе и не дать последним искоркам потеряться во мгле. Это возможность смеяться над собственной драмой, чтобы не плакать. Все, что ему нужно, — это вернуть то мгновение назад и никогда не признаваться в своем поражении. Все, что ему нужно, — это Чимин или хотя бы снова научиться светить. Чтобы после ослепнуть.