Days

      Гэвин недовольно поморщился и выдернул цветок вместе с корнями. На корнях остались потеки крови. Рид покопался в аптечке и залепил ранку пластырем. Все пособия четко диктовали не вырывать цветы самолично, но по чести говоря — Гэвину было наплевать на эти пособия. Да — больно. Да — долго кровит. Но на это Рид научился закрывать глаза. Он привык к цветам — хотя, конечно, не позволял целовать себя в лицо или губы.       Поцелуи вообще были не распространены. Рид всего единожды наступил на эти грабли. Когда тебе шестнадцать и у тебя горячая кровь — кажется, что пережить можно все. Так вот: переживать полный рот цветов максимально неприятно. С девушкой, с которой он тогда так неосмотрительно поцеловался, он старался больше не пересекаться, а они оба улетели на операцию по удалению цветов.       Рид выбросил цветок в мусорку. Кровь уже начала проступать сквозь пластырь, Гэвин поморщился и налепил сверху еще один. Испачкать рукава куртки не хотелось.       Наверное, когда-нибудь он найдет человека, которого сможет поцеловать по-человечески. Но пока соулмейта у него не было, его поисками Рид не особенно заморачивался. Поцелуй — прикосновение губ, технически вообще не было понятно как это работает, — и на коже не-соулмейта расцветает какое-нибудь растение. Гэвин с уважением относился к желанию партнера не целоваться — но при этом был готов позволить целовать себя.       Если что — цветок в любом случае улетит в помойку. Клумбой себя Рид чувствовать не хотел, да и сам цветок приносил, прямо скажем, неприятные ощущения. Тех, кто романтизировал заросли зеленой гадости по всей коже, Рид не понимал категорически.       И если после признания андроидов живыми Рид даже немного завидовал им — разве у машин может быть такая проблема, как "не тот" человек? — то потом собственными глазами увидел россыпь незабудок по всей шее Коннора. Даже у андроида мог быть "не тот" человек. Все в одной лодке. Может, именно поэтому Рид стал терпимее к пластиковым контейнерам.       Конечно, он не хотел общаться с андроидами на равных. В условиях, сложившихся после революции, — просто не хотел общаться с андроидами. Но что уж тут делать, если андроиды похожи на людей настолько, что их и отличить по-хорошему от живых невозможно? Сковырнул диод, убрал наивный взгляд — и все. Человек человеком, хоть и нутро пластиковое. (И это тоже в какой-то степени бесило, но Рид давил в себе все отрицательные чувства с упорством барана.)       По крайней мере, Рид убеждал себя примерно так, когда Фаулер обрадовал его новостью о новом напарнике.       Впрочем, напарник оказался вполне терпимым. Он не старался казаться человеком, но явно имел свое мнение и свою позицию. Такой холодный, прямолинейный. Ответственный. И в то же время смешливый, не каменный. Живой, но не так, как люди. По-особенному, по-андроидски живой.       — Вас смущает мое присутствие, детектив? — как-то спросил андроид, пока они ехали с места преступления.       — Не то чтобы очень, Ричард, — хмыкнул Рид. — Сработаемся.       Оглядываясь назад — да. Сработались. Гэвин правда так сразу и не понял, когда начал предпочитать компанию андроида компании людей. Тина пару месяцев назад улетела в декрет — и Гэвин помнил, насколько давно коллега хотела детей, и, конечно, был рад за нее, но все равно скучал. И оказался как-то неожиданно практически в одиночку. Это если не считать андроида.       Попытки наладить общение с кем-то еще заканчивались провалом. Ну, или как в данном случае — вырванными из рук цветами. Гэвин мог единоразово хорошо провести время. Ни на что большее рассчитывать не приходилось — пока из его кожи прорастали цветы — он был один.       — Детектив, держитесь за мной, — попросил Ричард, осторожно отодвигая Рида себе за спину рукой.       Гэвин фыркнул. Это они уже проходили, да. "Я пластиковый и заменяемый". Аргумент просто выше всяких похвал. Рид прекрасно знал, что любое критическое попадание точно так же убьет Ричарда, как и Гэвина. Просто на место Ричарда могут прислать еще одного андроида, а вот на место Гэвина нового Гэвина не найти.       Но спорить с ним было так же нереально, как и попытаться прервать этот непрошенный акт защиты.       Преступника они выслеживали уже давно, но вот впервые оказались так близко. И то, что преступник загнал их обоих на старый склад, было не очень хорошо. Хотя бы потому, что Рид в темноте видел не так хорошо, как андроиды, и сейчас приходилось целиком и полностью полагаться на Ричарда и его сканеры.       — Он наверху, — сказал Ричард, поднимая голову.       Гэвин тоже заметил очертания. Он было рванул к лестнице, но тут послышался грохот балок: преступник опрокинул что-то, что потянуло за алюминиевые перекрытия. Ричард поймал его за руку и резко дернул на себя, но покачнулся и не удержал равновесия.       Из-под балок он, конечно, Рида выдернул. Но упал на спину и Рида за собой потащил. И было бы все в порядке вещей — Ричард быстро сориентировался и смог поймать Гэвина так, что тот не ударился, но вот силы инерции Ричард обмануть не смог. Гэвин повалился сверху, прямо в объятья андроида.       Губы обожгло прикосновением. С полсекунды Гэвину понадобилось на то, чтобы понять, что это была открытая кожа. Еще с секунду — что не просто кожа, но еще и к тому же чужие, не по-андроидски теплые губы.       Гэвин мысленно застонал. Им обоим доставать цветы из губ будет чертовски неудобно. Слишком нежная кожа, да заживает долго.       Рид подскочил, облизнувшись, и протянул руку андроиду. Ричард схватился за нее крепко, но, вставая, почти не тянул. У них есть примерно минут пятнадцать до того, как цветы полезут, и Рид предпочел бы поймать преступника до этого. Ловить негодяя, сверкая васильками во все лицо, было бы неудобно.       Не сговариваясь, оба рванули наверх. Преступник, уверенный, что он избавился от преследователей, оказался зажат в угол и пойман. Сделано это было в рекордные сроки, Рид молчал партизаном, Ричард тоже отводил взгляд в сторону и предпочитал ничего не говорить.       До участка было рукой подать, но Рид все равно гнал на пределе дозволенных законом скоростей. И поджимал губы постоянно — необычное, во многом приятное ощущение до сих пор пульсировало под кожей, и Гэвин с замиранием сердца и примесью печали ждал, когда эти ощущения заменятся на ощущение жжения прорастающих цветов.       Но васильки не появились ни через двадцать минут, когда Рид пулей вылетал из отдела, желая успеть попасть домой, ни через час, когда он осматривал себя в зеркале каждые тридцать секунд дома. И чем дольше васильки не появлялись — тем шире становилась ухмылка Рида.       — Детектив, боюсь, мы столкнулись с одной и той же проблемой, — встретившись на следующий день в отделе, пробормотал Ричард.       Они стояли на кухне в гордом одиночестве, и Ричард сканировал Рида каким-то нечитаемым взглядом.       — Не вижу ни единой, — рассмеялся Рид.       И, воровато оглядевшись, дернул Ричарда к себе, целуя еще раз. Теперь — по-нормальному.       Какая к чертям может быть проблема, когда он нашел наконец своего соулмейта?