Days

      На ладони пульсировал мягкий свет. Гэвин смотрел на него долго и не отрываясь, на его тихую пульсацию, на его желтоватый огонь.       Его звезда, наконец, ожила. Его звезда наконец нашла соулмейта.       Рид повернул руку тыльной стороной. На коже, где всегда была звезда, черная, вытатуированная самим мирозданием, было пусто. Но это было не важно — потому, что сейчас эта же звезда, живая и горячая, летела вокруг ладони по своей маленькой орбите, центром которой был Гэвин.       Рид ждал этого всю свою сознательную жизнь — и последние семь лет особенно ни на что не надеялся. Люди, у которых звезда не оживает, предпочитают путешествовать, в надежде, что где-то в поездке татуировка исчезнет, а на ее место придет небольшой светящийся шарик. Достаточно всего одной встречи соулмейтов для того, чтобы звезда ожила.       И еще одной для того, чтобы звезды двух предназначенных друг для друга людей поменялись орбитами.       Тогда уже можно будет знать наверняка. Если долго не видеть своего соулмейта — звезда вернется обратно на ладонь, в ожидании новой встречи. В процентном соотношении — не так уж много людей находит свою душу. Она может оказаться где угодно. В соседнем доме — или в другой стране. Через парту — или в другом образовательном учреждении. В том же магазине, в который ходит человек всю его жизнь, просто они не совпадут по времени.       У Гэвина родители были соулмейтами. Впрочем, это не помешало отцу гулять направо и налево, но они были счастливы все детство Рида. Какая-то странная договоренность между двумя взрослыми людьми, в которую маленького Гэвина не посвящали. А выросший Гэвин в это лезть не захотел. Он просто видел, как по орбите вокруг матери крутится маленькое красное солнце. И точно такое же — вокруг отца.       Гэвин еще с самого детства выучил, что счастье у каждого свое.       Его звезда была желтой. Небольшой, но яркой.       Появление звезды перекрывало всю ту чертовщину, что творилась в его жизни с лихвой. Гэвин не был морально готов к соулмейту.       Почти так же, как не был готов к напарнику-андроиду.       Андроид свалился на голову как снег посреди лета. Гэвин не хотел напарника, и тем более — не хотел напарника-андроида. Он был еще хуже, чем Коннор — Коннор хотя бы как-то мог очаровать своей наивностью и своей простотой, смешанной с желанием помогать людям и жить среди них. Эта же модель была как-то даже неприлично невозмутима, социально адаптирована так, будто три десятка лет прожила среди людей, и остра на язык.       Если говорить проще — его новый напарник был той еще язвой. Не то чтобы Гэвина можно было переплюнуть, но, черт подери, все выглядело так, будто андроид искренне пытается это сделать. У Рида даже проснулся какой-то сопернический интерес, и, да, он умудрился-таки провести одну из самых запоминающихся в его жизни словесных дуэлей. Спорить кто вышел из нее победителем было бы глупо и странно, но у андроида, на самом деле, получалось намного лучше, чем ожидал Рид.       А еще — у него на тыльной стороне ладони была его звезда. И это морально убивало Гэвина ровно в противовес к интересу. Коннорова звезда уже давно летала вокруг Андерсона, но это было уже привычно. А тут Риду поставили напарника-андроида, у которого еще впереди встреча с соулмейтом.       Он уже смог примириться с мыслью, что андроиды — одушевленны в буквальном смысле, но видеть собственными глазами подобное было сложно.       Еще сложнее — когда издали, подходя к участку, Гэвин увидел, как андроид украдкой неуверенно рассматривает свою собственную звезду — синюю, яркую. Это было даже еще страннее — понимать, что андроид нашел своего соулмейта за каких-то пару недель своего существования, в то время как Гэвину понадобилось тридцать шесть лет.       — Эй, Ричард! — Рид ухмыльнулся, окрикивая напарника на подходе.       Имя он выбрал себе сам. Выбирал прямо при Гэвине — на том, на котором Рид скривился сильнее всего, он и остановился. От "Ричарда" сквозило каким-то снобизмом, но в целом — имя Гэвину нравилось.       — Детектив, — Ричард обернулся.       А только потом уже Гэвин задался вполне логичным вопросом — какого черта их звезды проявились в один день? Какое-то уж больно подозрительное совпадение.       Рид остановился, резко, буквально застыл на месте.       А его звезда — полетела дальше. Через всю, черт ее дери, улицу. Рид выругался, подобрался и рванул за ней. Ричард, заметив, что его звезда тоже начала проявлять странную активность, тоже пошел за ней. Желтый шар, словно в прощание, сделал последний круг вокруг Гэвина и уверенно встал на орбиту вокруг Ричарда.       Сам же Рид поймал синее свечение у своих ладоней.        — Э-это не то, чего я ожидал, — остолбенело проговорил Рид.       — На удивление согласен с вами, детектив, — пробормотал Ричард, тоже абсолютно потерявшись. — Что делать будем?       Гэвин хмыкнул, обернувшись по сторонам. Народу было немного, но утро, бегающие и опаздывающие на работу люди немного смущали.       — Эм, поцелуемся? — хмыкнул Рид. — Это единственное, что приходит мне в голову. Я знаю тебя ровно один день и все, что мне известно — это то, что ты сделан из пластика.       — Звезда не могла ошибиться? — спросил Ричард, нахмурившись.       — Я настолько плох? — деланно оскорбился Рид, открывая дверь в отдел.       Ричард замер, Рид остановился тоже. Вопрос, конечно, был шуточный, но требовал серьезный ответ. Ричард обдумывал ответ долго и явно очень внимательно, но, все-таки, в итоге ответил, ухмыльнувшись:       — Сойдет.