please, use discretion when you're messing with the message men

Баррикада между вторым и третьим этажами а) строилась с расчётом на полнейшее отсутствие мозга у потенциальных визитёров (ибо «только безмозглые амёбы могут биться головой о дверь, стоически игнорируя при этом вон тот красивый проём размером с дыру в местном бюджете за этот год»©), и б) держалась исключительно на честном слове старикана, молитвах потомственной вудуистки Биши, по поводу и без поминающей всех известных ей лоа, и соплях, щедро подмазанных добытым кем-то суперклеем совместного русско-китайского производства. И не то чтобы на эту самую баррикаду были какие-то особые надежды: инспектирование готового продукта показало, что конструкция развалится обратно на строймат от малейшего писка в её сторону в исполнении Крикуна. И цыкнул тогда кто-то, что «хо – не хо, а прихо», и решено было искать альтернативу. В качестве альтернативы было выбрано небезызвестное «помирать – так под дабстеп с музыкой». Искали, кто что где мог. Дэв, на правах самого мелкого (во всех смыслах) обитателя крыши, принялся отжимать не только неприкосновенный запас бухла у кого он был, но и любые плохо лежащие тряпки. Из полученных предметов пацан мастерил коктейли Молотова – чем вызывал непреодолимое желание придушить себя любимого у всех местных алкоголиков бытовых пьяниц во главе с Квинтом и у местной модницы Шелли, чей гардероб в полном составе ушёл на запалы. А когда неприкосновенные запасы иссякли у всех… ну, в общем-то, ничего не изменилось. В плане снабжения крыши напалмом. Зато теперь вся местная алконавтика вожделеет пытками выведать у пацана, где он берёт сырьё. (кажется, все напрочь забыли о том, что в двух кварталах есть винный погреб. помнил об этом разве что Горан – и то лишь потому, что на этот самый погреб выходили окна квартиры на втором этаже, принадлежавшей некогда его третьей бывшей. и у Вранича, при наличии фотографической памяти и отсутствия интереса к спиртному в принципе, периодические крестовые походы во славу выпивки вызывают лишь нервные смешки пополам с желанием приложиться лицом о стену.) Фел, пришибленная морально и недопришибленная физически, куда-то исчезла уже на второй день после того, как Моисей привёл их на крышу (и спасибо Господу хотя бы за то, что у Квинта ушло на поиски пристанища не сорок лет, а всего-то пять часов. чья вообще была идея доверить топографическому кретину вывести их из карантина…?). Вернулась Томпсон ровно через три дня – чуть менее пришибленная морально и чуть более – физически, таща на накачанных упражнениями с аквалангом плечах водонепроницаемые сумки с манной небесной. В содержимом, среди прочего, нашлись гарпуны, провода, батарейки, пяток аптечек, консервы, шмотьё из разряда совсем уж легковоспламеняющихся и каким-то непонятным образом поместившийся в совершенно не предназначенную для такой ноши сумку ящик кока-колы. После чего добро было распределено, облюбованный Фелицией карниз был защищён в честном бою от перспективы проведения на нём жертвоприношений и снабжён утверждающим её превосходство навесом, и Финн и Перри, двое совершенно непрезентабельных юношей, которых Фел привела с собой, заговорщицким шёпотом вещали всем и каждому, что они из своего старого укрытия в кофейне у парома видели, как «эта ненормальная» сначала сиганула в воду и погребла в сторону дикой части острова, а потом через три дня вернулась – держа на буксире изрешёченный пулями кусок проржавевшего металла «вот с этими самыми сумками!». Заметив, что за ней наблюдают, Фел ничего не сказала (парни тогда ещё не знали, что Томпсон уже не может говорить), только лишь сгребла свою ношу и сделала приглашающий жест рукой. После минутного колебания парни всё же решились последовать за ней. (то, каким образом Фел всегда умудряется проскочить незамеченной мимо больших скоплений мёртвоходячих, одно время даже стояло в ряде величайших загадок вселенной, где-то между Тунгусским метеоритом и Бермудским треугольником. это ведь она, к вящему неудовольствию Торнберри и великой радости всех остальных, принесла на крышу Барабульку, и это её следует благодарить Сереро за здоровенный жк-монитор, реквизированный из какого-то офиса недалеко от набережной под очень громкие крики создания, бывшего некогда, очевидно, секретаршей этого офиса – на тот момент тот факт, что у неё из-под носа воруют корпоративную собственность, интересовал её куда меньше, чем потенциальная пищевая ценность «воровки». тем не менее, эту очень нужную деталь от компуктера Фел удалось и дотащить, и протащить, и втащить, и даже показать средний палец в ответ на комментарии со стороны шкафа с одеждой о бесполезности данного объекта оргтехники… короче говоря, заоблачный левл стелса и сопутствующей крипоты, демонстрируемый ныне вдовой Томпсон, долгое время оставался поводом для сплетен и костяком для построения научных теорий. ну как, долго – недели полторы-две, ровно до тех пор, пока Дэни, крокодилившая мимо очередной группы теоретиков, мимоходом не обронила, что все, кто хоть каким-то боком связан с военной базой, обмениваются сообщениями по пейджеру. как оказалось, Горан оттуда вернулся не только со свёрнутой в обратную здравому смыслу сторону челюстью, но и с вещами её мужа.) (и да, с антиквариата дружно хренеют всей крышей и по сей день.) Про Вранича с Его Прелестью вообще слагают легенды все кому не лень – что в его ситуации вполне объяснимо. Потомственный военный, он жеж практически вырос в обнимку с винтовкой – другое дело, что примерно три четверти его КПД как занявшего высоту снайпера уходят на слежку за Дэни и за тем, чтобы белобрысое недоразумение к концу дня пребывало в хотя бы относительно добром здравии (читай – с капканами вместо ботинок не бегает, уже хорошо). (природу их с Делейни отношений тоже рассматривали все кому не лень. по Горану скорбно вздыхала вся женская половина крыши, причём половина этой половины вдобавок ещё и пребывала во власти стереотипов, мол, раз симпатичный парень, значит, автоматом гей. а тут – бац! – объект воздыханий взял на себя роль рыцаря на белом Харлее, бронежилета и отвлекающей закуски разом, причём не для кого-нибудь, а для какой-то девицы, которую он увидел пять минут назад. «чот падазритильна» - заметила бы Шелли Бёртон, в перерывах между боями за внеочередной топик – единственный в истории случай, когда её заклятая подруга Тиффани с ней бы согласилась.) Сама же Даниэла, фактически пребывая одной ногой в капкане, («- Бля, ребят, может, хватит уже шутить на эту тему?» - «-Только когда ты перестанешь попадать в самодельные ловушки в принципе.»), умудрялась не только бодро нарезать круги по городу в поисках приключений на изрядно отбитую, но при этом каким-то чудом всё ещё не покусанную пятую чакру, но ещё и исправно снабжать лекарствами не только крышу, но и по возможности всех кому надо на точках в городе, работать мессенджером на тех же точках и стабильно сокращать поголовье Громил на одного в неделю. (любовь инфицированных конкретно к Дэни также быстро заделалась притчей во языцех. казалось, что с точки зрения тех, кто помимо заразы ещё и продукцией химбыта наширялся, над головой Делейни светилась большая неоновая надпись «ЗАКУСКА!!1!», заставляющая умертвиев бросать всё, стоит лишь её белобрысой макушке замаячить на горизонте. снабженцы и отщепенцы те, кто распределяет и пускает в ход добытое, списывают всё на вселенную и карму. Торнберри бормочет под нос ругательства, Фел качает головой, Сереро молча фейспалмит. Горан медленно, но верно покрывается сединой.) (по утверждению многих, ему, вообще-то, идёт.) («- Так и живём», - заметил как-то Квинт, ни к кому конкретно не обращаясь. погода стояла прекрасная, Крикуны завывали где-то в другом конце города, мародёры отстреливались пачками и шли на корм местному населению. жизнь шла своим чередом.)