Однажды придет весна

Ральф не знает, что происходит снаружи. Он не выходит из грязного обветшалого дома уже месяц. За окном завывает вьюга, лают бродячие собаки, изредка сигналят машины. Но все это кажется полной тишиной по сравнению с выстрелами, криками, сиренами охватившими город во время революции девиантов. Но Ральф ничего не знал о революции. Он знал только, что на улице опасно. Опасно когда громко, особенно опасно, когда тихо. Если бы Ральф знал фразу «затишье перед бурей» он бы ее применил. Еще до революции в доме появились люди в полицейской форме. Ральфу лишь чудом удалось укрыться от них на темном и пыльном чердаке. Копы не заглянули туда отчасти по счастливой случайности, отчасти от собственной лени. Им вполне хватило возни с трупом бомжа в ванной, чтобы не искать себе дополнительных проблем на захламленном чердаке, рискуя сломать себе шеи. «На чердаке безопасно, — сказал себе Ральф, — на чердаке Ральфа не найдут» Он смотрел в довольно большое чердачное окно с чудом уцелевшим стеклом на маленький заснеженный дворик и думал о чем-то своем. Ральф сам себе порой не мог объяснить своих мыслей. Они летели калейдоскопом картинок, цифр, чувств. Мысли редко бывали приятными, когда Ральф пытался уцепиться за них. В такие мгновения он невольно возвращался в пропахший бензином и алкоголем гараж, наполненный злобным смехом и улюлюканьем подростков. Тогда Ральф чувствовал страх напополам со звериной яростью и долго метался по чердаку, кромсая все, что попадет под руку, своим ножом. Потом утихал, вновь подходил к окну и погружался в мысли, в беспорядочный поток информации, похожий на длинный сумбурный сон без начала и конца. Но ничто не может длиться вечно. Однажды, оставляя на безупречно ровном, нетронутом снежном покрове глубокие колеи, к дому подъехал старенький грузовичок. Из него выскочили люди, зашумели, кажется, споря о чем-то, принялись выгружать прямо в снег коробки, свертки и видавшую виды мебель. Это заинтересовало Ральфа. Андроид давно не видел людей, да и никак не связывал их появление с грядущими переменами в своей жизни. Он был сторонним наблюдателем, пока не поймал на себе чей-то пристальный взгляд. Немного ближе к дому, почти под самыми окнами стояла девочка, прижимая к груди напоминавший замотанную темной тканью клетку птицы сверток. Впрочем, Ральфу совсем не хотелось ее рассматривать. Едва ли на долю секунды встретившись с ней взглядом, андроид в ужасе отпрянул от окна и забился в старый платяной шкаф в самом углу чердака. Его охватила паника. Тем временем шум и разговоры переместились на порог, а после и внутрь дома. Теперь Ральф отчетливо различал несколько мужских и женских голосов, но смысла слов не понимал. Ему было слишком страшно. Он сидел, прижав колени к груди и крепко зажмурившись. Снизу слышался грохот, людской говор, иногда ругательства. Несколько раз вновь подъезжал и отъезжал грузовичок. Ральф не знал, сколько времени прошло между его скоростным бегством в шкаф и моментом, когда на чердачной лестнице послышались тихие шаги. Надо сказать, что чердак был недоступной для вандалов, наркоманов и прочих гостей заброшенного дома территорией по причине запертой двери на чердачную лестницу. Верхнюю часть этой двери украшали характерные трещины от ударов топора, появившиеся еще до того, как в доме поселился Ральф. Однако дверь была довольно добротная, и незадачливый исследователь новых территорий бросил начатое, вернувшись к пьяному веселью. Но андроиду оставленных трещин было вполне достаточно, чтобы путем долгих и упорных попыток провести, наконец, ювелирную операцию — сковырнуть замок ножом как раз к тому дню, когда в дом нагрянули копы. Так или иначе, чердак был единственным местом, где остались хоть какие-то следы прежних хозяев. Та половина комнаты, в которой находилась лестница, была относительно чистой, если не считать толстого слоя пыли и старых газет, разбросанных по полу. В той же половине, где сейчас скрывался Ральф, были свалены вещи, ненужные бывшим хозяевам дома в их новой жизни — сломанная мебель, детские игрушки, громоздкий старый шкаф с облупившимся лаковым покрытием и прочий хлам. Тем временем человек, шаги которого слышались на лестнице, очевидно, поднялся до конца, прошел пару шагов по комнате и остановился. Стоит. Раз… Два… Три… На двадцатом счете Ральф не выдержал и, осторожно повернувшись, приник к замочной скважине, чтобы разглядеть незваного гостя. Им оказалась та самая девочка со свертком. Она стояла на свободной половине комнаты и с интересом рассматривала окружающую обстановку. Пытливый взгляд бледно-голубых глаз медленно скользил по стенам, полу, потолку, словно цепляясь за каждую пылинку. Девочкой были внимательно осмотрены трубы отопления в дальнем углу, разбросанные на полу бумажки, потрескавшаяся от времени оконная рама. Особо тщательному осмотру подверглась гигантская куча хлама и шкаф, служивший временным укрытием андроида. Едва ли на мгновение взгляд незнакомки соскользнул с вычурно-потертой отделки шкафа на маленькую замочную скважину, но Ральфу этого хватило сполна. В ужасе он отшатнулся от дверей, попутно с диким грохотом роняя все, что поневоле соседствовало с ним в пыльных внутренностях шкафа — ведра, метлу, древки то ли от лопат, то ли от других садовых инструментов. Андроид считал секунды до того момента, как его незваная гостья полезет в шкаф, а то и позовет кого-нибудь на помощь, но ничего этого не произошло. На чердаке за пределами шкафа сохранялась гнетущая тишина, словно никого там и не было. Прошло, по меньшей мере, минут десять, прежде чем андроид вновь отважился взглянуть в замочную скважину. Девочка по прежнему была на чердаке, более того — ее интерес к шкафу совершенно угас и она, поставив странный сверток на широкий подоконник, неторопливо подбирала валявшийся на ее половине комнаты мелкий мусор. Ральф понял, что что-то здесь было не так.